– Безрассудным… – тихо повторил он и засмеялся. – Наверное, жизнь моя висела на волоске.

– Да. Я думал, что вычерпал всю силу Риддла, чтобы пронести тебя сквозь камень. Но потом, когда мы оказались здесь и я увидел, как сильно ты исцелился, это заставило задуматься. Возможно, силы Риддла ушли не только на дорогу.

– Не только, – твердо сказал он. – Я не могу это доказать, но чувствую, что прав. Фитц, много лет назад ты вернул меня с того света. Ты отыскал мою душу и поместил ее в себя, а сам проник в мое мертвое тело и безжалостно заставил его вернуться к жизни. Так возница нахлестывает лошадей, чтобы они вытащили увязшую в болоте повозку. И почти столь же бесцеремонно ты поставил под угрозу не только наши с тобой жизни, но и жизнь Риддла, чтобы принести меня сюда.

Я опустил голову, понимая – он говорит это, не чтобы похвалить меня.

– Когда мы вернулись каждый в свое тело, мы прошли друг сквозь друга. Ты помнишь это? – спросил Шут.

– Немного, – уклончиво ответил я.

– Немного? Когда это произошло, мы на миг отчасти смешались.

– Нет. – На сей раз лгал Шут. Настало время сказать правду. – Я запомнил это иначе. Это неправда, что между нами просто на время исчезла грань и мы отчасти смешались. Я помню, что мы стали едины. Мы были не два независимых существа, между которыми немного размылась граница. Мы были части единого целого, наконец-то слившиеся, занявшие свое место. Ты, я и Ночной Волк. Мы были одним.

Он не видел меня и все же отвернулся, словно я заговорил о чем-то слишком интимном. Потом чуть наклонил голову, сдержанно подтверждая мою правоту.

– Так бывает, – тихо проговорил он. – Слияние сущностей. Ты видел, что из этого может выйти, хотя, возможно, не понимал, что к чему. Я так точно не понимал. Помнишь гобелен с Элдерлингами в твоей комнате?

Я покачал головой. Впервые я увидел этот гобелен еще ребенком. Он у кого угодно мог бы вызвать ночные кошмары. На нем король Вайздом, правитель Шести Герцогств, торжественно принимал Элдерлингов – высоких и стройных созданий, чьи глаза, волосы и кожа были окрашены в странные, неестественные цвета.

– Не думаю, что это как-то связано с тем, о чем сейчас речь.

– Еще как связано! Элдерлинги – это то, какими могли бы стать люди, если бы долго жили рядом с драконами. Точнее, обычно так выглядят их потомки – те из них, кому удается выжить.

Я не понял, к чему он клонит.

– Когда-то давно ты пытался убедить меня, что я сам отчасти дракон.

Сквозь усталость на его лице проступила улыбка.

– Это ты так сказал, не я. Ты подобрал не самые точные слова, но в целом правильно понял, что я хотел сказать. Дело в том, что, размышляя о некоторых свойствах Силы, я заметил в них много общего со способностями драконов. Что, если талант к определенной магии проявляется в людях, на чьих предках лежал, так сказать, отпечаток драконов?

Я вздохнул и отказался от попыток что-то понять.

– Не знаю. Я даже не очень понимаю, о каком «отпечатке» ты говоришь. То есть, может быть, ты и прав, но какое это отношение имеет к нам с тобой?

Шут заворочался в постели.

– Вот странно: я страшно устал, а сна ни в одном глазу…

– Вот странно: ты сам начал разговор, а теперь пытаешься уйти от него.

Он зашелся в приступе кашля. Я решил, что он прикидывается, но все равно принес ему воды. Помог сесть и подождал, пока Шут напьется. Когда он закончил, я взял кружку и стал ждать. Просто молча стоял у постели с кружкой в руках и ждал. Потом не выдержал и вздохнул.

– Что? – с напором спросил Шут.

– Ты сам-то знаешь то, о чем отказываешься говорить со мной?

– Еще как знаю.

Это было почти как в старые добрые времена, и тон у Шута был таким довольным, что я почти не обиделся. Почти.

– Я имел в виду то, о чем мы говорили только что. То, что нас связывает. Почему я могу пронести тебя сквозь камни Силы и почти без усилий проникнуть в твое тело, чтобы исцелить его?

– Почти?

– После этого я почувствовал себя очень усталым, но, думаю, дело в исцелении. Это на него ушли мои силы, а не на то, чтобы объединиться с тобой.

Про то, что стало с моей спиной, я решил пока умолчать. Я думал, Шут заподозрит, что я недоговариваю, но он медленно произнес:

– Возможно, это потому, что мы и так едины. Мы всегда были одно.

– Ты говоришь про то, как нас связывает Сила?

– Нет. Ты не слушаешь меня. – Он вздохнул. – Вспомни об Элдерлингах. Если человек долгое время живет в обществе драконов, он рано или поздно начинает перенимать некоторые их черты. Мы с тобой, Фитц, делили общество друг друга долгие годы. Мы были очень близки. А когда ты исцелил, а точнее, вырвал меня из когтей смерти, мы растворились друг в друге. Мы перемешались. И возможно, ты прав, мы на время стали единым существом. И возможно также, что мы так до конца и не разделились. Мы не стали снова каждый сам по себе, как тебе показалось тогда. Возможно, мы с тобой обменялись сущностями.

Я глубоко задумался над этим:

– Сущностями? То есть кровью? Плотью?

– Да не знаю я! Может быть, мы обменялись чем-то куда более важным, чем кровь.

Некоторое время я молчал, стараясь выделить из его слов главное.

– Ты понимаешь, почему это произошло? – спросил я. – Это нам чем-то грозит? Стоит ли пытаться исправить то, что случилось? Шут, мне нужно знать.

Он повернулся ко мне, набрал полную грудь воздуха, собираясь заговорить, но потом передумал и выдохнул. Я видел, что он погрузился в размышления.

Потом Шут заговорил нарочито простыми словами, словно с ребенком:

– Если человек долго живет рядом с драконом, то сам становится похож на дракона. Если посадить рядом белые и красные розы, на красном розовом кусте появятся белые бутоны. Возможно, Изменяющий, сопровождая Белого Пророка, перенимает некоторые его черты. Может быть, и Белый Пророк, как ты сказал, перенимает что-то от Изменяющего.

Я вглядывался в его лицо в поисках шутовской усмешки. Я ждал, что он вот-вот сострит насчет моего легковерия.

Наконец я не выдержал и взмолился:

– Объясни же!

Он снова глубоко вздохнул:

– Я устал, Фитц. Я рассказал тебе о своих предположениях так ясно, как мог. Как я понял, ты думаешь, что мы становимся или были когда-то «одним», как ты изящно выразился. Я же думаю, что наши сущности просочились друг в друга, образовав мост между нами. Или, может быть, это все отголоски той Силы, что когда-то связывала нас. – Он опустил свою бедную голову на подушки. – Мне не спится. Я устал до полного изнеможения, а спать не могу. Зато страдаю от скуки. Мне так наскучили эта боль, темнота и ожидание…

– Ты ведь только что говорил, что скука…

– Прекрасна. До ужаса.

Что ж, по крайней мере, он постепенно становился похож на себя прежнего.

– Если бы я только мог развеять твою скуку… Увы, тут я мало чем могу тебе помочь.

– Ты уже немало помог. Моя спина теперь болит гораздо меньше. Спасибо тебе.

– А сейчас, боюсь, мне придется на время оставить тебя одного, Шут. Я должен явиться к Кетриккен в обличье лорда Фелдспара из Высокой Кручи.

– Тебе нужно идти прямо сейчас?

– Да, надо ведь еще переодеться, чтобы выглядеть, как положено лорду, удостоившемуся личной аудиенции. А ты постарайся пока отдохнуть.

И я скрепя сердце отвернулся от него, понимая, как мучительно будет тянуться для Шута время в одиночестве. Он всегда был непоседливым, никогда не сидел на месте. Жонглер, акробат, фокусник с проворными пальцами, столь же ловкий, сколь и смекалистый, он волчком вертелся при дворе короля Шрюда, всегда оставаясь в самой гуще веселья, которое кипело в Оленьем замке, когда я был ребенком. Теперь его лишили зрения, ловкости и гибкости, оставив лишь неизбывную боль и мрак.

– Благодетель Прилкопа выкупил меня у «хозяина» – по оскорбительно низкой, надо сказать, цене. Обращался он с нами очень хорошо. Это был не аристократ, но весьма состоятельный землевладелец. Нам невероятно повезло, что он знал, кто такие Белые Пророки.