Нина Горланова, Вячеслав Букур

Коса с небес

Нина Викторовна Горланова родилась в деревне Верх-Юг Пермской области. Окончила филологический факультет Пермского университета в 1970 году. Публикуется с 1980 года (журнал "Урал"). Автор 6 книг.

Вячеслав Иванович Букур родился в городе Губаха Пермской области. Окончил филологический факультет Пермского университета. Публикуется как писатель-фантаст с 1979 года.

В журнале "Москва" публикуются впервые.

А в Перми зима, как сажа, бела.

Но все же бывают такие дни, когда небо ясное, солнце светит, а в воздухе подвешены словно наброски снега - бесчисленные зеркальца из льда висят, вращаясь - хвост после метели, отголосок... ну, само собой, радужный круг возле солнца, как будто вечная зеница еще пытается обзавестись зрачком. И, кажется, что этот мерцающий материал - подвешенный лед - можно раздвинуть и выйти в другое пространство, что это - ложный свет, а за ним есть настоящий.

В автобусе рядом с Юлей сел Сергей (татуировка на правой руке такая). Какой-то он словно с навсегда опущенными глазами. Даже не заметил Юлину заколку, покрытую малиновым лаком для ногтей! На дне рождения Вари ее научили так... лаком! А уж послезавтра Юля научит всю Стахановскую улицу.

Не политбюро же будет с портретов на ее заколку любоваться! У них, видимо, свои проблемы. Рашидов пригорюнился: хлопок не растет, да еще глаз вчера метель залепила... Один Микоян смотрел с молодцеватым орлиным горем: хоть рот и залепило полусажей, да руки, слушай, вот они - невидимые за обрезом портрета, ими антиквариат какой ухвачу!

Это было восьмое ноября. Изнуренные люди думали, что они отдыхают благодаря празднику революции. На самом деле портреты вождей (вчера их носили на демонстрации) были входами в ямы невидимого ада. Начиная с восьмого класса родители стали говорить Юле: ты, конечно, можешь ходить на демонстрации, но помни - там вот что нехорошо... во-первых, все уворовано из Крестного хода с хоругвями... а что это с моей сумкой?

Старая сумка была разрезана и имела растерянный вид: и на старуху бывает проруха - виновата, не уберегла кошелек! Спокойно, Юля, как всегда в таких случаях говорила твоя бабка-казачка: "Несчастье, которое можно измерить в деньгах, не несчастье".

В этот миг Сергей, рванувший к выходу, сделал ошибку: обернулся, посмотрел в глаза жертве. И остался на месте, словно ждал чего-то... чего? А все она виновата! За Юлей словно стоял такой фон, который так держал его.

Юля встала и, чтобы он понял, что милиции не будет, сказала ему:

- Вот что: ты купи завтра два билета в кино!

Он протянул ей кошелек. Они вместе вышли. Все дикорастущие в душе мысли и чаяния написались на лице Сергея:

- Да я! Сумку так сделаю... вообще не будет заметно. Давай!

- Нет, сумка старая. Мои все поймут.

Оказывается, они уже были возле яблони, словно стоящей на коленях, то есть на улице Стахановской. Зарычал пес.

- Это яблочный сторож. Замолчи, Волчок! - Юля погладила пса, и тот завилял зеленым хвостом - в зеленке. - Кто-то ему прищемил. Воруют почту. Вот смотри, Сережа, открытка! Кто ее бросил восьмого ноября, когда все отдыхают?

Она прочла вслух: "Дорогая сударыня, имею честь поздравить тебя с моим восемнадцатилетием, которое будет отпраздновано восьмого ноября в два часа дня. При себе иметь гвозди. Варя".

- А я от Вариной бабушки узнала, что в два часа.

- Зачем гвозди?

- Это юмор такой в английской школе. Видишь: вместо обратного адреса "Преисподняя"... в том смысле, что родители ее получили квартиру у Башни смерти.

Лицо Сергея сияло новостью счастья. Юля уже знала, что он живет последние дни в детском доме, мире, на живую нитку сметанном. Скоро ему шестнадцать. Представляю, заметила Юля, там быть вором - все равно что мушкетером? И он ухватился за эти слова, как за веревку, брошенную ему в мутную воду: мол, да, конечно, и всем людям полезно - я такой, но и ты зырь, не зевай!

На секунду она в это поверила: всем полезно - будут внимательнее. Но тут же, как у плохо плавающей, дно исчезло у Юли из-под ног - она стала производить беспорядочные словесные движения: - Ты вот что - окрестись! Там тебе все помогут. А я и сейчас могу дома за тебя вечерами...

- Он если есть, то почему... нас не защищает? - растерянно спросил Сергей.

- Защищает. Ты не представляешь, что бы было, если б не защищал.

- Счас ты мне будешь говорить, что я бы оказался на кладбище или в доме инвалидов! А не детдоме.

Юля именно об этом подумала. Значит, в плохом человек предсказуем. Зато в хорошем - нет.

- Сережа, ты знаешь, что такое "стеклянная крепость"? Это банки с огурцами, салатами... У нас так много! Заходи.

- А кто у тебя дома?

- Никого. Родители в гостях у Олимпиевны, - взмах рукой на дом слева. Это к ее внучке я ездила на день рождения. Потом тебя познакомлю. У Вари, представляешь, талант, часто у нее ночующий, - пишет стихи: "Один большой квадрат считал себя выше всех..." Без призмы. Сейчас ее фотографию покажу!

Сергей снял телогрейку, в которой вата была убита вся в доску: "Телагу куда? На нары можно?" Он, видимо, не смел повесить этот усталый блин ваты рядом с Юлиной шубкой из серого кролика.

Юля бережно взяла из его рук телогрейку и повесила, после дала гостю тапочки. Сергею казалось, что он мгновенно перенесся в них из раздолбанных кирзовых ботинок. Но она заметила эти антиноски: у пальцев уже все истлело, и лишь пятка с достоинством куталась в ткань.

Сергей вдруг вернулся к юркому вытаскиванию денег:

- Юля, у меня это пройдет. А ловкость, глазомер, конечно, останутся. И пригодятся в работе.

- В учебе, - уверенно ответила она.

Он понял, что Юля уже верит в его счастливое послезавтра. И это окончательно разогрело холодную сердцевину Сергея. Она верующая, вот почему - везде дома: в автобусе, на асфальте, всюду! Он понял, какой фон стоял за нею, и даже ему это тоже... мило. Иным бывают милы у девушки какие-нибудь морковные веснушки и картавость.

- Варенье, варенье и еще раз варенье! - Юля выставила три банки разного цвета. - А это салаты...

Да отчего у него иногда такой взгляд, словно он еще в младом возрасте видел страшную, кощунственную сцену и боялся увидеть ее еще раз. Она полила ему на руки и дала свое любимое, "березовое" полотенце.

А Сергей отжался взглядом от икон на стенах и попросил пить. Пил с таким вдохновением, что самому казалось: вот-вот горло вывихнется. Что это со мной?

- Один раз я тебя видела, - Юля тоже не знала, что с нею. - На Рождество мне подарили такого огромного Деда Мороза из шоколада: я уронила его на ногу. Синяк неделю не сходил. И я поняла: кому-то не досталось подарка... тебе.

- Моя мама тоже была такая: до трех лет меня не била, а потом умерла. А отец... да ну его на фиг!

- Я научилась делать такой вкусный салат - у Вари! Редька, морковь, сметана и яблоки. Ты будешь? Ты будешь.

Юля начала чистить редьку, подпорченную каким-то червем. На все найдется червь, даже на редьку.

- Вкусно?

- Еще бы! - Сергей ел салат с таким вдумчивым жаром, с каким Эйнштейн не принимался за свою теорию относительности.

- А могу и суп достать, но он, наверное, остыл.

Юля открыла заслонку печи и отпрянула: угли в загнете светились, словно образуя огнезрачный престол! Почему? Они давно должны были потухнуть. "Есть ли домашность в раю? - пронеслось у нее в голове. - Наверное, есть, но настолько высокая, что отсюда не представишь". И в тот же миг угли покрылись серой пленкой, всю пылкость свою до остатка вложив в суп.

- Чем у вас еще вкусно пахнет? - спросил Сергей, доставая сигареты.Словно дорогим куревом?

Дело в том, что Юлина мама работала на табачной фабрике и так привыкла к запаху, что на праздники всегда приносила домой табачные листья- не могла без этого. Юля объясняла, показывала, а сама все думала: что за странное видение было в печке, почему-то оно ее волновало...