Кабинет вновь переменился. А может, в нем вовсе ничего и не происходило. Не было ни ржавых цепей, ни отвратительных конструкций из кости, ни язв, испещривших стены. С потолка, как и прежде, свисали медные раструбы громкоговорителей, ничуть не похожие на ощерившиеся человеческие рты. Отчаянно воняло дымом и паленой резиной. Кое-где под завалами из разломанной мебели лежали неподвижные тела в строгих черных костюмах. Поодаль от Герти, вытянувшись во весь рост, лежал без сознания мистер Беллигейл, впервые лишившийся пенсне, но все еще с оружием в руке.
Шатаясь и спотыкаясь, Герти сделал несколько неуверенных шагов к окну. Оно было по-прежнему открыто, но вместо панорамы ночного города Герти увидел в нем стремительно сереющее небо, предвещавшее близящийся рассвет. Впившись руками в подоконник, Герти набрал полную грудь воздуха. Пахнущего морем, копотью, дегтем и краской, тем, чем обыкновенно пахнет всякий город на рассвете. Кричали расходившиеся по домам коты, всю ночь промышлявшие какими-то грязными делами. Скрипели телеги ранних молочников. Хохотали где-то вдали подгулявшие студенты. Ссутулившись от ночного холода, терпеливо ждал хозяина Муан.
Новый Бангор встречал рассвет нового дня.
Герти улыбнулся, осторожно и слабо, как выздоравливающий после тифа больной. Но тут сознание его милосердно погасло, рухнув в непроглядную черную пропасть.
???
Кабинет мистера Беллигейла еще не успел восстановить свой привычный вид. Стены были усеяны дырами, лампы разбиты, а несколько ножек письменному столу заменяли стопки папок. Несмотря на это, с возвращением второго заместителя здесь мгновенно воцарился раз и навсегда заведенный порядок. Бумаги, будто ничего и не случилось, лежали на своих привычных местах, как и писчие принадлежности. Даже пресс-папье разместилось именно там, где всегда и располагалось, ни на миллиметр не сдвинувшись в сторону.
Удивительно, но в этот раз кабинет второго заместителя показался Герти едва ли не уютным. На миг он даже перестал замечать промозглый холод, царящий в Канцелярии.
— Добро пожаловать, полковник, — мистер Беллигейл отложил перо и протянул Герти руку, — Приятно снова видеть вас на службе. Определенно, старого солдата вроде вас не заставишь отлеживаться в постели.
Рукопожатие у него, как и прежде, было уверенным и сильным, таким, что Герти мысленно поморщился.
— Долго я… спал?
— Почти три дня. Врачи заверили меня, что опасность вашей жизни не угрожает, это лишь предельное нервное истощение, вполне понятное в вашем случае. Я приказал, чтоб вас не беспокоили. Как вы себя чувствуете?
— Как выстиранное белье, которое пропустили через паровой пресс, — честно признался Герти, — Но я ожидал, что будет много хуже. Честно говоря, я удивлен, что не рехнулся после всего того, что произошло.
— Вы сильный человек, полковник. Думаю, это приключение станет лишь незначительным эпизодом в нескончаемой летописи ваших побед. Впрочем, выглядите вы и в самом деле неважно. Рому? Я слышал, вы предпочитаете неразбавленный ямайский ром… Сам я не поклонник столь крепких напитков, но, полагаю, смогу вас побаловать после всего того, что случилось.
— Лучше чаю, — поспешно сказал Герти, — Много горячего сладкого чаю.
— Как скажете.
Чай для полковника Уизерса подали мгновенно. Герти с огромным наслаждением взял в руки горячую чашку и принялся баюкать в ладонях, вдыхая душистый пар. Все произошедшее уже казалось ему липким ночным кошмаром, порождением собственного болезненного воображения. Но он знал, что ничего из этого ему не привиделось.
Канцелярия все еще выглядела так, будто в ее коридорах шел нешуточный бой. Настенные панели во многих местах были сняты, из ниш торчали мертвые змеи перебитых трубопроводов и кабелей. Кое-где видны были следы гари и сорванные с петель двери. А иногда, переступая через коричневые потеки на порогах, Герти на всякий случай прикрывал глаза.
Но эти следы поспешно устранялись. Канцелярские клерки и техники деловито сновали, подобно крысам, без устали заменяя поврежденное и придавая внутренним помещениям их привычный вид. Герти не сомневался, что через неделю в здании не останется ни следа того боя, что они вели с безумной, одержимой Дьяволом, машиной.
— Что с «Лихтбрингтом»? — спросил он, не удержавшись.
Мистер Беллигейл усмехнулся его нетерпеливости.
— Мертв. Совершенно мертв. Сейчас мы, подобно падальщикам, разбираем его на запчасти. Ужасно утомительная предстоит работа. Целые акры механизмов, мили проводов…
— Вы имеете в виду, что его не восстановить?
— Все предохранители взорвались, сложнейшие внутренности логических контуров расплавились или превратились в труху. То, что когда-то было самым совершенным творением математического гения, теперь являет собой механический труп. Возможно, будь здесь профессор Нейман, он смог бы воскресить своего Франкенштейна. Но, к счастью для всех нас, профессор отбыл по новому месту службы.
— Надеюсь, новое начальство будет к нему благосклонно, — отозвался Герти с нескрываемым сарказмом, — Значит, чертова машина не пережила той ночи и теперь мертва? Но что ее убило?
— Если вы желаете найти и покарать убийцу «Лихтбрингта», у вас ничего не выйдет. Потому что никто его не убивал. В некотором роде это было… кхм… самоубийство. Общая системная ошибка, мгновенно обрушившая все уровни логического мышления. Впрочем, вам сложно будет понять, нет нужного образования…
— Новому Бангору будет тяжело жить без его помощи, — осторожно заметил Герти, дуя на чай.
— Несомненно. На протяжении многих лет «Лихтбрингт» выполнял всю черную работу. Мы слишком привыкли возлагать самые сложные вопросы на его железную спину. А теперь он мертв и проку от него не больше, чем от поломанного арифмометра. Это значит, что нам придется вновь брать все в свои руки. Это потребует прорву сил и много времени, но в конце концов мы с этим справимся. Канцелярия с этим справится.
Герти кивнул. Он знал, что Канцелярия с этим справится. Как справится с чем угодно.
Потому что Канцелярия была чем-то несопоставимо более сложным, чем любая машина. И куда более бездушным. На ее фоне «Лихтбрингт» был лишь механической куклой.
— Кстати, полковник, — мистер Беллигейл улыбнулся и, как всегда, от этого зрелища у Герти на миг застыла в жилах кровь, — Вы так и не спросили, кому мы все обязаны своим спасением.
— Спасением? — уточнил Герти самым безразличным тоном, баюкая в ладонях горячую чашку, — Полагаю, все это было делом случайности. Или, если угодно, чудом.
— Отчасти, конечно, можно назвать это и чудом. Едва очнувшись, я, признаться, именно так и подумал. Я ведь видел, как это… эта… это существо ворвалось в наш мир сквозь распахнутую дверь. И уже думал, что очнусь на раскаленной адской сковородке.
— Я мало чего помню, — солгал Герти, — Лишился чувств сразу вслед за вами.
— Так вот, чудо действительно имело место. Только явилось оно не само собой. Чудеса никогда не приходят сами.
— Вот как?
— Да, — мистер Беллигейл сцепил свои длинные пальцы в замок, испытывающее глядя на Герти, — Нас с вами кое-кто спас. И нас с вами, и Канцелярию, и весь Новый Бангор. А быть может, и гораздо больше, чем какой-то захудалый остров на краю океана. Кто-то явил собой поступок беспримерного мужества, бросил вызов всем силам тьмы и тем спас наши души. Хотите узнать, кто это?
Герти и так знал, кто это.
Это был он сам.
События страшной ночи навеки отпечатались в его душе, как на горячем воске. Он помнил обжигающее дыхание подступающего все ближе Сатаны. Помнил прикосновение его пальца ко лбу. И яростное удивление, в краткий миг обратившее отринутое Господом чудовище в самую настоящую панику.
Проникнув в сознание Герти, Несущий Свет нашел там нечто такое, чего не стоило находить. Что-то, что мгновенно сокрушило его новоприобретенное тело и швырнуло естество обратно, в раскаленные глубины ада. Что-то, чего не мог вынести даже владыка демонов.
