– Не думаю, что она сделана из золота, – спустил с небес на землю разошедшихся матросов Иван. – Представляете, сколько бы она весила, будь изготовлена из чистого золота? Да ее земля не держала бы. Так что, скорее всего, это просто позолота. Но и ее мы в любом случае поднимем. Только не сейчас. А еще что там было?

– Ящики с посудой, – пожал плечами его тезка. – Кружки, тарелки. Белые с узорами.

– Битые?

– Вроде нет.

– Фарфор. Тоже, небось, для императорской семьи везли, так что и цены должен быть немалой. Особенно теперь!

– Так что, будем поднимать тарелки?

– Конечно! Только не сами. А то замучаетесь туда-сюда мотаться. Сейчас утяжелим ваши котомки, хотя бы тем же углем, и будем спускать их на дно. А вы аккуратно, по одному предмету за раз, будете укладывать в них тарелки, кружки и вообще все что под руку попадется. Долго, конечно, провозимся. Но зато наверняка ничего не разобьем.

Уже через три дня небольшой салон арендованной яхты и ненамного большие салоны катеров напоминали антикварный магазин. Сотни столовых приборов и фарфоровых статуэток, на прокладку которых ушла абсолютно вся одежда, кроме вещей, что были надеты на моряков, заняли все свободное пространство. В результате на вечернем совещании было принято решение сходить в Турку для разгрузки и пополнения припасов. Причем паровой катер должен был оставаться на месте и отгонять местных рыбаков, что уже пару раз совались поинтересоваться, кто это хозяйничает в их вотчинах. И только военно-морская форма водолазов, находившихся на яхте, мгновенно притупляла их любопытство. Лезть в дела военных дураков было мало.

День ушел у Ивана на перевозку находок в снятый Иенишем для проживания супруги дом. Причем наиболее ценные из драгоценных металлов были сразу свезены ею в банк и упрятаны в сейф для лучшей сохранности. Несмотря на то что средства Иениша и Протопопова заметно сократились, их вполне должно было хватить еще на месяц поисковой работы, и потому Иван не рискнул соваться к имевшимся в городе ювелирам с предложением о покупке одной из табакерок. Да и масштаб давней столицы княжества Финляндия не внушал надежд на хорошую цену. Подобные вещи следовало продавать исключительно в Санкт-Петербурге или, в крайнем случае, в Москве.

Спустя пару дней к двум покачивавшимся на волнах бочкам и стоявшему неподалеку катеру подошла все та же яхта, тянущая на буксире «Шмеля», но уже с палубой, полностью заставленной ящиками с паклей. Иван опасался возможности начала очередного шторма, что могло уничтожить все результаты их работы по поиску судна, но на сей раз Балтика оказалась милосердна к его планам.

Еще пять дней ушло на подъем и доставку на берег драгоценного груза со «Святого Михаила»[5], пока единственным, что еще можно было поднять, не осталась карета. Причем обнаружение под конец работ нескольких килограммов золотых украшений для мебели в двух ящиках, запрятанных в трюме, оказалось приятной неожиданностью. Все же если даже брать золото по весу, это соответствовало нескольким тысячам рублей. А такие деньги лишними быть никак не могли.

Но все хорошее когда-либо заканчивается. Подошло к концу и терпение природы – на Балтике начался сезон штормов, и даже участвовавшие в поиске «Русалки» суда свернули все работы и расползлись по своим портам. Теперь вести какие-либо подводные поиски можно будет не раньше будущей весны.

Иениш все еще был занят разбором произошедшей катастрофы, и потому оставшиеся до начала ноября дни Иван прожил в снятом капитаном 2-го ранга доме, изображая слугу, сторожа и истопника – все в одном лице. Компанию ему составляла лишь Мария Алексеевна с привезенным родственниками младшим из сыновей, которому пока еще рано было поступать в кадетский корпус, подобно старшим братьям. Несмотря на замечания Ивана, что он и сам может о себе позаботиться, супруга Виктора Христиановича настояла на отведении ей роли кормилицы и вообще главной по хозяйству. Она же взяла на себя заботы по покупке продовольствия, видя, как тяжело давались выходы в город Ивану. Все же, не имея достойных документов, удостоверяющих личность, тот чувствовал себя не в своей тарелке. Правда, шиковать особо не приходилось – большая часть средств ушла на премии экипажу яхты и водолазам, которые, получив на руки огромные по их меркам суммы, изъявили желание сходить на поиски и в будущем году, если у господ нанимателей появится подобное желание.

Выдавшееся свободное время Иван потратил на составление отчета, что должен был лечь на стол императора, и написание дневника будущего. За пару дней натренировавшись орудовать пером и при этом не ставить особо много клякс, Иван с головой ушел в свой труд и прерывался только на еду да дела по дому, требовавшие грубой мужской силы. Мария Алексеевна, привыкшая за долгие годы проводить время в одиночестве, не мешала Ивану в написании его трудов и лишь изредка журила, если тот засиживался допоздна.

Иениш появился только в первых числах ноября. По его внешнему виду было видно, что последние месяцы теперь уже бывший офицер Российского Императорского флота провел отнюдь не на курорте. Ввалившиеся щеки и мешки под глазами вкупе с общей бледностью наглядно демонстрировали усталость стоявшего перед Иваном человека.

– Добрый день, Иван Иванович. Прошу прощения, что не появлялся ранее. Но, к сожалению, я не имел ни малейшей возможности вырваться из столицы, – поздоровался с открывшим дверь Иваном Иениш.

– И вам здравствовать, Виктор Христианович. Можете не утруждать себя объяснениями. Газеты я читал каждый день, так что в курсе событий. И скажу честно, вы счастливчик. В иные времена за подобное расстреливали. Да вы проходите, чего в дверях стоять.

– Умеете вы, Иван Иванович, человека поддержать, – грустно усмехнулся Иениш и, закрыв за собой дверь, принялся снимать пальто. – А что, в ваши времена и правда за такое расстреливали?

– В мое уже нет. Срок дать могли, это да. А вот во времена моего деда – легко. И за меньшее расстреливали.

– Суровые, видать, были времена, – покачал головой Иениш.

– Не то слово!

– Расскажете?

– Нет. Лучше налью вам чаю. Самовар как раз подоспел. Мария Алексеевна вышла погулять с Петей и прикупить свежей выпечки, а я над ним священнодействовал.

– Чай будет весьма кстати. А то погода теплом не радует, – устроившись на старом скрипучем стуле и сделав первый глоток из поданной чашки, Иениш осмотрелся в комнате. – А вы как здесь поживаете? Не скучали?

– Мне скучать было некогда, – пожал плечами Иван, – Творил! Можно так сказать. А вот Марии Алексеевне пришлось убивать время изучением добытых нами с глубин Балтики фарфоровых изделий, параллельно уберегая их от шаловливых ручонок вашего младшего сына. Полагаю, что теперь она знает каждую трещинку и завитушку на их узорах. Что же вы так, Виктор Христианович? Почему не позволили вернуться супруге в Санкт-Петербург? Тем более у вас там еще два сына без присмотра!

– Не беспокойтесь, Иван Иванович. В кадетском корпусе им ни скучать, ни пропасть не позволят, так что родительский пригляд не особо нужен. К тому же будь моя супруга дома, она лишь сильнее волновалась бы, видя меня ежедневно в подобном состоянии. Оттого я и телеграммы всего пару раз присылал. Незачем ей лишний раз нервы портить.

– Ну, теперь-то вы вольны распоряжаться своим временем, и я бы посоветовал провести его с семьей, дабы нагнать упущенное за долгие годы службы. Надеюсь, ваши дела позволят вам подобное времяпрепровождение?

– Благодарю, дела, с учетом всего случившегося, весьма неплохи. Пусть и списали, но очередное звание и полную пенсию дали. Так что позаботиться о семье я смогу. А что касается моего будущего времяпрепровождения, то кому как не вам лучше об этом знать?

– А мне-то откуда знать? – удивился Иван. – Я не пророк. Будущее людей не вижу. Тем более что в моей истории вы пропали вместе со своим кораблем.

– В таком случае, может, подскажете, к чему мне теперь стремиться? Куда направлять свои силы? Все же кто как не вы, обладатель сакральных знаний, может дать дельный совет?