Я рассказал всё, что произошло тогда с Генри. Слышались уже знакомые вопросы, как и у следователя, на которые я ответил примерно так же.

- Когда вы стали записывать разговор?

- Сразу же после того, как Миллер ушёл за чаем. Это дало мне время всё сделать без подозрений.

- Скажите, а когда вы заметили мистера Миллера под окнами семьи Стэндордов?

- Это было в начале сентября.

- И почему же вы не сообщили в полицию?

- Что я должен был сообщить? Что я видел силуэт кого-то, кого я не разглядел, просто стоящим возле дома? Вам самим не смешно?

Все вопросы я ещё угадывал заранее. Все они были предсказуемыми и вертелись вокруг да около моей записи. Видимо, пока я сидел за решёткой, господин следователь прослушал её, и передал дальше. Вот и заваруху она устроила.

Я рассказал прокурору всё самое плохое, что знал про Генри.

- Вопросов нет - Сказал Прокурор.

Адвокат же сделал недовольное лицо и, потрепав Генри по плечу, потому что тот совсем поник, возразил.

- Ваша честь, как мы можем допрашивать уголовника? Ведь этот человек настоящий преступник, тогда как мой подзащитный не сделал ровным счётом ничего. И вы видели, как этот человек его искалечил? А теперь верите его словам. Это он должен находиться на месте подсудимого...

- А, ну заткнись! - Вскричал Ричард, подскакивая с места. - И только попробуй ещё раз оскорбить этого человека. - Он показал на меня рукой.

- Тишина всем! - Заревел судья, продолжая забивать гвоздь.

- Я понимаю вашу сторону - говорит адвокат. - Вы думаете, что мистер Блейк спас вам жизнь вот и всячески защищаете его...

- Довольно! - опроверг судья. - Вопросы только по делу.

- Почему же вы, мистер Блейк, напали на моего подзащитного? - спрашивает меня адвокат.

- Я находился в состоянии аффекта - отвечаю я. - Я не соображал, что я делаю. Когда я узнал, что этот человек хотел сжечь заживо целую семью, я так возненавидел его.

- Чем же вам была так дорога эта семья? - продолжал адвокат.

- Они очень помогли мне в трудные минуты жизни - отвечаю я и вижу сочувственный взгляд Ричарда в мою сторону. Ему трудно было видеть меня закованным в наручники.

- Подлец! Убийца! - закричала какая-то женщина. В ней я узнал миссис Миллер ака жену Генри. Мне показалось, что она кричит на меня, но затем я увидел, что взоры её направлены на самого Генри.

- Ты сказал, что хочешь избавиться от меня на той записи! - Кричала она. - Ты сказал, что ненавидишь меня. Ты жалок. Ой как жалок. Как я могла столько прожить с тобой?! Я больше не желаю тебя видеть - Сказала она и с гневным видом покинула судебный зал.

Я подумал, что дети Миллеров, даже если и поступят в хорошие заведения, то вряд ли теперь получат машину в подарок. За остальное я не переживал.

- Скажите, мистер Блейк, знакомо ли вам имя Джед Саммерсет? - спросил адвокат.

Опять это имя.

И я снова стал спорить так же как и в участке. Ход вопросов был точно такой же, как и в прошлый раз, что мне становилось скучно.

- Если из записи следует, что мистер Миллер подделал ваши документы, то почему же вы воспользовались этим? - спрашивает адвокат. - Скажите, мистер Блейк, зачем же вы скрывались под другим именем?

И снова этот вопрос, на который я просто не могу дать ответа. Если б я сам знал его.

- Назваться другим именем это разве преступление? - говорю я. - Иногда хочется забыть все ошибки прошлого, хочется начать всё с нуля, неужели, можно судить человека только за это? Многие ведут двойную жизнь, многие совершают ужасные преступления и при этом спокойно носят своё имя, за которым кроется столько всего.

- Смена имени, мистер Блейк, не снимает преступления с человека. - Говорит адвокат. - И преступники это понимают, поэтому им незачем менять своё имя.

- Кроме тех, кто эмигрирует в другие страны с поддельными документами - отвечаю я. - Если бы вы подумали сами, то увидели бы, что я ничего не сделал. Я никуда не сбегал, ни от кого не прятался. Я вернулся в город, в котором жил всегда. Это не моя ошибка, а ваша, что вы ищете в моих поступках какие-то мотивы. Что вы хотели от сироты, который не знает, как устроиться в этой жизни? Никто мне не говорил, как нужно поступать. Я вырос в детском доме, может быть, многие понятные вещи вам, тем, кто жил в семьях, непонятны для меня. Никто никогда не помог мне ни деньгами, ни советом. Зато теперь я вижу презрение на ваших лицах только за то, что на мне наручники. Только это вызывает ваше недоверие ко мне. Но, неужели, у вас нет сил взглянуть на самого человека?

- Уж не фантазируете ли вы, мистер Блейк? - спрашивает адвокат с усмешкой.

- С какой целью? Сейчас не меня судят. - Отвечаю я.

- В документах сказано, что у вас есть родители.

- Меня усыновили - говорю я. - И некоторое время я был с семьёй, пока, впрочем, к суду это дела не имеет.

- Что же произошло потом? Родители с вами не ужились? - спрашивает адвокат.

- Они погибли.

Зал замер. Я видел их сочувственные взгляды. Но адвокат ни в какую не унимался.

- Что ж, мы всегда когда-нибудь теряем родителей - говорит он. - Это не снимает ответственности. Я понимаю, что вы хотите, чтобы вас пожалели. И мне искренне жаль вас.

- Мне не нужна ничья жалость - говорю я. - Если вы во всём ищете скрытые мотивы, то какой тогда мотив в том, что я немного рассказал о себе? Вы сами просили меня об этом. Меня будут судить. Это неизбежно. Так судите же по всей строгости. Ненавидьте меня, и в конце концов вы поймёте, что лучше для вас. Я бессилен перед законом. Так посадите меня! - вскричал я. - Надеюсь, вам будет от этого легче, господин адвокат. Вы подумаете, подумаешь, какой-то жалкий сирота сел в тюрьму. Всех сажают в тюрьму. В этом нет ничего необычного. Но из таких мелких деталей и организуется целое общество. Если так везде будут сажать ни в чём неповинных людей, сегодня меня, завтра вы отыграетесь на ком-то ещё. Если вы хотели такого общества, то вперёд, не останавливайтесь на этом.

- Никто вас не судит - говорит адвокат.

- Нет, вы судите! -вскипел я. - Не законом, так своим презрением. Почему же вы смотрите на меня свысока, господин адвокат? Я такой же как и вы. В чём же вы подозреваете меня, скажите? Может, это мне нужно подозревать вас в сговоре с подсудимым?

- Так! Довольно! - Воскликнул судья, и я видел, что до этого момента ему нравилось происходящее. Сейчас же он немного устал.

- Мы больше не вправе вас задерживать, мистер Блейк - говорит судья. - Суд переходит к прениям сторон.

Впрочем, этого всего я больше не услышал. Меня так быстро увели, что я лишь взглядом смог переглянуться с Ричардом, который смотрел на меня своими пристальными глазами. Сочувствие? Зачем мне сочувствие? Уж, не ради него я выступал.

А затем всё повторилось.

Я вновь оказался в знакомой камере. Как всегда один. Мрачные стены и похлёбка на полу. Я просто рухнул вниз, чтобы уснуть. Я устал целый день что-то доказывать кому-то. Тишина единственная не возражала против моих высказываний.

Помню, что мне сделалось немного дурно. Дальше всё проплывало как в тумане. Я ждал своего судного дня.

И вот я слышу шаги, подходящие к моей решётке. Они приближались стуком каблуков. Женских каблуков на тонкой ножке.

- Здравствуйте мистер Блейк - я услышал красивый, выразительный женский голос.

Я разглядел её лицо. Оно было незнакомым.

- Мы, разве, знакомы? - спрашиваю я.

- Нет, но скоро познакомимся - улыбается женщина.

- Не думал, что к тридцати годам со мной захочет познакомиться такая женщина - говорю я.

- Многие хотят с вами познакомиться - говорит женщина. - Моё имя Роза Джейн Руттергейл. Я была тогда в суде. Вы, конечно, не заметили меня, но я заметила вас.

- Чем же я смог привлечь внимание такой дамы? - спрашиваю я. - Не думал, что я на такое способен.

- Что вы, что вы. - Ответила Р.Д.Р. - После суда с вами хотят познакомиться. Вы, разве не видели статью в газете? Я журналист и телеведущая. Вы так затронули моё сердце своими словами. Ведь я тоже сирота и выросла в детском доме. Ой, извините, где же это вы сможете увидеть эту газету? Здесь же их нет. Но - Р.Д. Руттергейл стала копаться в своей сумочке. - Вот смотрите. Читайте внизу.