- Марс... - он смотрел на меня какими-то совершенно шальными глазами. Или я сам стал шальным под воздействием этого дорогущего коньяка, который сварили давно ушедшие в мир иной французские виноделы? - Марс, я хочу тебя...

- Псих... - пятиться было некуда, и я свалился на эту огромную кровать, поперек подушек, крепко зажмурив глаза от какой-то невыносимой отчаянной паники...

***

- ...Марс, не закрывай глаз... посмотри на меня, пожалуйста...

- Я не хочу. Мне проще не видеть тебя...

- Ты ненавидишь меня?

- Нет, как ни странно. Просто не понимаю...

- Разве со мной тебе так плохо? Разве я не стараюсь сделать тебе приятно? Любая любовь имеет право на существование, разве не так? Я не виноват, что родился таким...

- Да, ты не виноват. Но разве правильно принуждать другого человека к близости? Разве не лучше искать любовников из таких, кто тоже этого хочет? Это касается и традиционной любви. Мы же не тащим девушку в постель принудительно, все совершается по обоюдному согласию...

- Но разве не пытается мужчина завоевать женщину, которая поначалу не отвечает ему взаимностью? Не пробует соблазнить, разбудив в ней ответные чувства? Вот так же и я надеюсь, что ты мне ответишь...

- Нет. Никогда. Я не стану геем...

- Ладно, пусть так, но сегодня ты мой. Помни об этом, Марс, - он низко наклонился надо мной, прижимая к постели, и его губы накрыли мои, нежно и страстно терзая прикосновением. Я задохнулся и непроизвольно дернулся, в глупой попытке освободиться, но он не пустил, и я сдался. Да и зачем зря стараться, теряя силы, он прав, я на сегодняшнюю ночь его собственность, и он будет делать со мной все, что захочет... Надо расслабиться, превратившись в секс-тренажер для влюбленного гея, и тогда может быть действительно получится что-то почувствовать, кроме стыда и боли?

Он целовал, а я слушал свои ощущения. В ванной, когда это произошло впервые, было как-то не так, но вот сейчас... воздуха не хватало, но отрываться от его губ не хотелось, и ощущения были такими невероятными... Светка, она меня только шутливо чмокала в щечку, а когда я целовал ее сам, губы ее почти не отзывались, и оттого поцелуй получался каким-то безжизненным... Странно, почему мне пришло сейчас в голову это сравнение? Не от того ли, что губы Ланге были живыми, они трепетно приникали к моим, заставляя отвечать, подчиняться и впускать их, так далеко, как ему этого хотелось? Его язык гулял в глубине моего рта, вылизывая небо и десны, и я, никогда не понимавший вкуса французских поцелуев, млел сейчас от волнения, невольно подаваясь ему навстречу и пробуя сплести наши языки в едином танце чувственных изысков...

- Марс... - его прерывистый шепот странно действовал на меня, словно дудочка фокусника на кобру, я весь дрожал, выгибая шею, на которую уже успели спуститься его губы. Рука его нашла поясок на халате, медленно теребила узел, значит я не ошибся, и ему действительно доставляло удовольствие раздевать партнера? Но это и на меня действовало, черт подери, и сколько я ни пытался сдерживаться, ничего не получалось, - Марсик... - мягкая ладонь сдвинула с меня ткань, полностью обнажив тело, нежно и чувственно гладила живот, и это сделало меня беззащитным, но вместе вознесло на какую-то новую ступень возбуждения, - ты чувствуешь меня, ты отвечаешь... - все так же шепотом произнес он, впервые касаясь центра моего желания, медленно и осторожно двигая рукой вдоль ствола, - так хорошо?..

Светка... (зачем я опять о ней вспомнил?) совсем не умела ласкать меня там... Дергала и торопилась, причиняя больше боли, чем удовольствия. Я как-то сказал ей об этом, она разозлилась и тут же ушла, кинув на прощанье обидную фразу о том, что я изменил ей и сравниваю теперь с любовницей...

Руки Ланге все делали правильно. Двигались так, что было приятно, гладили так, что спирало дыхание, я изгибался и вздрагивал, а он все шептал, чтобы я не пытался сдерживаться...

Дальше было сплошное безумие... То ли спиртное подействовало, то ли его сумасшедшие ласки? Мы одновременно стащили друг с друга дурацкие халаты, и он почти лег на меня, опираясь на локти. Контакт с гладкой горячей кожей, чувственные прикосновения, трения тел друг о друга... мне вдруг сделалось все равно, кто со мной, и я отдался этим неповторимым ощущениям, чувствуя поднимающееся из глубины тела неудержимое желание. Не знаю, чего мне хотелось в эти минуты, какого продолжения или разрядки, но когда я почувствовал внутри себя его палец, все во мне загорелось, и я застонал, подаваясь навстречу, плохо соображая, что вообще сейчас делаю...

- Марс... - простонал он, вставляя в меня еще один палец,- я скоро не выдержу... Марс...

- Быстрее вставим, быстрее вынем, - хрипло просипел я, словно заправский гей выгибая задницу ему навстречу, - давай, не стесняйся, герр Ланге...

- Нельзя... торопиться... я не растянул... еще тебя... как следует... - с перерывами выдохнул он, двигая пальцами где-то глубже внутри меня. Я стонал и пыхтел, не зная, что чувствую сильнее, - тягучую боль или удовольствие? - Я не хочу... чтоб тебе было... больно... Не искушай меня, глупый, ты сам не понимаешь, что сейчас со мной делаешь...

- Как вам удобно, спереди или сзади? Я... - горло перехватило, я судорожно сглотнул, больше не пытаясь болтать о всяких бесстыдных глупостях. Словно сквозь сон услыхал собственный стон, совсем не удивившись этому. В безумном месте все возможно, а я сейчас точно не в раю, так что не стоит обращать внимания... Но что же такое я чувствую? Боль? Наслаждение? Может, желание? Да, но какое? Не разобрать, да и нужно ли это?

- Марс! - он резко выдернул из меня пальцы, и я тут же почувствовал его железный член у входа в анус, - не обижайся, ты сам напросился! ..

Боль пронзила меня только в самом начале, потом все затопило блаженство. Он быстро двигался, умудряясь еще и целовать меня, страстно прикусывая набрякшие чувствительные бусины сосков. Черт, и почему они реагируют на прикосновения так фантастически?

- Ты настоящий дьявол! - я хрипел и стонал от приближения сокрушительного оргазма, сдержать который был не в силах. - Ты совершенное чудище, герр обольститель!

- Марс, я люблю тебя... - эти слова в момент нашей общей разрядки снесли мне крышу, и я в первый раз обнял его, не отпуская, и он свалился на меня сверху, основательно придавив к постели, - пусти, тебе же тяжело меня держать, дурак, - целуя куда попало, счастливо шептал он, запутывая пальцы в моих растрепанных взмокших волосах, - тебе было не очень больно?...