Затемнение
* * *
Сегодняшняя квартира Барабановых. Поздняя ночь. Взволнованная и испуганная Полина Викторовна ходит по комнате.
Полина Викторовна. Это первый раз… первый раз за все годы мой мальчик не вернулся домой. Этого никогда не было… В институте никого нет… В лаборатории… в лаборатории тоже никого. А если позвонить на квартиру профессору? (Бежит к телефону; останавливается.) Что он подумает? Подумает: с ума сошла баба, звонит в четыре часа утра! «Откуда я знаю, где шатается ваш сын по ночам, откуда? Вы что, в своем уме?» — спросит он.
Что же с Борисом? Он же знает, как я всегда волнуюсь… Знает, что я сегодня не сомкну глаз… Подумать только, сколько горя у бедной матери! Неужели Лена не знает, где Борис? Она должна знать! (Быстро хватает телефонную трубку, набирает номер, ждет.) Лена? Леночка! Ты, конечно, спала? Почему? Прости меня, девочка, что в такой поздний час, но… но умоляю, скажи, что с Борисом случилось? Где он может быть? (Пауза. Кладет трубку.) Вот тебе и на! Разревелась, глупая! Ничего не понимаю… Не мог же Борис, если он жив и здоров и при здравом рассудке, не позвонить мне! А куда же пропал Михаил! Николаевич? В два часа ночи он еще был дома. (Нервно стучит кулаком в стену.) Нет его! Неужели он пошел искать Бориса? Боже мой! Сколько я болтаю! Это, наверное, чтобы не было так страшно… Чтобы не было так страшно… (Смотрит на часы.) Уже половина пятого! Надо бежать! Но куда? Где его искать? (Хватает пальто, на ходу застегивает пуговицы. Вдруг останавливается посреди комнаты, прислушивается.) Пришел!
Подбегает к двери, распахивает ее. На пороге стоит счастливо улыбающийся Ермаков. Рядом с ним смущенный и до предела усталый Борис.
Борис. Мама, извини меня, но я не виноват… дело.
Полина Викторовна. Какое может быть дело до пяти часов утра?
Борис. Может быть, мама! Не будем спорить об атом. Верь всему, что я говорю!.. Может быть!
Полина Викторовна. И ты не мог позвонить?
Борис. Не мог, мама. Не мог! Нельзя было… Даже Сергей Прокофьевич не звонил домой… Дело…
Полина Викторовна не может вымолвить ни слова. Резко повернулась, подошла к столу. Сникла, уронила голову на стол, и плечи ее судорожно задвигались.
Растерянный Борис взглянул на Ермакова и поморщился. Тот предостерегающе приложил палец к губам и тихо вошел в комнату вслед за Борисом. Ермаков и Борис молча садятся у стола в ожидании, когда Полина Викторовна успокоится.
Полина Викторовна(подняла голову, вытерла слезы платком). Простите, Михаил Николаевич!
Ермаков. Что вы! Что вы, Полина Викторовна!
Полина Викторовна(не поднимая глаз). Я мужа потеряла на войне… Думала, с меня хватит… Я не хотела, чтобы мой единственный сын, которому я отдала всю свою молодость, выбрал такую опасную профессию…
Борис вопросительно посмотрел на Ермакова.
Ермаков(снова приложил палец к губам и после паузы). Успокойтесь, Полина Викторовна. У Бориса не такая уж опасная профессия. Какая это опасная профессия— физик? (Он многозначительно подмигнул Борису.)
Полина Викторовна(вздыхает). Физик, физик… (Посмотрела на сына.) Небось голодный?
Борис(оживился). Как зверь голодный, мама! Но я с большим удовольствием завалился бы спать… устал… Чертовски устал… (Встает, обнимает Полину Викторовну, целует ее.) Ты моя самая… самая лучшая мама на свете. (Ермакову.) Честное слово, это так, Михаил Николаевич!
Полина Викторовна. А где вы его нашли, Михаил Николаевич?
Ермаков. Я всю ночь просидел во дворе. Мне ведь все равно не спится…
Полина Викторовна встает и выходит из комнаты в сторону кухни.
А ведь действительно надо было позвонить!
Борис. Честное слово нельзя было, дядя Миша! Есть же такие места, откуда не звонят домой!
Ермаков. Да… бывают. (Полными радости глазами глядит на Бориса. Вдруг что-то вспомнил.) Да, ведь ты же мужчина, сделай так, чтобы Лена не беспокоилась.
Борис. А что мне делать, Михаил Николаевич? Я ее люблю, — что я еще могу делать?
Ермаков. Но она…
Борис. Дядя Миша, прошу вас, позвоните ей, чтобы она пришла! Она, наверное, не спит. А если я позвоню— она не придет. (Набирает помер телефона и передает трубку Ермакову.)
Ермаков. Леночка! Здравствуй! Это я, Михаил Николаевич!.. Прошу срочно одеться и спуститься к нам! Ничего, не волнуйся! Есть дело. Да, дело! Давай! (Кладет трубку, подмигивает Борису.) Она сейчас прибежит!
Звонок по телефону.
Борис(берет трубку, взволнованно). Да… я. Что? Где профессор? Я сейчас! (Бежит к двери. Оборачивается к Ермакову.) Михаил Николаевич, мне надо срочно быть в лаборатории! Да, скажите маме, что я ушел! Извините… (Выбегает. Слышно, как хлопнула входная дверь.)
Ермаков(один на сцене, со счастливой улыбкой па лице). Если бы кто-нибудь знал, как сейчас счастлив Михаил Ермаков!
Входит Полина Викторовна, неся на подносе ужин.
Полина Викторовна(стоя в дверях). А где он? Ермаков (громко и радостно смеется). Опять сбежал!
Полина Викторовна. Куда?!
Ермаков(довольно потирая руки). Не сердитесь, Полина Викторовна! Бориса уже, слава богу, трудно исправить!
Полина Викторовна(поставила поднос на стол, присела). Да… Что мне делать?
Ермаков. Я не понимаю вашей тревоги.
Полина Викторовна(поднимает полные слез глаза. Ермакову). Вы же знаете, Михаил Николаевич, с какими опасностями связана работа профессора Курагина! Я врач… правда, детский, но все же врач.
Ермаков. Вам нечего волноваться. В этих лабораториях сначала думают о безопасности работающих там людей, а потом о самой работе. Вы же это тоже знаете!
Полина Викторовна. Однако несколько месяцев лежал в больнице один из ассистентов Курагина — Игорь Иванов, близкий друг Бориса. Он допустил одну малюсенькую ошибку…
Ермаков. Ошибки не надо допускать, Полина Викторовна! А разве в вашей профессии детского врача маленькая ошибка не может стоить жизни ребенку?
Звонок в передней.
Полина Викторовна(быстро). Это он вернулся! (Бежит к двери.)
Ермаков(как бы самому себе). Нет, это не он! Это Лена!
Затемнение
* * *
Утро. Дома один Бори с. Он лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и спит богатырским сном. Часы бьют девять раз. Борис не шевелится. Слышен настойчивый звонок в прихожей.
Кто-то открывает входную дверь. Громкий разговор. Слов не разобрать. Входит Ермаков, за ним трое молодых людей. Двое из них одеты ультрамодно. Первый — худой и высокий (про таких говорят, что он длинный), с тонкой мусульманской бородкой. Это Олег Мазуров. Другой — плотный, среднего роста, по виду не старше других, но уже лысеющий. Это Игорь Иванов. Третий — белобрысый, небольшого роста, худой, в очках. Одет чисто, но несколько небрежно и не модно. Это Николай Чумаков.
