Тони вошел в переднюю и, когда я закрыла дверь, уставился на мои груди, на глубокую ложбину между ними. Я знала, что он разглядывал мои ноги, пока следовал за мной на кухню. «О чем он думает?» — спрашивала я себя, представляя, как он на ходу сверлит глазами мои округлые ягодицы.

— Она стирает, но не хочет сушить, — сказала я, указав рукой на старый «Бендикс». Он вытащил стиральную машину и снял заднюю стенку. Знал он или не знал, что делает, — мне было все равно. Я ненавидела мужчин, но, как это ни странно, на сей раз было приятно, что дома оказался самец.

Пока он возился со стиральной машиной, я приготовила кофе и села за кухонный стол. Смотря на Тони, я вспомнила, как Джим пытался исправить посудомоечную машину и сломал ее, как мы смеялись и все завершилось любовными страстями на полу кухни.

Предаваясь воспоминаниям, я вообразила, как Тони трахает свою жену. Я всегда с трудом представляла, как другие пары занимаются любовью, корчатся в оргазме, тяжело дышат. Но когда дело дошло до Тони и Сэлли, я обнаружила, что легко вижу обоих обнаженными в постели, их сплетенные в супружеской страсти тела. Похоже, мне это было легко сделать, ибо Сэлли всегда рассказывала, как приятна их сексуальная жизнь, как она непременно испытывала по меньшей мере с полдюжины оргазмов.

На меня нахлынула волна ревности. Голова закружилась при мысли о том, что бывший муж лежит в постели Кэролайн, целует ее нагое тело, лобызает и вылизывает у нее пространство между ног, как раньше делал со мной. Я почувствовала, как от ревности и страшной ненависти внутри все сжалось тугим узлом. Затем я представила Сэлли — Тони лобызает и вылизывает ей промежность, а она вздыхает от удовлетворения. Миллионы пар предаются любовной страсти, пока я лежу в одиночестве на своей просторной, холодной постели.

Как раз в это мгновение мною что-то завладело, подвигло меня разрушить изящную семейную ячейку Тони и Сэлли. Хотя у меня появилась ненависть к интимным связям, мне показалось, что сейчас я не отказалась бы от таковой из-за сумбура в голове. Пожалуй, в самом деле я не собиралась давать волю своей ненависти. Сэлли была моей подругой — не могла же я разрушить ее семью из-за того, что погибла моя. Однако теперь я завертелась на стуле и чуть раздвинула ноги.

Тони сосредоточился на пространстве между моих бедер и, застыв, стал изучать мои трусики. Тогда я поняла, что, хоть Сэлли и подруга, а мне хочется нанести удар ей, Тони, любой другой супружеской паре и развеять их мечты. Притворившись, что не замечаю его вожделенного взгляда, я начала играть чайной ложечкой и раздвинула ноги пошире. Его глаза уставились на мои красные трусики, я знала, о чем он думает, что бы ему хотелось сделать, — и тут меня осенило. В течение этих нескольких мгновении моя жизнь резко изменилась. Мой дотла разоренный мир преобразился.

Я поймала взгляд Тони и улыбнулась. Улыбнувшись в ответ, он что-то пробормотал про стиральную машину и потянулся за отверткой. Впервые за многие недели у меня поднялось настроение, я заволновалась, чувство опасности перемешалось с сексуальным возбуждением. Мои трусики промокли, я почувствовала пульсирование клитора. Осторожно потянув юбку вверх, я еще шире расставила ноги и сразу же заметила его взгляд между бедер, жгучий, пронизывающий. В это мгновение я, положив локти на стол и подперев подбородок рукой, с беспечным видом пролистывала журнал. «Встал ли у него член? — спрашивала я. — Побежит ли он домой в объятия Сэлли, вспоминая влажный, набухший треугольник между моих бедер? Представит ли он меня на ее месте, пока будет стонать от удовлетворения и извергать сперму глубоко в ее влагалище?»

Джим, вне всяких сомнений, воображал, как Кэролайн корчится в оргазме под ним, пока кончал внутри меня. Ублюдок! Возможно, Тони представит меня нагой с опускающимися на груди длинными волосами, мои соски, пока тайно будет заниматься самоудовлетворением?

Я гадала, берет ли Кэролайн член Джима в рот и пьет его сперму или нет. Кладет ли голову ему на живот, когда нежно втягивает в рот его дубину. Ему это всегда нравилось, и мне тоже. Может быть, я это делала не очень хорошо, не так, как следует? Но я всегда думала, что доставляю ему огромное удовольствие во время этих самых интимных мгновений, проведенных вместе. Когда он разряжался в мой рот, а я глотала его сперму, мне почему-то казалось, что в мире нет подобной нам пары, что никто другой даже в мыслях не представляет такую страсть, какую испытываем мы.

Я считала, что пенис Джима принадлежит мне и больше никому. Но он дарил его другой женщине! От этой мысли мне становилось дурно. Я брала его в рот после того, как он побывал в ее влагалище. Я целиком отдавала ему свое тело. Мне и в голову не приходило делиться своим телом, своим влагалищем с другим мужчиной. Мое тело принадлежало только ему.

Что же у этой суки есть такого, чего у меня нет? Себя хвалить нехорошо, но я очень привлекательна, женственна, сексуальна, стройна, хорошо сложена, со всеми изгибами в нужных местах. Джиму нравилось, когда я выглядела в высшей степени соблазнительно, и ради него я всегда наряжалась сексуально. Не один мужчина оборачивался, когда я шествовала по улице, и даже когда шла с Джимом под руку, мне часто свистели и сигналили из машин. Мне казалось, что ему нравилось, как мужчины смотрели на меня. Но после того, как стало известно, что Джим трахает Кэролайн за моей спиной, он вряд ли мог так гордиться мною! Похоже, муж получал некоторое удовольствие оттого, что других мужчин привлекали мои ноги, волновало мое тело и они думали о моей прелести.

Я привыкла одевать открытые топики, мини-юбки и носила обувь на высоком каблуке — все для Джима. Помню тот день, когда он вскоре после медового месяца сделан мне неожиданный подарок — шелковые чулки и пояс с подвязками. Я едва успела надеть чулки на свои длинные ноги, как он повалил меня на постель и привел в экстаз, вылизывая мою промежность, втягивая мои внутренние губы в свой горячий рот. Какая же я дура, что ничего не знала о том, как этот ублюдок точно так же ублажает Кэролайн!

— Нужна новая деталь, — вздохнул Тони, выходя из-за стиральной машины и не отрывая глаз от точки между моих бедер. — Мне придется зайти завтра вечером и доделать работу.

— Вот твой кофе, — я мило улыбнулась, не желая, чтобы он ушел. — Как Сэлли?

— Отлично, — ответил он, садясь. — Кстати как ты поживаешь теперь, когда… Ну, после того…

— Как я осталась одна?

— Да.

— Я не все время буду одна. Я сдаю свободную комнату девушке, которая учится в колледже. Не столько ради денег, а чтобы выручить ее, к тому же у меня будет компания. Я знаю ее некоторое время и… Ну, тебе это не очень интересно.

— Когда она въезжает?

— Думаю, в понедельник.

— Значит, у тебя все в порядке после того, как Джим…

— Лучше и быть не может, — весело соврала я. — Я свободна, без забот, счастлива… Могу идти, куда хочу, когда хочу и когда мне нравится. Оглядываясь назад, не понимаю, как я могла жить, связанная по рукам и ногам! Теперь поняла, как тяжело, когда все время приходится думать о ком-то другом, когда сама не можешь принять решение, когда твои планы зависят от чужого мнения. Все равно что ходить в цепях! Могу честно признаться, что никогда не была такой счастливой.

— Сью, я рад слышать это. Я понимаю, каково все время считаться с мнением другого. Недавно ребята пригласили меня на холостяцкую вечеринку, но Сэлли и слышать не захотела об этом! Похоже, брак в некотором смысле подавляет личность.

— Подавляет? Черта с два, скорее душит! — рассмеялась я.

Когда я нагнулась, чтобы размешать свой кофе, Тони опустил глаза и уставился на мои твердые, округлые груди. Они были в хорошей форме — прекрасно сложены, полные, отдавали свежестью. Увенчанные чувственными сосками кружки были темного цвета. По неизвестной причине в тот момент мне отчаянно захотелось продемонстрировать их Тони. Расстегнуть блузу, поднять лиф и показать свои груди. Я почувствовала странный прилив энергии, силы, хорошего настроения, меня наполнили грешные сексуальные мысли.