В то утро я чувствовал себя узурпатором, наконец-то окончательно захватившим власть над личным счастьем и только потому так бессовестно и где-то даже нагловато пускал синеватый дым колечками. И ещё я размышлял о том, как все могло обернуться, не найди я непыльную работенку в той конторе, в которой трудился. Не покладая, между прочим, рук трудился. Да, все могло быть совсем по другому, не сделай я быструю и блестящую карьеру от никому неизвестного сержанта Лиги до блистательного и непревзойденного полковника, начальника штаба. На зависть окружающим, а также в расстройство всем, кто не принимает моего победоносного, даже где-то бравурного шествия по жизни.

Прямо передо мной в дальней дали причудливым изломанным хребтом доисторического животного вздымалась гряда синих и в чём-то даже величественных, несмотря на свою изломанность, гор. Я давно привык пялиться на эти далёкие горы, но только никак не мог взять в толк в чём здесь фишка: то есть горы есть, но нахрена они сдались. Однако это не вопрос, конечно. Они здесь есть и на этом точка.

Фобос и Солнце только взошли. Они ласково сияли в фиолетовом марсианском небе, нежась робко и доверчиво. Они словно спрашивали каждого живущего на Марсе: а ты подписался на журнал "Кактусы и Палтусы Марса"?

Было хорошо, привольно и безопасно вдыхать насыщенный озонированным кислородом стерилизованный воздух и вспоминать при том, что безобидная и безопасная, как котёнок, планета теперь, когда-то являлась для человека довольно свирепым, смертоносным миром.

Нет, теперь Марс - курортная зона. Эдем для богатых бездельников. Богатых бездельников и ещё более богатых работяг. Вроде меня.

В какой-то миг, наслаждаясь невысказанным величием гор на равнине и широтой размаха своей души и самой равнины, а так же своей и марсианской невысказываемой значимостью, я вздохнул. Вздохнул раскованно, всей грудью, как и подобает свободному гражданину свободной от иллюзий галактики, а потом налил в стакан чего-то спиртосодержащего, с ног валящего, терпкого на вкус и смертельно опасного на вид.

Возможно, в бутылке была марсианская текила. А может быть и нет. Жидкий крем для обуви, например. Или ещё что. Похуже. Не знаю. Чёрт его там разберёт, что сгребла твоя рука в порыве чувств. Когда тебя прямо всего трясет от злости и ты не можешь сразу вот так взять себя в руки и расколотить этот проклятый и гнусный, до тошноты надоедливый визиофон.

Разбить его об пол. Вдребезги. В молекулы. В атомы. И даже в кварки.

Превратить в ничто. Стереть в микрочастицы. А потом - в супермикрочастицы.

Чтобы эти маленькие, гадкие козявочки мёртвой материи вошли в состав других стойких соединений вещества вселенной и больше никогда не выходили из него. И этим самым ничем больше не напоминали старине Лису о таком техническом несовершенстве современного мира, как совершенная, безукоризненно работающая видеосвязь.

Подставив щёку ласковому утреннему ветерку и блаженно улыбаясь, я заскрипел зубами как мог. Пусть звонит. Я наслаждался жизнью. Каждым мгновением бытия. Каждым миллимикромгновением жизни. И ничто не могло помешать мне в этом моём заведомо изысканном и добропорядочном деле. Ничто и никто.

Кроме, конечно... Уорхола. Разве что его. Чёрт его забери, приставучего старикашку!

Нет, этот трудоголик не просто звонил. Он трезвонил. Вопил на всю округу и на всю галактику. Как недорезанный ардурианец, чтоб его!

Этот мерзкий чинуша на другом конце провода решил, наверное, извести Хитрого Лиса. Сделать то, что он не сделал тогда на Эльмопее, когда удрал от превосходящих сил противника, оставив вашего покорного слугу подыхать в одиночку на поле боя.

Точно! Уорхол с этим своим визиофоном решил погубить доверчивого паренька Лиса, покончить с ним таким вот нехитрым, но стопроцентно эффективным способом!

В изобретательности шефу не откажешь.

Я разом отполовинил из своей подозрительной ёмкости. Из глаз посыпались искры и спёрло дыхание в зобу, но я в тот миг не думал о последствиях.

Потому, что нажал кнопку визиофона, весь превращаясь в слух.

- Как поживаешь Сэм? - поинтересовался старый негодяй, лишь только появился.

Он задал свой вопрос самым простецким тоном. Как ни в чём не бывало, в общем, по мере того как его глуповатые зенки фокусировались на моей физиономии.

Я не стал кривить душой и изворачиваться. Зачем? Я только вздохнул. А потом сказал всё, что думаю по поводу звонка Уорхола и по поводу его самого, как личности. Если, конечно, набраться смелости и допустить, что какая-то личность существует в таком существе, как, извиняюсь, Уорхол. Всё я это объяснил, как вы здесь все догадываетесь, далеко не в лучших традициях благовоспитанных граждан, наведывающихся к тому же регулярно в воскресную церковь.

Я не хотел никого оскорблять. Я лишь озвучил некоторые идеи пришедшие на ум.

Да ко всему прочему я поставил шефа в известность, что до того как он позвонил мне я считал, что мир, наконец, покатился к лучшему. Но только до того считал. Не позже.

- Теперь же мне придётся кардинально изменить своё мнение насчёт направления качения мира, - сообщил я Уорхолу как бы невзначай.

Я сказал Уорхолу, что заблуждался и, наверное, выглядел некоторое время смешно в силу своего заблуждения. Но всё в прошлом. Теперь буду настороже, избавляясь одновременно от своих иллюзий и коллизий. Уж теперь мне не с руки терять бдительность там, где другие её никогда не теряют. То есть во время очередного, заслуженного отпуска.

- Не вешай нос, старина, - пробурчал шеф и его квадратная маленькая головка меланхолически закачалась. Она качалась вплоть до того времени как он нахмурился. Как только Уорхол нахмурился, голова замерла. - Всё трижды перемелется, Сэм. Прежде, чем я вышибу тебя из Лиги. - Сказал он проникновенно. - За пьянство и неуважение к начальству, конечно. Больше вышибать таких, как ты, не за что. Но и того достаточно. Достаточно для того чтобы ты снял свои погоны и больше их никогда не носил. Ты ещё увидишь, Сэмюэл, мир в чёрно-белых тонах. И, может быть, даже в зелёных!..

Glava ll.