Быстрого взгляда хватило Кэлу Рейнольдсу, чтобы подробно рассмотреть его высокую поджарую фигуру: провисающие под тяжестью упрятанной в кобуру шестизарядной пушки грязные брюки, заправленные в потрепанные кожаные сапоги, алая полоса на плече синей рубахи, прилипшей к телу Брилла от пота, взъерошенные черные волосы, из-под которых по небритому лицу стекали ручейки пота. Кэл успел заметить испачканные табаком желтые зубы, оскалившиеся в свирепой ухмылке. Дымок все еще вился из дула винтовки в руках Брилла.

Все эти знакомые ненавистные детали поразительно ясно отпечатались в мозгу Рейнольдса в то летящее мгновенье, когда он отчаянно боролся с невидимыми цепями, приковавшими его тело к земле. Едва он подумал о параличе, который мог вызвать скользящий удар по голове, как что-то вдруг щелкнуло, и он "выкатился" из цепей. Хотя "выкатился" - не то слово: он просто бросился к лежащей у камня винтовке, не чуя под собой ног.

Упав за валуном, он схватил оружие. Ему даже не понадобилось поднимать ствол, потому что винтовка была нацелена прямо на приближающегося человека.

Рука Рейнольдса чуть помедлила из-за странного поведения Исо Брилла. Вместо того, чтобы выстрелить или отскочить в укрытие, чудак шел прямо к нему, держа винтовку на сгибе локтя, и с той же играющей на небритых губах глупой усмешкой. Он что, псих? Неужто не видит, что его враг снова на ногах, бурлит энергией и уже нацелил взведенную винтовку ему в сердце? Казалось, Брилл смотрел не на него, а только туда, где Рейнольдс только что лежал.

Не отыскивая более объяснений поступкам своего противника, Кэл Рейнольдс нажал на курок. Оглушительно грохнул выстрел и из широкой груди Брилла вылетел синий клок материи. Он пошатнулся, широко разинул рот и Рейнольдса снова поразило его лицо. Исо Брилл относился к племени тех, кто сражается до последнего вздоха. Не было ни малейшего сомнения в том, что он продолжал бы слепо нажимать на спуск до тех пор, пока жизнь не ушла бы из него с последней красной каплей. Но грохнувший выстрел стер с его лица гримасу свирепого торжества и ее сменило потрясенное изумление. Он не попытался поднять свою винтовку, выскользнувшую из пальцев, и не схватился за рану. Взмахнув руками в странном беспомощном жесте, он ступил назад раз-другой на подгибающихся ногах, с застывшей на лице маской глупого удивления, при виде которой его противника охватила дрожь вселенского ужаса.

Сквозь разомкнутые губы хлынул поток крови, пачкая влажную рубаху. Как внезапно падающее на землю дерево, Исо Брилл рухнул плашмя в мескитовый кустарник и остался лежать неподвижно.

Кэл Рейнольдс поднялся, оставив винтовку там, где она лежала. Его взор с трудом различил поросшие травами пологие холмы в плывущей дымке тумана. Даже небо и сияющее солнце приобрели вдруг смутно нереальный облик. Но жестокое состязание все еще жило в его душе. Долгая вражда была, наконец, закончена и, независимо от того, принял он смертельную рану или нет, он все же послал Исо Брилла прокладывать горящую тропу в ад прежде себя.

Неожиданно блуждающий взгляд Кэла нашел то место, куда он откатился после попадания пули, и он сильно вздрогнул. Кэл всмотрелся пристальней: неужели зрение сыграло с ним шутку? Поодаль в траве лежал мертвый Исо Брилл - но всего в нескольких футах от него распростерлось другое тело.

Оцепенев от удивления, Рейнольдс всматривался в лежащую возле валунов в гротескной позе тощую фигуру. Она лежала отчасти на боку, будто застигнутая странным приступом, руки были вытянуты, пальцы слепо скрючены. Короткие рыжеватые волосы обрызганы кровью, а из ужасной дыры в виске сочились мозги. Из угла рта стекала тонкая струйка табачного сока, пачкая пыльный шейный платок.

Он продолжал смотреть и фигура постепенно приобретала для него пугающе-знакомый облик. Он знал, как чувствуют себя кисти рук под этими сияющими кожаными напульсниками, с ужасающей определенностью знал, чьи пальцы застегивали пряжку этого оружейного пояса, да и во рту у него до сих пор ощущался едкий привкус табачной жвачки.

В один краткий убийственный миг он понял, что смотрит на собственное безжизненное тело. И одновременно с осознанием к нему пришло окончательное забвение...