– Нет! Я был твоей шлюхой и не отказываю тебе сейчас. Секс чертовски хорош, а удовлетворить мою ненасытность под силу только тебе. Что тебе еще надо? Крови для ритуала Единения? Мою душу? Магию? Какого Люцифера ты добиваешься?!

Абигор поднялся, его прекрасные живые волосы рассыпались по широким плечам, спине и взволнованно зашевелились. Кроме этого нервного движения фиолетовых прядей, ничто не выдавало настроения Герцога. Он наколдовал себе фиолетовые пижамные штаны и, легко перескакивая через обломки мебели, остановился у окна, любуясь Огненным Озером.

– Мне не нужна шлюха. Мне нужно то, чем я владею по праву – мой Нгар, – спокойно ответил он. – Ты.

– Поздновато ты вспомнил, что неплохо бы сделать меня честным ифритом, – прошипел Аэтддин. – У тебя для этого было триста лет. Три гребанных столетия, в течение которых ты был для меня богом, смыслом жизни, целым, бл*дь, миром. Теперь поздно. Я отдал тебе все – невинность, тело, магию, душу, жизнь, сына. Свободу, наконец! Что, ЧТО ТЕБЕ ЕЩЕ ОТ МЕНЯ НАДО?!

– Успокойся, Аэтти, – не поворачиваясь к собеседнику, холодно оборвал Абигор. – У меня тогда были причины оставить все, как есть. Теперь же все по-другому.

– Конечно по-другому!!! – снова заорал ифрит, окончательно теряя самообладание. – Теперь я не твоя собственность! Я ничей! Я сам по себе!

– У нас сын, – так же спокойно возразил Абигор, наконец, оборачиваясь.

– Это у тебя сын. А я ему никто, принявший наследие раб.

– Не говори ерунды! – неожиданно рявкнул Герцог.

Ифрит от неожиданности попятился, но быстро пришел в себя:

– Не смей на меня орать, – тихо, с угрозой прошипел он.

– Не смей нести чушь, – так же тихо отозвался Абигор, и Аэтти понял, что пришло время ТОГО САМОГО РАЗГОВОРА, который он сознательно откладывал, но который все равно должен был состояться.

Забравшись с ногами на кровать, он похлопал рядом с собой.

– Иди сюда, Аби, нам нужно поговорить.

«Аби» фыркнул и улегся на самый край, снова закуривая.

– Я не готов к тому, чтобы снова сесть у твоих ног, Гор, – тихо сказал Аэтддин. – Просто не могу.

– Я не требую этого. Статус Нгар…

– Да знаю я, – устало махнул рукой Аэтти. – На Северуса насмотрелся.

– Северус – не демон, а я не Эрри, – чуть холодновато отозвался Абигор.

– За что ты взъелся на Аэтэроса, Аби? – поинтересовался Аэтддин. – Эрри любит его. Им хорошо вместе.

– Как заведомо более слабый, этот смертный не только тянет из Хаэрри магию, что не страшно – Шестой силен, как никто другой, он не дает моему сыну того, что он заслуживает.

– Если ты о детях…

– Конечно, нет, – скривил красивые губы Герцог. – Он не удовлетворяет его, Аэтти. Стихия Эра – огонь, он так же страстен и ненасытен, как ты, – Его Светлость обвел рукой то, что осталось от роскошной обстановки спальни. – Что может дать ему человек? Как смертный может унять ту силу, то пламя, что горит в нем? Страсть выжигает нашего сына изнутри, Эр мучает и себя, и Северуса.

– Магия не ошибается, – уверенно возразил ифрит. – А что смертный может дать? То, в чем Эрри нуждается больше всего – любовь, заботу и возможность быть для супруга всесильным богом, готовым лечь к его ногам. То, чего никогда не будет между нами – доверие и слепую веру в то, что партнер не предаст, что бы ни случилось. Северус для Эрри всегда прав. Твой сын готов бороться со всем миром, Князем, да хоть с самим Творцом ради того, чтобы быть вместе с супругом. Он победил смерть, Аби. И кто ты такой, чтобы судить о том, подходят ли они друг другу?

– Аэтти, – непривычно-тихо позвал Абигор. – Я тоже готов ради тебя на все.

– Не лги, Аби. Не надо, – ифрит поспешно отвернулся, чтобы скрыть страдание, отразившееся на лице.

Герцог поднялся, обошел постель и опустился на колени, взяв ладони джинна в свои.

– Скажи, что мне сделать, я сделаю.

– Поздно, – глухо ответил ифрит, но рук не отнял. – Я бы душу продал за эти слова, прозвучи они тогда, почти три тысячи лет назад. А теперь… спасибо, но что-то сломалось во мне там, в Пещере Чудес. От моей безумной любви только и осталось, что страстное желание делить с тобой постель.

– Ты же знаешь, что я не мог тогда предложить тебе…

– Ну да, – грустно хмыкнул Аэтддин, – кто ты, и кто я.

Абигор удивленно поднял брови:

– То есть?

– Ты не заключил со мной брак, потому что не счел меня достойным, – отвел глаза красноволосый. – И я тебя понимаю. Ифрит-полукровка, готовый умереть по щелчку твоих пальцев. Слабый, как новорожденный щенок.

– Аэтти, ты что? – от волнения и возмущения глубокий, красивый голос Герцога охрип и сорвался. – Я не поэтому…

– Да ладно, – не поверил ифрит, высвобождая руки, – хоть сейчас не ври.

– Ты думаешь, что меня бы остановили такие мелочи? – пораженно выдохнул Абигор. – Хорошего же ты обо мне мнения!

– Я чего-то не знаю? – насторожился джинн, пытливо глядя в зеленые глаза.

– Откуда мне знать, что ты там вбил себе в голову? – рассердился Абигор. Сердился он очень сдержанно: тонкие фиолетовые брови сошлись на переносице, а красиво очерченные губы поджались. И все.

– Так озвучь мне истинные причины твоего пренебрежения мной, – потребовал ифрит.

– Ты что, забыл, что уже состоял в браке? – удивился Герцог.

– И что? Брак не был закреплен! – снова начал выходить из себя Аэтддин.

– Это не имеет значения, ты принадлежал другому. Твой… супруг, – он скривился, – отказался отдавать тебя мне, хотя я предлагал ему за это половину своей магии.

– Ты ЧТО?! – от неожиданности громко крикнул Аэтти. – МАГИЮ?! Да ты рехнулся! Какой Герцог без магии?!

– Мне было все равно, – спокойно ответил Абигор. – От жезла пришлось бы отказаться, но ты был мне нужнее. Люцифер, когда узнал, впал в ярость, но это, как и с Эрри, ничего ему не дало, кроме морального удовлетворения от порки Кнутом единственного сына и от дикого скандала, который он закатил тогда. От магического выброса нашего Князя рухнули три башни его Замка. Я думал, что он меня убьет, но не вышло. Тесс не позволила ему.

– Я… не знал, – прошептал Аэтти.

– Конечно, не знал – откуда?

– Аби…

– Дай уж до конца покаяться, – криво улыбнулся Абигор. – Я вырезал весь твой клан.

– Что?

– Да. Всех. В живых остались только твоя мать и сестры. Я – их покровитель по праву победителя, и ты тоже был бы моим, если бы я успел закончить до твоего побега. Я смог бы заключить с тобой брак, еще тогда. Ни одного старшего родственника-мужчины не осталось, чтобы отобрать тебя у меня.

– Я не принадлежу теперь к роду Сауда, не сын я отцу своему. Только и осталось, что имя, – он немного помолчал и вдруг спросил: – Кто теперь верховный ифрит?

– Думаю, это решать не мне. Я покровитель рода, а уж кого избрал ваш совет – понятия не имею. По праву рождения ты вполне мог претендовать на этот титул.

– Не хочу, – фыркнул Аэтддин. – Целыми днями сидеть в диване* и разбирать, кто кого оскорбил, кто у кого что украл – благодарю покорно. Да и не может младший супруг быть верховным ифритом.

Услышав последние слова, Абигор пристально вгляделся ему в лицо, не в силах поверить, что не ослышался.

– Аэтти?

– Да куда я от тебя денусь, – чуть грустно ухмыльнулся джинн. – Не я ли говорил, что Магия не ошибается?

– Мне не нужны твои… вынужденные обязательства. Я их не приму, – холодно ответил Абигор. – Тебе ли не знать, что мне нужно все или ничего.

– Сдохнешь ведь без Нгар, – устало улыбнулся Аэтддин и коснулся ладонью живых волос Герцога.

– К тому, что я сдохну, я морально готов уже более трех тысяч лет, – Абигор собрал всю свою выдержку, чтобы не потянуться за ласкающей ладонью. – Так что мои планы особо не поменяются.

– Аби, почему с тобой всегда так сложно? – обреченно вздохнул Аэтти. – Почему нельзя просто оставить все, как есть?

– Хотя бы потому, что Магия не скрепит союз, если один из партнеров не уверен в своих чувствах.