Ишь ты, не становись у него на пути, деловой какой… Впрочем, это было не главное. Перед этим он так и сказал – хватит тебе по Зонам шататься. Не по Зоне, а во множественном числе!

А еще он знал мое имя… Дьявол, как же этот голос и эта ухмылка похожи… Нет, не может быть. Тот человек умер, и я это видел своими глазами. Значит, просто смахивает на того человека. Мало ли похожих людей на свете? Но откуда он знает…

– Ладно, ты думай, а я пошел, – сказал тип в резиновой маске. – Только вот стакан твой прихвачу на память о том, как мы пили за одной стойкой. Удачи тебе, сталкер.

Поднявшись с высокого стула, странный посетитель схватил со стойки мой пустой стакан, и быстро вышел из бара.

Эх, почему я не последовал за ним? Почему остался дубом стоять возле стойки, держа в одной руке автомат, а в другой – странный самодельный пульт с несколькими кнопками, ни одна из которых не была подписана.

Справа от меня послышался шорох – это зрители, находящиеся в зале… тьфу ты, посетители бара решили переменить позы, размяв затекшие спины и задницы. По ходу, представление их захватило настолько, что ни один из них за все это время не пошевелился. А сейчас, когда закончилось самое интересное, можно расслабиться, сходить до ветру, пожевать чего-нибудь…

Или принять участие в спектакле, переставшем быть интересным и захватывающим.

– Чтоб я сдох! – донеслось из-за столика, за которым тусовалась компания крепких парней в зеленой униформе. – Разрази меня «электрод», но это же Снайпер! Тот самый тип, что завалил несколько наших на «Векторе», а после украл грузовик и свалил вместе со своим корешем!

– Снайпер? – резко развернулся к «вольным» плечистый «борг». – Тот самый, что недавно наших в лесу немеряно положил? Ты часом не брешешь, «зеленый»?

– Пусть меня Зона сотрет, если я вру, – обиженно произнес член группировки «Воля», вытаскивая из объемистой кобуры «стечкин». – Слышь, новый хозяин «Янова»! А ты уверен, что сможешь воспользоваться этим пультом и разблокировать «кибов»?

Краем глаза я заметил, как один из «зеленых» тихонько поднялся со своего места и аккуратно, по стеночке направился к двери в заведение. Ага, отсекает мне путь отхода, сволочь. А, кстати, действительно, как понять, какая кнопка на пульте за что отвечает, если ни под одной из них ничего не написано?

Признаться, стормозил я маленько. Как-то вылетело из головы, что за мою персону две самых влиятельных группировки Зоны назначили нереальные суммы. А когда обратно влетело, было поздно.

«Зеленый» уже поднимал свой «стечкин». Еще мгновение – и линия выстрела коснется моей груди. А я очень не люблю, когда эти линии меня касаются. Брезгливый я очень. Поэтому не целясь, от бедра я дал короткую очередь в два патрона – и «зеленый» вместе со своим «стечкиным» отлетел к стене, шлепнулся об нее, словно мешок с жидким дерьмом, и сполз вниз по вертикальной поверхности, оставив на ней широкий кровавый след.

И это было плохо. У тех, кто топчет Зону своими берцами, очень быстро вырабатывается рефлекс: если некто стреляет, и рядом с тобой начинают падать люди, необходимо как можно быстрее вскинуть оружие и начать стрелять в ответ. Если промедлить, следующим можешь упасть ты. И больше никогда не подняться.

Сейчас я остро пожалел, что в «Янове» не было принято сдавать оружие при входе. За столиками сидело человек двенадцать. После моей очереди их стало на одного меньше – что, впрочем, моих проблем не решило.

Остальные посетители «Янова» синхронно рванули со своих мест, одновременно при этом хватаясь за стволы, которые они всегда держали под рукой. А я стою такой с автоматом наперевес и понимаю, что одиннадцать человек, рассредоточенных по бару, мне никак не положить. От силы троих-четверых срежу, пока остальные будут превращать меня в кровавое решето.

Поэтому чисто рефлекторно сунув в карман злосчастный пульт, я со всех ног рванул к выходу из заведения, на бегу поливая из автомата наиболее активно движущиеся фигуры. Эх, как бы мне сейчас пригодилось утраченное умение замедлять время! Я даже на бегу попытался представить свой тотем…

Без толку. Все равно что пытаться завести автомобиль, из которого напрочь выдрали аккумулятор вместе с двигателем. Не работает способность, не раз спасавшая мне жизнь, будто и не было ее никогда. Поэтому я просто бежал, пригнувшись, как обычный человек, которого очень хотят убить, и отстреливался, очень надеясь, что успею добежать до двери раньше, чем одному из посетителей бара повезет больше, чем мне.

Я успел заметить, как плечистый «борг» резко мотнул головой влево, словно хотел успеть рассмотреть правым глазом, как вылетает из глазницы левый, выбитый из нее моей пулей… Как один из «зеленых» выронил свою «Грозу», схватился за горло и кашлянул, выплюнув вместе с кровавыми слюнями фрагмент трахеи, разорванной автоматной очередью… Как сталкер с лицом, неестественно перекошенным то ли старой травмой, то ли мутацией, потянулся было за автоматом, но после резко передумал и схватился за свое изуродованное лицо обеими руками, будто запоздало хотел уберечь его от разрушающего действия пули, уже вошедшей между бровей…

А я несся, слыша, как грохочут ответные неприцельные очереди, и как пули разозленными пчелами свистят над моей головой… Хорошо, что над, ибо ряд столов частично прикрыл меня от стрелков. Но чтобы добежать до двери, мне нужно будет преодолеть несколько метров открытого пространства. Всего ничего. От силы один кувырок с разгону – и я вылечу из бара, словно мячик.

Кувыркаться я умею неплохо, обучен делать это даже с рюкзаком на спине и запасным стволом, засунутым под этот рюкзак – главное грамотно башку подвернуть и правильно толкнуться ногами. Ну, я и кувырнулся, уже видя перед собой полуоткрытую дверь, в которую совсем недавно вышел тот тип с половинкой противогаза на морде. Еще мгновение – и я за порогом…

И в этот момент в меня ударила пуля.

Судя по тому, как рвануло плечо – в руку…

Если не задет крупный нерв, в первые секунды после огнестрельного ранения боли нет. Ты чувствуешь просто тупой удар и онемение в пораженной области. И немедленный страх опустить глаза и увидеть то, что наделал крохотный кусочек раскаленного металла… Боли нет, боль придет потом. Сначала приходит страх – липкий, парализующий – и только от тебя зависит, как ты себя поведешь. Замрешь на месте в ожидании наступления боли, либо мысленно дашь тому страху локтем в зубы, и продолжишь намеченные действия. Ибо в боевой ситуации страх опаснее любого ранения, и умирают от него намного чаще, чем от самых страшных ран. Почему? Все просто. Испугавшийся останавливается, замирает, ожидая прихода боли. А в статичную мишень попасть во второй раз намного проще.

Поэтому я все-таки завершил кувырок, со всей силы пнув дверь подошвами берцев, выкатился из бара, вскочил на ноги и рванул в сторону забора из гниющих голов. При этом я мысленно просчитывал ситуацию. Вот те, кто остался в баре, опрокидывая столы, ринулись вдогонку, вот они подбегают к выходу, на ходу меняя магазины пистолетов и автоматов, вот первые двое перешагивают порог…

Я резко развернулся, намереваясь прошить этих двоих короткой очередью – и понял, что не могу нажать на спусковой крючок. Указательный палец не слушался…

Преодолевая проклятый страх, я опустил глаза…

Твою ж душу! А я так надеялся, что пуля ударила в мякоть, не повредив ничего серьезного.

На самом деле все было очень плохо.

По ходу, тот, кто ранил меня, стачивал напильником острые наконечники своих пуль, а после надрезал их крестом, превращая в печально известные «дум-дум». Такие боеприпасы, по научному называемые экспансивными, запрещены к использованию Гаагской конвенцией в период ведения любой войны. И поскольку в Зоне война постоянное явление, этот запрет соблюдается всеми правильными сталкерами.

Но при этом отморозки, плюющие на законы Зоны, встречаются всегда. И если кто-то из сталкеров поймает урода, пилящего пули, то тот урод имеет все шансы оказаться повешенным на ближайшем дереве.