– Что случилось? – насторожился демон.

– Хозяин, а вы очень любите… своего… профессора Снейпа?

Эрри вздохнул и, призвав от письменного стола кресло, уселся напротив.

– Очень люблю. А что?

– Он же злой.

– И что?

– Ну… некрасивый.

– И?

– И ОН МУЖЧИНА!

– Не понимаю, – усмехнулся Эр, – попытайся еще раз.

Раб поднял на демона свои глаза цвета темного полированного дерева и, покраснев, проговорил:

– Как вы, Хозяин, такой молодой, красивый, сильный, добрый… как вы… с ним?

– Хммм. Вообще-то, конечно, это не твое дело, но… я отвечу. Я люблю именно его.

Со всеми странностями, мерзким характером, несовершенством. Просто потому – что он мой. Понимаешь?

– А я? Тоже ваш?

– И ты тоже мой. Но по-другому.

– А я… смогу когда-нибудь тоже стать чьим-то. Как профессор – стал вашим?

Демон усмехнулся про себя. Его порадовала постановка вопроса. Ронни избавляется от жадности. «Буду ли я чьим-то» а не «Будет ли кто-то моим».

– Обязательно. Если будешь хорошим, то, как только мы найдем такого человека, я сразу передам тебя ему. И ты тоже будешь чьим-то. В том же смысле, в котором Северус – мой.

Глаза, доверчиво глядящие из-под пушистых рыжих ресниц, засветились. В них появилась надежда. Он, Ронни, родившийся и выросший в многодетной семье, всегда был обделен вниманием. А ему так хотелось заботы. Быть для кого-то, чьим-то. И теперь, казалось бы, у него появился Хозяин, добрый, заботливый. Который не отмахивается от его проблем. Все объясняет. Но у Хозяина есть муж. Он его любит. А Ронни опять на последнем плане. Но Хозяин сказал, что когда-нибудь… он тоже будет для кого-то любимым. Самым лучшим. Надо только подождать. И быть хорошим.

– Я буду очень стараться, Хозяин. Сделаю все, что вы скажете, – горячо проговорил раб, опускаясь на колени, – вы только не оставляйте меня. Пока он, тот новый хозяин, не найдется.

– Он? – иронично приподнял брови демон.

Раб покраснел до корней волос.

– Я…

– Тебе нечего стесняться, Ронни. Ты хочешь, чтобы твоим хозяином был мужчина?

– Вы же сказали, что это…

– Нормально. Да, сказал. Но и быть с женщиной – тоже хорошо. Если бы Северус был женщиной, я бы все равно его любил.

Ронни хихикнул, видимо, представив, какой красоткой был бы мрачный профессор.

– Нет… я думаю, что хозяин – лучше, чем хозяйка.

– Да, – задумчиво протянул демон, – скорее всего, ты прав. Ну, пойдем. Нам надо кое-что прояснить для моих и твоих друзей.

– У меня теперь есть только вы. Ни семьи, ни друзей. Я же ваш.

– Мой, конечно. Идем.

Рыжий поспешно поднялся, и они с демоном вместе вышли через общую гостиную в коридор. Никого не встретив по пути.

Комната необходимости встретила их ярко пылающим камином, мягкими креслами напротив… и большой мягкой подушкой у одного из них. В него-то и опустился Эр. А раб устроился на подушке у его ног. На столике появился графин с гранатовым соком. Демон наполнил стакан и протянул его Ронни.

– Спасибо, Хозяин. Вы такой заботливый.

– Заботиться о тебе – моя обязанность. Такая же, как у тебя – слушаться меня. Понимаешь?

– Конечно, Хозяин.

– Пока мы ждем наших гостей, расскажи мне, что ты помнишь. О том, что было до сегодняшнего дня.

Рыжий задумался.

– Я не уверен, – извиняющимся тоном произнес он, – но мне кажется, что я поступал плохо. Часто поступал. О… – вдруг его взгляд остекленел, и стакан выпал из ослабших рук, – я обидел мужа Хозяина… напал на Хозяина… я плохой раб…

Он начал раскачиваться из стороны в сторону.

– Накажите меня, Хозяин. Мой добрый, справедливый… я не достоин сидеть у Ваших ног.

– Успокойся. Я обязательно накажу тебя. Но не сейчас. Что еще ты помнишь?

При обещании наказания Ронни сразу успокоился и принялся вспоминать.

– Какие-то рыжие люди. Много. Парни и одна девушка. Я сижу в углу. Друг меня оставил и уехал. Мне одиноко. А всем все равно. Они смеются. Я помню друга. Он был как вы, Хозяин. Смелый и добрый. Не помню, где он. Была еще девушка. Умная. Уроки помогала делать, ругала, если я неаккуратно писал или был невнимательным. Еще помню… полет. На метле. И на тестрале.

Тут дверь открылась, и вошли четверо, старающиеся держаться друг от друга подальше. Невилл, Гермиона и Драко с Блейзом.

Лицо девушки пораженно вытянулось, когда она увидела, что Рон, вечно ненавидевший слизеринцев, сидит у ног одного из них и доверчиво жмется к ноге, как собака, еще не верящая своему счастью.

Блейз только хмыкнул и уселся в ближайшее кресло. Насладившись шоком на лице девушки и беспомощностью рыжего, он закинул ногу на ногу и скомандовал:

– Рассказывай, Эрри. Особенно меня интересует реакция нашего декана.

Все присутствующие расселись, и демон, поглаживая свое приобретение по жестким, чуть отросшим волосам, начал:

– Для тех, кто пропустил начало, сообщаю: Ронни – моя собственность. Раб.

У Гермионы непроизвольно открылся рот, а Блейз, уже догадавшийся что к чему, едва увидел ошейник, лишь довольно усмехнулся. Тем временем Эр продолжил:

– Это случилось не по моей вине. Так решила Магия. Я вынес Рону, тогда еще Уизли, Первое Предупреждение и наложил Запрет на использование бранных слов в адрес моего… профессора Снейпа, – Гермиона, конечно, заметила оговорку, но не придала ей значения. – Во время обеда вы все видели, как Ронни нарушил запрет.

– Простите, Хозяин. Я…

– Не перебивай меня, пожалуйста. Я же уже обещал, что накажу тебя, – оборвал Эр посмевшего вмешаться в разговор раба, – вообще изволь молчать, пока я или кто-то из присутствующих не обратится к тебе. Ты понял?

– Да, Хозяин.

– Отлично. Я продолжу.

Демон вздохнул, как бы раздумывая над дальнейшими своими словами, и обвел взглядом присутствующих. Гермиона прижимала ладонь ко рту, Нев чуть покраснел, а Драко с Блейзом ухмылялись.

– Так вот, – снова заговорил Эрри, – при нарушении Запрета Магия решает, что делать с отступником. Так как Рон уже покушался на мою жизнь, а потом еще и оскорбил близкого мне человека даже после Предупреждения, Сила отдала его в мои руки. Я мог лишить его жизни или имени, но избрал наиболее, на мой взгляд, мягкое наказание – рабство с правом передачи.

Глаза у слизеринцев засветились. Живые игрушки – большая редкость. Ценность, которую почти невозможно достать. Символ власти и огромной магической силы. Право передачи означало, что маг, изначально подчинивший другого, мог продать своего раба менее удачливому волшебнику. Или же подарить.

– Что такое лишение имени? – спросила вдруг Гермиона. Несмотря на шок, тяга к знаниям была в ней неискоренима.

– Это означает, Грейнджер, что если бы твоего рыжего дружка лишили имени, то после смерти его душа погибла бы, не получив право на перерождение. В древности глава рода мог так наказать вассала, уличенного в трусости и предательстве. Согласись – выпустить в спину беззащитному заклятие «кислотный меч» – как раз именно трусость и предательство, – ответил за демона Малфой, снисходя до беседы с грязнокровкой только лишь с целью доказать свое превосходство.

Девушка пораженно молчала, а Драко продолжил:

– Отличный выбор, Эрри! Уизел, наконец, занял подобающее ему место – у ног сильного. Надеюсь, ты проведешь аукцион, как только сам наиграешься с ним и немного обучишь. Я бы не отказался от такой игрушки. Ронни, услышав такое, задрожал и еще крепче прижался к теплой, крепкой ноге

Господина.

Ведь неизвестно, что тот задумал. Вдруг он отдаст своего раба вот такому, злому хозяину? Ронни очень этого боится.

Глава 52

Демон, чуть прищурив глаза и продолжая успокоительно поглаживать раба по голове, окинул чуть не лопающегося от самодовольства Драко внимательным взглядом.

Гермиона, тем временем, несколько отошла от шока и, набрав побольше воздуха в грудь, разразилась тирадой:

– Это… да как ты смеешь, Малфой?! Он же живой человек! Как вы все смеете? Он не вещь! Как вы все… Нев, ну хоть ты скажи!