- Подвинься, – требовательно говорит он и, толкнув меня плечом, заходит внутрь моей кабинки. Не дышу. Не моргаю. Не двигаюсь. А он только улыбается шире и тянет ко мне свои руки. Вздрагиваю, ощущая его тонкие пальцы на своем торсе.

- Мммм… какие кубики. Я бы с удовольствием вылизал каждый из шести. Как ты на это смотришь, а, Томми? – голос у с*ки сейчас такой бархатный, пальцы ласковые, взгляд манящий.

- Руки от меня убрал! – зло цежу я сквозь зубы, глядя в его наглые смеющиеся глаза.

- Отчего же, Томми, неужели тебе не хочется моей ласки? – подходит еще ближе и дует мне куда-то в шею, оставляя на ней кучу маленьких мурашек.

- Если ты сейчас не уйдешь, Билл, клянусь, я тебя ударю, – я серьезен сейчас как никогда. Я зол и испуган одновременно. Мне мерзко и как-то странно приятно одновременно. Я в упор смотрю в его черные глаза, которым, кажется, неведом страх.

Он перестает гладить мой живот, но и не двигается. Так же как и я, гладя в мои глаза. Проверяя на прочность. Испытывая волю. Соблазняя своей красотой.

- Прошу, уйди… – говорю одними губами, уже не веря, что он послушается, не веря, что пожалеет, не веря, что пощадит. Он усмехается, и отчего-то мне кажется, что совсем не весело, и, протянув руку, забирает гель для душа с подставки.

- Ты же не будешь против? – спрашивает он, кивнув на бутылек.

- Нет… – сглотнув подступивший к горлу комок, прохрипел я.

- Вот и славно, – тихо отвечает он и выходит из кабинки, забрав с собой этот злосчастный гель для душа, а через секунду выходит из ванной.

Со всей силы тру лицо ладонями, пытаясь придти в себя. Дышать до сих пор тяжело, и мне кажется, что я чувствую запах Билла.

Шоколадного цвета шелковое полотно, на котором словно змеи переплетены две обнаженные девочки-подростки. Тонкие, как тростиночки. Одна смуглая, скорее всего мулатка, а вторая белокожая, почти фосфоресцирующая на темной ткани. Их взгляды также переплетены, как и их тела, они смотрят друг на друга очень страстно, и если бы они не были столь юными, я бы даже сказал, похотливо. Их контраст так же завораживает, как и теплые переливы шелковой ткани.

- Очень провокационная фотография, Билл, – говорю я, не отводя взгляда от заворожившей меня картины.

- Как и все мои фотографии, – отвечает гадюка, одновременно пытаясь повесить еще одну фотокартину на отведенное ей место.

Мы уже второй день проводим в галерее, организуя выставку Билла. Вернее, Билл организует, а я слоняюсь, иногда, правда, помогая рабочим сделать ту или иную черную работу. За эти два дня я успел увидеть довольно много его работ, и они действительно поражали. На этой выставке Билл представлял не те фотографии, которые он делал для глянцевых журналов, а авторские работы, снятые им специально для своих выставок. Некоторые из них делались в Африке, другие – в Бразилии, третьи – еще в каких-то экзотических странах, и на каждой были люди. Билл вообще снимал только людей и никогда пейзажи, и прочие красоты природы. Его интересовали только люди.

Я подошел к вновь повешенной Биллом картине и, вглядевшись в нее, удивленно открыл рот. На деревянной скамейке, на фоне деревянного дома сидел сухой старик. Его морщинистая кожа была выжжена палящим солнцем и потемнела до темно-коричневого цвета. Он улыбался. Широко улыбался своим почти беззубым ртом и был настолько очарователен, что я поймал себя на дикой мысли, что хочу расцеловать его морщинистые загорелые щеки.

- Какой классный старик, – кивнул я на картину.

- Это старый развратник Омар. Испанский фермер, производящий сыры. Его сыр «Манчего» известен по всей Испании, и все лучшие шеф-повара закупаются у этого старого пройдохи, – Билл весело хохотнул.

- Чего же ты о нем так нелестно? – не без любопытства спросил я.

- А то! Этот старый хр*н предлагал мне переспать! Нет, ну ты себе только представь это! Ходил за мной и капал слюной, я хохотал над ним в открытую, а ему хоть бы что, уединимся, говорит, давай, да уединимся! – я прыснул от смеха, а Билл с какой-то нежностью поглядел на фото старого Омара и повернулся ко мне.

- Видишь, даже старики от меня без ума, так что, Том, и тебя не минует эта участь, – с абсолютно серьезным лицом услужливо предупредил меня чертов наглый гад.

- Ну-ну, ты помечтай! Мечтать-то, знаешь ли, не вредно! – тут же взъерепенился я.

- Томми, знаешь, почему ты мне понравился? – я вопросительно приподнял левую бровь, – Потому что ты очень темпераментный мальчик. Страстный и горячий. У тебя внутри все кипит и будоражиться все время. Ты неуравновешенный, неспокойный, противоречивый и глупый. Так вот, Томми, такая страстная натура не сможет долго противиться своему желанию, и очень скоро тебе станет невмоготу от того, с какой страшной силой тебя ко мне тянет, – Билл говорил все это с такой уверенностью, что мне даже стало не по себе.

- Не выдавай желаемое за действительное! – огрызнулся я и раздраженно скрестил руки на груди.

- Томми, Томми… – рассмеялась гадюка, – Одно удовольствие тебя ломать.

Я хотел, было, сказать, что я думаю по поводу всего выше сказанного, и даже открыл рот, но, как назло, нас прервали.

- О, мой Бог! Вот мы и встретились, моя любимая муза! – в холл вошел высокий молодой человек, на вид лет двадцати восьми. Довольно красивый, по мужским меркам, – греческий профиль, модно стриженные темные волосы, серые глаза. От таких, как правило, пищат девушки, сразу мечтая заиметь от них детей. Сияя, как начищенная кастрюля, он бросился обнимать гадюку.

- Деймон! Сколько лет, сколько зим, – Билл, похоже, был рад видеть ворвавшегося без приглашения мужика.

- Я как узнал, что мое золото уже в городе, бросил все дела и сразу приехал! – не переставая улыбаться, пропел этот Деймон на немецком с сильным английским акцентом. Билл сверкнул глазами и загадочно ему улыбнулся.

- Приятно увидеть тебя снова, – ответил он, явно кокетничая.

Я почувствовал себя третьим лишним и пару раз довольно громко кашлянул. Еще не хватало мне тут наблюдать милование этих голубков. Билл тут же оглянулся на меня, а вслед за ним и вошедший парень.

- Кстати, Деймон, познакомься, это Том, мой любовник! – я поперхнулся воздухом и вытаращил на Билла дикие глаза.

- Том, это Деймон, мой друг, – эта лживая тварь полностью игнорировала мои знаки и злобные взгляды, посылаемые ей.

- Очень приятно с тобой познакомиться, Том, – учтиво ответил Деймон, как-то сразу погрустнев, – Я завидую тебе, Билл просто клад. Тебе очень повезло.

- Деймон, перестань, – изобразил смущение Билл.

- Но ведь это правда! – развел руками парень и, понизив голос, продолжил, – Я бы хотел пригласить тебя на ужин, если, конечно, Том не будет сильно против.

- Том не будет против, если ты пригласишь и его, – довольно мягко ответил Билл, но его глаза были полны дерзости. Деймон едва заметно покривился, но кивнул.

- Том, я буду рад видеть вас сегодня за ужином, – с фальшивой улыбочкой, от которой почти тошнило, учтиво сказал он.

- Угу, – совсем не учтиво ответил я и еще раз послал гадюке убийственный взгляд.

- Тогда до встречи, – Деймон сделал вид, что не заметил моего недовольного лица.

- До встречи, мы будем! – пообещал Билл и, поцеловав парня в щеку, проводил его к двери.

- Это еще что такое?! Какой я тебе нахр*н любовник? – сквозь зубы процедил я, сверля невозмутимого Билла взглядом насквозь.

- Успокойся, Том, не истери. Так был нужно. Иначе Дэймон снова стал бы навязываться, а он такой занудный, я от него порядком подустал еще с прошлой поездки в Лондон, – Билл измученно вздохнул.

- Нет, я не понял? Разбирайся со своими любовниками сам! Отшей его, и дело с концом, – не унимался я.

- Не могу я его отшить. Он – один из главных спонсоров моей выставки, – сказал Билл таким тоном, будто я не понимаю чего-то само собой разумеющегося.

- Да мне плевать! Я не хочу участвовать в этом! – меньше всего мне хотелось идти куда-то вечером в кампании гадюки и его лощеного дружка, к тому же изображая с чертовым гадом любовь.