Красная Армия отступает под напором более многочисленного и более опытного врага. Заводы онемели в ледяном параличе. Мертвые стены корпусов блещут морозом. Голодные жены рабочих в нетопленых домах своим дыханием согревают детей. Суп из картофельной шелухи — их единственная пища. Железнодорожные артерии перерезаны и застыли в том же леденящем параличе. Люди тысячами падают на улицах, в вокзалах, учреждениях, в этом жестоком морозе, сгорая в тифозном пламени. Невспаханные земли, обледенелые поля на десятки тысяч миль подтверждают близкую неминуемую гибель. Их бедные хозяева черными, потрескавшимися от холода руками тщетно ищут в бесплодной почве прошлогодних семян. Льдяная мгла спустилась над величайшей страной, багровея в закате.

Человек в старомодном пиджаке внимательно рассматривал гостя. Он не прерывал его ни одним словом. Он добросовестно и терпеливо выслушал все то, что имел сообщить ему знаменитый гость. В свою очередь он негромко сказал, что все же не может согласиться с предсказаниями своего собеседника. И к великому изумлению гениального фантаста, стал излагать план грандиозного переворота замерзшей, нищей страны. Этот «неисправимый прожектёр» осмеливался даже называть сроки и указывать главнейшие магистрали, по которым польется сверкающее электричество.

Великий романист недоумевал, снисходительно соболезновал и слегка негодовал, наблюдая этот «ничем не оправданный припадок странного заболевания». И его удовлетворяло только одно — что его писательский багаж пополнился еще одним совершенно неизведанным и загадочным психологическим наблюдением. Впоследствии он поделился с читателями соображениями по этому поводу. Великий и дерзкий фантаст с покровительственным добродушием поиронизировал над тем, кого определил словами «мечтатель из Кремля».

Неизвестно, как определил его «неисправимый прожектёр», «беспочвенный мечтатель», но в указанные сроки в указанных точках страны вспыхнули первым светом электростанции. Они вспыхнули, чтоб не погасать, чтоб число их множилось, и количеством своим они обгоняли родину великого, благополучного романиста, чтоб черные руки пахаря заменила стальная машина, чтоб гуще и пышней золотыми перьями заколосились оттаявшие поля, чтоб во всех концах страны выросли из осязаемого стекла и весомого металла гиганты лучшей в мире индустрии… И для того это было, чтоб в каждый дом рабочего и колхозника вошли, наравне с электричеством и хлебом, мысли Маркса, Ленина, Сталина, лучшие писатели, поэты и композиторы земли… физика, философия, математика… Все то, что раньше казалось неимоверно трудным, станет просто, как распахнуть окно…

«Распахнуть окно, распахнуть окно. Зачем распахнуть окно? И при чем тут Уэльс?.. Я не знаю… Мне очень грустно. Боже мой, как мне грустно без Нины!.. Распахнуть окно, распахнуть окно…».

Праскухин вскочил. «Распахнуть окно, распахнуть окно», — передразнил он самого себя. Подошел к окну и изо всей силы, злобно распахнул окно. В черном небе — звездная дрожь. Кто-то грустно пел:

Александр улыбнулся. Осторожно закрыл окно. Потушил свет и лег спать.

— Завтра встану пораньше, — сказал он, вздохнув.

Так говорит вузовец накануне экзамена. Так говорят накануне сражения. Так говорят, когда впереди — тяжелый трудовой день.

— Завтра встану пораньше.