— Веточка, милая Веточка, — шептала на ушко Проклятие. Она отвела сестру в кладовую, чтобы мать с Ворожбой их не слышали. — Любимая сестренка, кроме тебя меня никто не оберегает и не утешает когда мне страшно. Так помоги же мне и сейчас. Там на кладбище я умерла от страха, и я не знаю, какая сила меня воскресила. Так сильно я никогда не боялась. А наша маменька говорит, что это только начало. Я даже боюсь представить, что ждет нас там во мраке подвала. Может быть, оттуда я уже не вернусь прежней, — глаза бедняжки едва не плакали.
— Не бойся Зеленоглазка. То, что должно случиться — случится. Но ты можешь отнестись к этому иначе. Страх он велик пока ты трусишь, но стоит тебе побороть его и он уже не сможет причинить тебе вред. Прочувствуй его целиком и перестань бояться.
Веточка заботливо поцеловала сестру в щеку и повела за руки на кухню.
Ведьма велела бабаю нагреть воды и поставить деревянную кадку посреди кухни, чтобы ее дочери могли спокойно помыться в тепле возле печи. Пошатываясь, словно медведь, бабай вынул сколоченный досками таз с двумя обручами из кладовой. Шлепая босыми лапищами по деревянному полу, он установил его посреди кухни. Каждую сестру нужно было хорошенько отмыть от неприятного запаха кладбища и навоза. Для этого Грета добавила в таз немного хвойных веток. Она бы могла воспользоваться полынью, только вот нечисть, ее, не переносила на дух. После чего, бабай принялся за железные ведра с водой из ручья. Он растопил печь и принялся их греть.
Девочки весело мылись в одном тазу и шумно болтали. Но не Проклятие. Она безмолвно сидела в воде, потупив взор.
— А мне понравился поход на кладбище, — заливисто хихикала Ворожба. — В могиле так здорово, — щебетала хвастунья. — Сейчас она храбрилась, но там, в грязевой яме, когда ее нежное тело ушло под землю абсосанное беззубой пастью, никто не знал, что она обмочилась. — А покойница на вкус даже ничего.
— А вот Рыжика вывернуло наизнанку, — Веда брызнула водой на сестру, пытаясь ее хоть как-то взбодрить.
— Вы... истинные ведьмы, сестры. А мне поход на кладбище теперь будет сниться всю жизнь. Никогда этого не забуду, — Зеленоглазка печально посмотрела на сестер.
— Тебе придется привыкнуть к подобным вещам, Проклятие, если ты хочешь стать настоящей ведьмой, — вмешалась Грета из другой комнаты. Там она готовила специальные благовония для вызова злых духов высоких мастей.
— Да маменька, — покорно ответила Рыжик. Ее взгляд с сожалением скользнул по воде, а мысли ушли глубоко в себя. Она не просто должна была стать ведьмой — она была вынуждена! Принять судьбу и стать лучшей из сестер.
— А бабай наш совсем не злой! — говорила Веда. — Я раньше думала, как это маменька столько всего успевает сделать? А это он у нас по дому хлопочет.
Черный бабай сидел на печи и время от времени чесал брюхо. Когда девочки заводили разговор о нем, он улыбался и фыркал губами, пока это фырканье не убаюкало его и не переросло в храп. Сестры, услышав бабайский храп, засмеялись. В дальнейшем они с Веточкой стали хорошими друзьями. Девочка читала ему сказки, а он носил ее на руках как принцессу. Но не будем сильно забегать наперед.
* * *
Вскоре когда наступила полночь, дочерям было велено спуститься в подвал. "Такая привилегия!" Не уж то? За свои шесть лет они ни разу его не видели. Девочки спускались вниз как в невиданное подземное царство. Грета в руках несла масляную лампу, озаряя стены глубокого подвала тусклым неярким светом, от которого разбегались по углам большие черные пауки. Ступени зловеще скрипели под тяжестью ног.
Тьма раскрывала свои секреты — пахла сыростью, шептала голосом неизвестных существ. Зеленоглазка крепко держала за руку Веду.
— Ignis (огонь) — произнесла старуха и разом вспыхнули факелы. При этом Грета сделала некий незаметный пас рукой.
— Ух ты? — изумились девочки. — Маменька повелевает пламенем.
— Вы тоже так сможете, — ответила ведьма, не скрывая собственного восхищения. — Главное слушайте, что старая Грета вам говорит.
В подвале стояли пыльные бочки с вином, уложенные боками друг на друга до самого потолка. Эти запасы остались еще от прежних хозяев разбойников. На другой стене висели травы. Пахло чем-то резким и не очень приятным. Запах напоминал жженые волосы. Травы — веничками весели на деревянных гвоздиках. Железные были под запретом! Скраденов в подвале не было — что-то их сюда не пускало.
— Вот девочки. Чуете запах зловонный? Этот запах, вся нечисть любит. Трава бесовая. Без нее ни одного духа темного не призвать. А коли прогнать кого надобно, тогда зверобой жгите или полынь на худой конец. Траву бесовую только ведьмин глаз отличить может. Прятаться она любит среди обычной полянки или сорняка. Но растет во многих местах. Рвать ее в полночь надобно иначе не подействует.
Грета вынула из кармана пучок дьявольской травы.
— Сегодня свежую нарвала, пока вы плескались в тазу. Полнолуние тем более что. А значит силы в ней в осьм раз больше. Самого дьявола звать будем. Ведите себя достойно. И сами ничего не спрашивайте. Коли вас спрашивать начнет, отвечайте вежливо и с почтением.
Девочки послушно кивнули.
В центре подвала зиял расчерченный большой ведьмин круг. Нож был воткнут прямо в его центр. По периметру круга лежали четко выцарапанные имена на латыни:
TETRAGRAMMATON + SADAY + EL + ELOHEM + ELOHE +ZEBAOTH+ELION+ESCERCHIE+ADONAI+IAH
Они служили для защиты самой ведьмы от нечисти — чтобы из круга оную не выпускать без надобности. В самом кругу звезда пятиконечная, и на нее образ главы козла был наложен. Все мелом было очерчено и воском черным обкапано. По всем контурам Грета свечами прошлась заранее еще давеча. Четыре черных свечи стояли по сторонам света. Девочки застыли в предвкушении вызова, затаив дыхание.
Новое зрение позволяло увидеть несколько крючковатых магических символов. Они были нанесены кровью, которая уже давно высохла и простому человеку была не вида. Но для девочек знаки светились ярко-красным светом — немного расплывчатым — словно дымящимся, но хорошо различимым.
— Вот видите плутовки эти четыре знака, на которых свечи стоят? Так вот вы их ни в каких книгах не выведаете, не прочитаете. Это особые тайные символы. Без них круг не сработает. Вы их на ум заучите. Если когда круг чертить станете, то про них не забывайте. Первый — зовется "Елле" — он похож на эпсилон с петелькой наверху; второй: "Волли" — похож на омегу, третий знак "Алле" — как игрек с зачеркнутым хвостиком, а четвертый альфа-омега дети, знак — "Гельдэн". Его всегда надобно чертить на севере.
Девочки молчали и слушали. И только Проклятие бродила по подвалу, осматривая все вокруг, пока Грета не велела ей встать к остальным.
— Платья придется снять. Да медальоны тоже жь снимите, иначе почтут за оскорбление. Будете стоять нагишом. Не нужно стесняться. Вы должны ему понравиться, поэтому ведите себя покорно. Руками не прикрывайтесь, а то отобью их к черту!
Важно все правила соблюдать, — ворчала старуха, готовясь к ритуалу, озираясь по сторонам, и не скрывая собственного возбуждения.
С этими словами ведьма спустила к ногам платье, обнажая старое обвисшее тело складками свисающее с живота до бедер. Груди старухи висели чуть ли не до пупа, от которого всю площадь лобка усыпали мохнатые волосы. Местами кожу покрывали черные жирные родинки. Сзади у Греты, виднелся толстый поросячий хвост, который полностью прикрывал ее задницу, и время от времени шевелился. Такого дочери леса не могли себе даже представить.
— Не понравитесь — не видать вам силы колдовской, — отдавала последние напутствия мать. — Ну что, готовы?
— Да маменька, — отвечали девочки.
— Да маменька, — сказала Проклятие, закусывая нижнюю губу в трепетном ожидании. Все чего ей сегодня хотелось так это чтобы все поскорей закончилось.
— Начнем! — произнесла Грета, неосознанно потирая руки, после чего в воздухе повисла гнетущая тишина. Она вошла в самую темную часть подвала и молниеносно выхватила черную курицу с насеста. Кур ей несли из деревни, желая избавиться от различных хворей, сглаза или порчи. Старуха принимала только черных особей в дар за свою работу. Другие были без надобности.
