Эннесараим еще какое-то короткое мгновение удивленно таращил свои огромные желтые глазищи, горевшие в полумраке, как два светильника, после чего облегченно выдохнул и снова опустился на пол, благодарно поцеловав руку демону. Тот чуть поморщился, но покровительственно похлопал вампира по плечу:
– Я внимательно слушаю тебя, Эннесараим.
– Все началось примерно девятьсот лет назад, когда я, еще будучи живым, охотился в ночном лесу. И неожиданно увидел у костра очень красивого темноволосого юношу…
Примерно через час демон отпустил раба, которому изрядно полегчало на душе. Ведь это глупость, что у вампиров нет души. После его ухода Эр еще долго смотрел на огонь в камине и, стараясь совладать с собственной яростью, перебирал в памяти события последних трех тысяч лет. Как он мог быть так слеп? Как мог легко играть жизнью Северуса, считая случайностью все те неприятные вещи, постоянно происходившие с ним? Что же, почему собственный отец не посчитал нужным что-либо сказать ему по этому поводу – тоже еще предстоит выяснить. Теперь же нужно было решить еще один довольно щекотливый вопрос – навестить Малфой-мэнор. Он решительно поднялся и пошел в лабораторию к Северусу – у Люциуса перед глазами должен быть живой пример того, как благотворно влияет на жизнь и здоровье смертного любовь его демона.
***
В голубой гостиной Малфой-менора в кресле у камина неспешно потягивал виски хозяин этого милого места. У него сегодня был нелегкий разговор с женой и сыном. Люциус был неприятно удивлен тем, что и Нарциссе, и Драко, оказывается, было прекрасно известно, кем на самом деле является Эрри. Сын догадался сам, а Нарси по большому секрету сообщила Розалинда Забини. Откуда тайну узнала обаятельная итальянка – осталось невыясненным. Сама собой приходила мысль, что у нее большая примесь волшебной крови. Именно поэтому Роззи в свое время оказалась достаточно сильна для того, чтобы не поддаться на уговоры Темного Лорда и суметь сохранить нейтралитет для своей семьи. В том, что главой Рода была именно сеньора Забини, не сомневался никто в кругу английской аристократии. Над этим уже давно перестали смеяться.
Задумавшись, Люциус не сразу обратил внимание на серебристую дымку, из которой постепенно соткалось огромное рогатое существо и заговорило голосом Снейпа:
– Люц, Эрри хочет видеть тебя по известному тебе вопросу. Будем к восьми.
Малфой сидел и смотрел, как тает это нечто, снова обращаясь в серебристый дым, а потом проворчал себе под нос:
– Ничего так патронус у тебя, Северус.
До назначенного времени оставалось полчаса. Которые Люциус посвятил тому, что еще раз внимательно просмотрел книгу, полученную вчера от демона. Прочитанное впечатляло. И вселяло страх. Он не был к такому готов.
Вспыхнул камин и ожидаемые, но нежеланные гости вошли в гостиную.
– Добрый вечер, Люциус, – окинув взглядом застывшего лорда, поздоровался демон.
– Склонен не согласиться, Эрри, – холодно возразил ему Малфой. – Северус, – кивок надменной головы, – виски?
Гости заняли небольшой диван чуть поодаль камина и приняли наполненные бокалы. Сам гостеприимный хозяин со вздохом устроился в кресле около небольшого столика, находившегося там же.
– Итак, – перешел к цели визита Эрри, – готов выслушать ваши соображения, касающиеся сложившейся ситуации.
Малфой чуть погипнотизировал кубики льда в бокале, а после твердо ответил:
– Я не готов расторгнуть свой магический брак.
– Зато я готова, – раздался холодный голос от двери, – добрый вечер, господа.
– Добрый, Нарцисса, – демон поднялся и галантно приложился к нежной ручке леди Малфой. Северус последовал его примеру.
Люциус тем временем прямо-таки излучал неудовольствие.
– Цисси, – начал было он, но был бесцеремонно перебит:
– Хватит, Люций! Я и так потратила на тебя слишком много лет своей далеко не бесконечной жизни. Прошу о расторжении брака, Мессир! – обратилась она к Эрри.
Тот переводил взгляд очень внимательных зеленых глаз с Нарциссы, нервно поджимающей губы, на Люциуса, который стиснул бокал так, что побелели костяшки.
– Цисси, – низко, почти с угрозой прорычал Малфой, но его жена только решительно опустилась в свободное кресло, поправила платье и, глядя только на Эрри, спросила:
– Можно ли без церемоний, Мессир?
– Конечно, моя дорогая. И я уже как-то просил называть меня по имени. Здесь все свои.
Несколько секунд миниатюрная блондинка о чем-то сосредоточенно думала, а потом, решительно тряхнув волосами и вздернув подбородок, заговорила, обращаясь к мужу:
– Я устала, Люций. Устала быть ширмой для твоих непрекращающихся романов с молодыми мальчиками, ловить на себе насмешливо-сочувствующие взгляды наших общих знакомых, терзаться одинокими ночами, не решаясь предать тебя, разделив ложе с кем-то другим. Боясь уронить честь нашей семьи. Я хочу жить, Люц. Просто жить – ездить к морю, делать покупки в Париже, найти человека, с которым мне будет легко и интересно.
– Ты… несчастна со мной? – только идеальные брови и легкая заминка в произнесенной фразе выдавали удивление Малфоя.
Нарцисса фыркнула, провела палочкой у лица, снимая гламур и жестко сказала:
– Если вот это – лицо счастливой женщины, то ты, муж мой, еще более эгоистичное и равнодушное создание, чем я считала все эти двадцать лет.
Люциус вглядывался в знакомое лицо и впервые за много лет отмечал темные круги под глазами, сеточку мелких морщинок, бледность и… красноватые, чуть припухшие веки. Такие, которые бывают только у часто плачущих женщин.
– Мерлин мой, Нарси…
– Не надо, Люц, – остановила она поток позднего раскаяния. – Я знала, на что иду, соглашаясь на брак с тобой. Но… я надеялась, что ты хотя бы будешь уважать меня достаточно для того, чтобы ни я, ни кто-либо еще не знали о твоих похождениях. Так вот, – жестко остановила она опять раскрывшего было рот Малфоя, – служить защитой для тебя еще и от ифрита, я не намерена. Прости. Но я рада. Рада, что, наконец, нашелся… нашлось существо, которое не станет терпеть все твои выходки. Которое сможет держать тебя в руках. Способное любить тебя таким, какой ты есть. Да, Люц. Магические существа безмерно преданы партнеру. Но и от него требуют того же. А я… хочу пожить для себя. Сын у нас взрослый… так что…
Повисла неловкая пауза.
– Кстати, – обратилась Нарцисса к Эрри, – я бы хотела поподробнее узнать об условиях партнерства. Все-таки я не настолько обижена на мужа, чтобы отдавать его непонятно кому, да еще и на невыгодных условиях. Он не чужой мне. Хотелось бы подробностей и об Адиль-Азаме, и о том, что такое «Искра». И об условиях брачного контракта, конечно. Я не могу допустить, чтобы связь не была закреплена официально, все-таки это мой Люций и я не позволю пользоваться им, как…
Эрри весело, заразительно рассмеялся.
– Браво, моя прекрасная леди. Чувствую себя отцом, обсуждающим партию сына с матерью невесты.
Люциус побелел от гнева.
– Хватит, – спокойно оборвала его Нарцисса, – успокойся. Тебя никто ни к чему не принуждает. Насколько мне известно, ты сможешь отказаться от союза. Но я тебе не позволю указать меня в качестве основной причины. Захочешь – придумаешь что-то свое. Итак, Эрри. Я слушаю. Как говорится, у нас товар – у вас купец.
Люциус вдруг резко поднялся и вышел, хлопнув дверью. Но Нарцисса на это только рассмеялась:
– Он отойдет. Я-то знаю. Итак?
Эрри еще раз с восхищением посмотрел на эту необычную женщину и начал рассказ:
– Я знаю Адиля вот уже более трех тысяч лет. Мы познакомились сразу после того, как я в первый раз потерял Северуса и впал в кровавое безумие, лишившись души. Мы оба были прокляты – он бесплодием, я – одиночеством. Когда мой партнер родился снова, мы с ифритом повстречались. У нас оказалось много общего. Я подробнее расспросил его о проблеме с наследниками и узнал о проклятии.
Как я уже рассказывал вчера Северусу, один старый вампир был в ярости от того, что его сын не смог устоять перед обаянием моего друга и отдался ему, хотя был обещан другому. Его брак с главой Северного Клана должен был быть основой мирного соглашения. Единственным условием была чистота Наследника. На которую так легкомысленно позарился Адиль. Отец мальчика требовал брака хотя бы с ифритом. Но тот лишь рассмеялся и самонадеянно заметил, что скорее свяжет себя со смертным, чем отдаст свою свободу кровососу. Обесчещенный мальчик от позора покончил с собой. А его убитый горем отец отыскал в своей обширной библиотеке малоизвестное заклинание. И применил его к Адилю.
