«Говорит Гавана!
Говорит Гавана!
Слушайте, сыны и дочери Кубы!
Слушайте, народы Латинской Америки!
Слушайте, народы всего мира!!!
В Гаване раскрыта большая организация террористов и диверсантов, возглавляемая агентом разведывательного управления Соединенных Штатов Америки — Рамоном Соладо. Изъято много оружия и взрывчатки… Уничтожено еще одно логово злейшего врага революционной Кубы — американского империализма.
Родина или смерть! Мы победим!
Говорит Гавана! Говорит Гавана!
Радиостанция свободной территории Америки…»
Апполонио(задумывается). Рамон Соладо… Не слыхал…
Аманда(ошеломленная). Я знаю Соладо… Рамона Соладо… Это сын хозяина нашего кабаре… архитектор… Неужели он террорист? (Тихо.) С ума можно сойти!..
Апполонио. Не надо, моя девочка! У тебя не так много ума, чтобы его столь щедро расходовать… Он молодой?
Аманда. Кто?..
Апполонио. Этот твой… Рамон Соладо…
Аманда(пожав плечами). Мужчина! Лет сорока…
Апполонио. У тебя все мужчины… Я мужчина… Гамильтон мужчина… И вот этот террорист… Как его?..
Хосе. Рамон Соладо…
Апполонио. …тоже мужчина… Даже Хосе — и тот мужчина!
Аманда(не слушая Апполонио). Революция мне ничего не принесла… Наоборот, мне стыдно жить при революции… А раньше я не стыдилась своей профессии… О, если бы я хоть неделю назад знала, что Рамон Соладо террорист!.. Я убила бы его… И сегодня меня считали бы человеком! Хоть один подвиг совершила бы девушка из кабаре! (Посмотрев на Апполонио.) Забава седого эрдельтерьера! Налей мне, Хосе, чистого бакарди!
Апполонио(к Хосе, повелительно). Не надо!
Аманда. Не надо, Хосе… Апполонио, я хочу увидеть янки! (Уходит в ту сторону, куда направился Гамильтон.)
Из гостиницы появляются перепуганные муж и жена — толстяк и толстуха.
Толстяк(задыхаясь). Слыхали, что творится в Гаване?
Толстуха. Это черт знает что такое!.. Вообще надо сломать радио… Нигде не стало от него покоя… даже в Плайя-Хироне! Человек не черепаха, он так мало живет на свете. И вот… пожалуйста!.. Какие неприятности!..
Толстяк. Успокойся! Успокойся, Эльвира! Я же говорил тебе: не включай радио! Ничего приятного не услышишь… Радио — это самое большое зло нашего века!
Апполонио(иронически). Да… в тяжелое время мы живем!
Толстяк. И не говорите! Человеку надо родиться или за сто лет до революции, или пятьдесят лет спустя… Иначе — кошмар!
Апполонио. Вы откуда?
Толстяк. Из Гаваны.
Апполонио. Чем занимаетесь?..
Толстяк. Я мирный человек… У меня аптека… Я хочу, чтобы люди были здоровы и не убивали друг друга… А вы, позвольте спросить, что делаете в жизни?
Апполонио. Я работаю в городском муниципалитете.
Толстяк. Очень приятно. Дай нам позавтракать, Хосе! Адски голоден!.. Чем тревожнее время, тем больше хочется есть! Ничего не поделаешь — инстинкт животного… Крысы перед пожаром бегут с корабля, а человек перед войной запасается жиром…
Толстуха. Ты думаешь, что война все-таки будет?
Толстяк. А почему ей не быть?
Апполонио. Думаю, что войны не будет, сеньор!
Толстяк. Будет! Ведь каждому американцу, который владел собственностью на Кубе, прямой расчет вложить всего-навсего десять процентов стоимости потерянного, чтобы вернуть все… Вы знаете, сколько это получится миллиардов?..
Апполонио. Наверно, немало…
Толстяк. А войну делают не солдаты и генералы, сеньор, а деньги…
Толстуха(тяжело вздохнув). Боже, спаси нас! Дай нам, Хосе, яичницу, ветчину и салат!
В бар входят четверо крестьян в широких соломенных шляпах, с длинными мачетами — ножами для рубки сахарного тростника, похожими на широкие мечи: Марсело Альварес — высокий, худощавый молодой человек с длинной бородой; Родригес Мендес — седой негр маленького роста, худой как доска; его семнадцатилетний сын Манола, парень с восторженными, большими, всегда улыбающимися глазами, и Эдуарте Грасио — здоровый мужик с бородой. Чувствуется, что эти люди много работают под палящим кубинским солнцем; на них короткие сорочки навыпуск с засученными рукавами и узкие холщовые штаны. Широко шагая, крестьяне подходят к стойке.
Эдуарте(подмигнув Хосе). Нам что-нибудь холодненького… (Лезет в карман за бумажником.)
Хосе(старому негру). Тебе, как всегда, чистого, дядя Родригес?
Родригес(улыбается, пожав плечами). Сегодня платит Эдуарте… Как он?
Апполонио(вмешивается в разговор). Сегодня плачу я! Садитесь, друзья!
Эдуарте. Спасибо, мы сами заплатим.
Хосе. Познакомьтесь. Эго — мой дядя… Он из Гаваны… Брат мамы… (К Апполонио.) А это наши… здешние…
Родригес(обрадованно). Очень приятно. Родригес Мендес. (Пожимает руку Апполонио.)
Эдуарте. Эдуарте Грасио. У вас хорошая сестра, сеньор. Терезу мы все очень любим. Она молодец! Троих воспитала… одна!
Родригес. И вот слава богу! Такой дом!
Хосе. Дом-то не наш, дядя Родригес… Дом принадлежит революции…
Эдуарте. А что?.. Разве революция не наша?..
Родригес(к Хосе). Живите на здоровье! Есть правда на земле. Жили же здесь раньше хозяева толстопузые…
Апполонио. Да… всякая нечисть жила…
Толстяк и толстуха перестают завтракать и грустными глазами смотрят друг на друга.
Толстяк. Не все толстые — толстопузые, сеньор Родригес! И не все толстяки — нечисть, сеньор!
Апполонио(смеется). Вы напрасно обиделись… Вы же не латифундист… Вы — аптекарь…
Толстуха. Он у меня просто нервный… Не обращайте на него внимания…
Родригес. Я состарился в этих местах, сеньор Апполонио, а в этом клубе, поверьте, никогда раньше не бывал… Нас сюда не пускали…
Апполонио(с любопытством разглядывая бородатого Эдуарте). Вы что… были в повстанческой армии?
Хосе(опережая Эдуарте, горячо). Эдуарте воевал в горах Сьерра-Маэстра! Вместе с Фиделем! О, сколько городов он взял… Сант-Яго де Куба… Мансанильо… Тринидао… Санта-Клара…
Эдуарте(смеется). Хватит, Хосе!
Хосе. А на улицах Матансаса он один взорвал танк!
Родригес. Да! Эдуарте — парень молодец!
Хосе. А Марсело?.. Марсело — снайпер! Он сержант! Когда где-нибудь бывало трудно, Фидель говорил: «Пойдет Марсело!»
Марсело. Это неправда!
Хосе(горячо). Правда, дядя Апполонио… Марсело не любит, когда о нем говорят… Его даже два раза убивали! Думали, совсем уже мертвый…
Родригес. Убивали один раз…
Хосе. И когда армия Фиделя наступала на Гавану. дядя Родригес собрал всех крестьян и напал на гарнизон в Плайя-Ларга!
Родригес. Тоже мне «гарнизон»! Двадцать восемь солдат и один сержант!
Хосе. А Манола… (Пожимает плечами.) Ну что Манола?.. Он вроде… как я… Имеет кольт, стреляет хорошо… И все!.. (Указывая рукой па Эдуарте, Марсело и Родригеса.) Им хорошо! Они брали Гавану! А нам с Манолой что?..
Толстуха(наивно). Я помню, когда бородачи ворвались на улицы Гаваны, — какой был шум! Какая стрельба! Карлоса (показывает рукой на мужа) я заперла в подвале… там, где склад медикаментов… (Хохочет.) Я боялась, как бы моего толстопузенького не застрелили…
