Он взял её за руку и повёл к автобусной остановке. Любашку бросило в жар от его прикосновения. Всю дорогу он не выпускал её руку из своей. Уже в метро, на эскалаторе, когда ей пришлось пропускать идущих пассажиров, она на мгновение прижалась к его левому боку. И почувствовала что-то твёрдое. В толкучке поезда она незаметно провела пальчиком и определила - кобура. Вряд ли пустая! "Хм-хм! Он с оружием? Зачем?"

Они поехали в центр и зашли в кафе, то самое, где уже были в прошлый раз. Любаше очень хотелось расспросить Бориса про брата и, вообще, про всю его семью, но она не стала мешать своими вопросами завтраку. Сама она выпила чашку чая, чтобы не смущать парня. Есть она не хотела, но, не сидеть же просто так.

Экскурсия начиналась только в одиннадцать, они не спеша шли вдоль Кремля к главному входу. По дороге Дубровский строго-настрого запретил ей фотографировать. Она стала спорить, но он упёрся. И хотел отобрать фотоаппарат. Любашка вывернулась и отбежала с дорожки в снег.

- У тебя же блат! Я могу незаметно!

- Всё равно, нельзя! Иначе, нас выгонят! А мне не хочется человека подводить. Пообещай мне!

- Ладно, ладно! Обещаю.

- Мир? - он протянул ей руку.

- Мир! - она взяла его за руку и вылезла из неглубокого сугроба на тротуар.

Дубровский приобнял её и вдруг удивлённо наклонился к ней:

- У тебя что это в кармане?

- Нож, а что?

- У тебя с собой нож?!

- Да, и что? Он же перочинный! У меня он всегда с собой.

- Зачем?

- Мало ли, вдруг понадобится. Карандаш подточить, огурчик нарезать... - Любашка хихикнула, надеясь, что Борис оценит шутку.

Но он остановился и внимательно заглянул ей в глаза:

- Всегда?

- Ну да.

- Давно?

- Очень давно.

- Сколько?

Любашу поразил этот серьёзный взгляд его серых глаз, ставших вдруг такими холодными. Она не понимала, почему? И это непонимание стало её сердить. Дубровский продолжал пристально смотреть прямо в глаза:

- Сколько это - "давно"?

- Мм... Ну, э-э... Лет семь, где-то...

- С е м ь лет? - он удивлённо поднял бровь.

Любаша честно задумалась, подсчитывая поточнее:

- Может, восемь... Да, точно, восемь, уже чуть больше. Ещё с ипподрома привычка.

Дубровский тряхнул головой, словно отгоняя муху:

- Надо же! Ты не перестаёшь меня удивлять! Отправиться в музей с ножиком в кармане! Вместо сумочки с косметикой, она ходит с ножом! В с е г д а! - он взял её за руку и повёл дальше по дорожке.

- Хм! А что такого?! - Любаша сердито сощурила глаза, - На себя посмотри! Ему, значит, с пистолетом в музей ходить можно, а мне, с маленьким перочинным ножиком - нельзя!

Дубровский мгновенно развернул её к себе лицом и схватил за плечи:

- Когда заметила?

- Еще в метро.

- Какая наблюдательная! И промолчала?

- Ну, да. Может, ты на задании. А меня позвал для отвода глаз. Чтобы не привлекать внимания. Красивый парень, с девушкой, гуляют по музеям - совершенно обычная картина. Никто и не подумает, что это мент! Я же не против. Тем более что, попасть в Оружейную палату - моя давнишняя мечта. - Любаша пожала плечом, и Борис сразу же её отпустил, - Я бы и сейчас ничего не сказала, если б ты не привязался с этим ножом!

Дубровский заметил прозвучавшее в её голосе лёгкое раздражение. Взял её руку и накрыл второй рукой.

- Любаш! Прости! Мы же первый раз с тобой куда-то идём. Я просто подумал, что ты меня боишься и не доверяешь! - он погладил её руку и прижал к своей щеке, - Извини, пожалуйста!

От его ласки, Любашу, словно током пронзило и опять бросило в жар! В смущении, она опустила голову и отвернулась к плечу. Кивнула, не в силах хоть что-то сказать. "Он извиняется! Зачем? Похоже, я и так пойду за ним хоть в музей, хоть на край света! Чёрт! Надо взять себя в руки! О, боже, как он мне нравится! Не-ет! Надо что-то делать, а то, так можно и голову потерять!"

Она попыталась успокоиться и повернулась к Дубровскому. Он умоляюще смотрел на неё. Неужели, правда, она ему тоже нравится? "Ох, ничего хорошего из этого не выйдет. Зачем я согласилась? Ага! Откажешь такому, как же! А потом сиди весь день и думай - то ли локти кусать, то ли дурой себя обзывать!" Любаша улыбнулась и показала ему часы на запястье - правая рука была свободна:

- Мы не опоздаем?

Сколько было времени, она даже не заметила. Борис тут же вспомнил, куда и зачем они идут.

Любаша тайком перевела дух. Такое с ней было впервые. Парни в институте пытались лапать, конечно, но их прикосновения вызывали лишь раздражение. Она даже заслужила прозвище "Недотрога". Мальчишки специально и обнять пытались, и поцеловать, но получали только заслуженные оплеухи. Конечно, ничего такого, все в рамках. Да и за руки брали, но ей было наплевать! И в любви признавались, один даже с цветами на ипподром приезжал. Ей было их искренне жаль, она им так и говорила - "Мне жаль, но..." Сейчас всё было по-другому. А, может это просто из-за тоски? Одна, без друзей, в чужом городе... Любаша опять незаметно вздохнула своим мыслям.

Их встретила миловидная изящная женщина. Тепло поздоровалась с Борисом, потом с Любашей. Они познакомились. Ирина и была тем "блатом", благодаря которому они попали в самый закрытый музей Москвы - Оружейную палату. Ирина заметила, что Дубровский держит Любашку за руку, удивлённо вскинула брови и улыбнулась.

В зале проходила экскурсия для иностранцев. Неразличимая среди группы, переводчица повторяла пояснения экскурсовода. Кажется, на английском. Но, уверенности не было, в школе и институте Любаша изучала немецкий. Они обошли толпу туристов, чтобы быть поближе к экскурсоводу.

Теперь уже Любаша тянула за собой Бориса, он, не сопротивляясь, шёл за ней. Ей было всё интересно! Переводчица повернулась к ней лицом и Любаша её мгновенно узнала! Это она, дама, пинавшая дверь в лабораторию! Правду говорят - как тесен мир! Любаша поспешила склониться над витриной с царским оружием, кажется, эта дамочка не обратила на неё внимание.

Экскурсовод пригласила всех в соседний зальчик. Слушатели, тихо топоча, пошли за ней. Любаша - тоже, но Дубровский её остановил. А переводчица обернулась и улыбнулась ей. "Узнала-таки! Вот зараза!" Любаша обернулась к Борису:

- За кем следим?

- Ни за кем! Успокойся. Мы пришли раньше, это ещё не наша экскурсия,- он улыбнулся.

- А-а. Хорошо. А то, меня узнали. Спалила бы тебя.

- Узнали?! Невероятно! Кто?

- Да, переводчица эта... Даже улыбнулась.

- Инга? Не ожидал, что вы знакомы.

- Не, мы не знакомы, а вы с ней, похоже, да? Я её вчера видела. На Патриарших, - Любашка решила щегольнуть новыми знаниями о столице.

- Да, я с ней знаком. Это подруга моей сестры. Вообще-то, она мне улыбалась. А ты как с ней пересеклась?

- Случайно. Она плёнки передо мной получала.

И Любашка вкратце рассказала о вчерашней встрече. И о чужой плёнке, найденной в кармане, вскользь упомянула. Мысли свои она, разумеется, не озвучивала. Только факты.

- Я подумала, что она меня, всё же, вспомнила. Я-то её сразу узнала, по спине, по одежде, а потом и в лицо запомнила. Я сегодня в той же одежде, вот и решила, что она меня по ней узнала. Что было бы очень удивительно. Обычно, меня не замечают и не запоминают.

- Я тебя сразу заметил! И запомнил! - Дубровский поймал Любашу в кольцо рук и нежно смотрел на неё.

Она упёрлась в него руками и хотела вывернуться, но на неё накатила какая-то слабость. И желание вырываться пропало. Даже, наоборот, захотелось прижаться к его груди и, чтобы он обнял и прижал к себе крепко-крепко. Она смотрела на него снизу вверх и чувствовала, как учащается её дыхание и сердце стучит быстро-быстро.

Она видела только его глаза. Эти серые глаза. Всё ближе. Ближе. Его шёпот:

- Я хочу тебя поцеловать!

Её шёпот:

- Ты меня скомпрометируешь! - она положила ладошки ему на плечи.