- Расскажите об исследовании древних мифов, - попросили астронавты. - Вы говорили о полётах космических аппаратов, чей маршрут был сориентирован по Атлантике. Может быть, Стоунхендж - знак тех событий?
- Безусловно! Грандиозные сооружения возводятся для великих дел.
И я продолжила повествование, финальную часть которого назвала так: "Золото, медь и три эллипсоида".
Глава 5
Золото, медь и три
эллипсоида
Полоса Атлантики хорошо видна с высоты.
Океан в древности вполне мог выполнять функцию природного маяка, ибо блестел и днём, и ночью. Даже плотная облачность не в состоянии полностью закрыть это торжество ослепительно синего простора.
Кроме удобства приводнения воздушных кораблей, есть у данного района ещё одна особенность, напрямую намекающая на космическую подоплёку человеческой деятельности на прилегающей к нему участке суши. Атлантическое побережье Африки знаменито гористой местностью, название которой - Атлас. Созвучность названия с именем литературного героя древних мифов, думаю, не случайна.
Можно предположить, что золотые яблоки Гесперид, дочерей Атланта, красовались именно в этой области. Молодильные фрукты скорее всего тут произрастали. Но, возможен другой вариант: так называемые "яблоки" (или похожие на них плоды) тут могли просто временно храниться после межпланетных путешествий. Космическая идея, хочешь не хочешь, витает рядом с Атласом: о ней постоянно напоминает тот факт, что по сведениям древних мифов, Атлант держит небо! Видимо, в те далёкие времена подпирать небо надо было именно в этом укромном уголке Земли на северо-западе Африки. Не потому ли, что соседняя каменистая часть Сахары оказалась удобной для галактических исследований? Ведь никто не будет спорить, что из пустыни легко держать небеса в поле зрения, отправляться в них и восстанавливать растраченные в опасных космических странствиях силы, наслаждаясь пустынной тишиной и уединением. А если горный Атлас скрывал в себе секреты марсианских гранул бессмертия, то посторонние взоры здесь были в самом деле ни к чему.
Атлас - удобное, труднодоступное укрытие. От основной геологической платформы его отделяет Главный Атласский разлом, имеющий внушительную протяжённость. С юга это место защищено зоной Высокого Атласа над прогибом. На севере, вдоль Средиземного моря, простирается молодая складчатая система. Здесь из-за задерживающейся океанской влаги облака проливают обильные дожди, создавая хорошие условия для разнообразной растительности. Да, тропический пейзаж живописен всегда и, конечно, в любые времена ему к лицу роскошные сады.
Сегодня, в нашем ХХI веке, тёплое предгорье Атласа богато апельсинами, виноградом, пшеницей. Отсюда импортируют чай, кофе, сахар. Температура воздуха держится в пределах, благоприятных для жизни: летом тут плюс двадцать пять градусов, зимой - плюс пять. Так что здешний температурный режим вполне приемлем для акклиматизации тех, кто возвращается из космоса, и тех, кто когда-то прибывал с марсианских "плантаций". Постепенный переход от разреженного марсианского воздуха к обычному земному тут могла обеспечивать одна из гор высотой три километра над уровнем моря. Безусловно, для имитации марсианской разреженности больше бы подошла высота в 35 км, но и 3 км - дай сюда!
Сахара, выполняя роль естественной охраны значимого места, бережёт ещё одну тайну: по пустыне с давних пор кочуют величественные туареги. Их синее одеяние добавляет загадочности к происхождению и образу жизни этих стойких детей пустыни, ведь синь удивительно контрастирует с белым цветом, который в чести у соседей по планете: рядом, в Алжире, традиционной женской одеждой является белый хиджаб. Белый цвет в моём сознании мгновенно ассоциируется с Элладой, ибо был популярен также и там. Возможно, сам могучий Атлант облачался в белоснежные ткани?
Вряд ли кто-то станет удивляться тому, что не остался в стороне от почитания белого цвета и замечательный древнегреческий поэт Гомер. Но многие будут потрясены, когда узнают, что, преклоняясь перед белизною, он воспел её совершенно непостижимым образом!
Великий Гомер в своей поэме "Илиада" пишет:
"Лёгким покровом главу осенила державная Гера,
Пышным, новым, который, как солнце, сиял белизною"*
(Песнь четырнадцатая, строки 184-185)
В приведённой поэтической фразе используется явно не земное словосочетание. Ведь мы, земляне, привыкли белым цветом наделять облака, снег, сметану и морскую пену. Но никак не солнце, которое по земным меркам, безусловно, жёлтое! А вот на Марсе оно действительно кажется белым. Сегодня это подтверждают фотоснимки с марсоходов, прибывших на Красную планету через 2,5 тыс. лет после написания непревзойдённой "Илиады". И если смотреть на светило с марсианской поверхности, то, конечно, с чем же ещё можно сравнить ослепительную чистоту своей туники, как не с белизной местного солнца - крохотного солнца холодных марсианских небес? Что же получается, герои земных мифов - жители Марса?
Я пока не нашла ответа на этот вопрос.
И вновь ветер, прячась в кронах апельсиновых деревьев, в который раз торопится перелистать знакомые страницы, написанные рукой незабвенного поэта. Кто знает, какие строчки превратятся в русла для рек моих мыслей? Какое слово приведёт к озарению?
Склонился человек над книгой, изучает прошлое ради будущего, прислушивается к шелесту деревьев и шёпоту ветров. О чём они шепчут? что хотят подсказать? Подарит ли знаменитая поэма ключ к заветной двери, ведущей во дворец олимпийского бессмертия? Откроет ли текст "Илиады" секрет бесконечной жизни, будоражащий планету несколько тысячелетий? Прольёт ли свет на тайну человеческого бессмертия? Несомненно, да! Ведь поэма повествует о том, что неуязвимые древнегреческие персонажи мифов пользовались загадочной амброзией.
В поэме нередко упоминается "амброзическое масло", "амброзическая влага", "амброзический сон" и даже в "Одиссее" - "амброзиальные подошвы". (Гомер "Одиссея", песнь первая, строка 95).
И прежде чем отправиться в путь за средством бессмертия, я проанализировала древний литературный источник. Он помог мне сформировать представление о предмете поиска. Ориентиром стали следующие отрывки:
" ... нектаром светлым с амброзией сладкой
Грудь ороси Ахиллесу, да немощь его не обымет". *
(Песнь девятнадцатая, строки 347-348);
"... умаслила его амброзическим маслом." *
(Песнь двадцать третья, строка 186);
" ... амброзию ... и нектар багряный
Тихо влияла, да тело его невредимо пребудет." *
(Песнь девятнадцатая, строки 38-39);
" Там амброзической влагой она до малейшего праха
С тела прелестного смыв, умастилася маслом чистейшим,
Сладким, небесным, изяшнейшим всех у нее благовоний:
Чуть сотрясали его в медностенном Крониона доме,
Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался." *
(Песнь четырнадцатая, строки 170-174)
Перечисленные примеры говорят о нектаре как о "светлом", "багряном". Из этого следует, что, если в древности багряный оттенок называли светлым, то, значит, амброзия имеет цвет темнее багряного оттенка, ибо об амброзии не говорится как о чём-то бледном. Из текста "Илиады" можно сделать вывод, что запах амброзии непривычен для людского обоняния, поскольку сказано, что после омовения амброзией выполнялось ароматизированное натирание.
