25 сентября

Дорогая Елена, столько я получил от Вас милых писем, а сам еще не

ответил ни на одно. За это время 7-летний мальчик в рубашонке (так я шутливо поздравила о. Владимира с юбилеем -ЕГ) бегал в

Киев, читал там доклад, служил в деревне на Воздвиженье, выступал на

вечере памяти одного киевского философа, сшил себе там новое златое

облачение и повидал кое-каких друзей. Оба раза была катавасия с

самолетами, вместо 4 часов, дорога отняла 10. Вот сегодня, отслужив (с

8 до 15 почти), покатавшись на велосипеде, возвращаюсь к своим делам.

А то, что меня забыли, не совсем верно, чтобы забыть, надо помнить. Но

человек 10, наверное, поздравили, не считая родных. Это немало. Правда,

среди поздравивших была одна детская поэтесса, она идет за три, ибо

слогом обладает очень пронзительным. И когда ты и без того пронзен

печалью, то это лечит. Вспоминаю свои московские осени, когда лучшим

удовольствием было выпить и поговорить с хорошим человеком (почти

цитирую философа Соловьева). Правда, выпить было тогда по большей

части негде, но главное не на что. Сейчас есть на что, но не с кем

поговорить так, как в те "баснословные года". Мечтаю вернуться в

Москву под предлогом презентации, но ее еще надо заслужить. Вот,

дорогая Елена, такое светское, "непоповское" письмо, в чем немножко

раскаиваюсь. Надо мне обрести цельность, отпустить большую бороду и

власы и говорить на "о". Пока что-то не получается.

Храни Вас Бог.

Ваш

Дорогая Елена,

Спасибо за стихи и "осенний пейзаж", в который я время от времени я и

здесь вписываюсь, отправляясь бродить по лесу на горе Маддалена (она

прямо перед моим окном), правда, у нас еще не падают листья, а,

наоборот, по недостатку смирения держатся до последнего за свои ветки.

Стараюсь все отдать Господу, и сам каждое воскресенье даю такой совет

своим прихожанам, коим в их обстоятельствах гораздо хуже, чем нам с

Вами. Что касается моей "пронзенности", то ее уже не назовешь

страданием в прямом смысле слова, но неодолимым притяжением прошлого,

которое попадается мне повсюду, а более всего в лесу. Весь этот

комплекс чувств скорее отделяет меня от Бога, ибо, как сказано, "где

сокровище ваше, там и сердце ваше будет", а это сокровище у меня, увы,

только для себя. Пытаюсь как-то отдать его Христу, но не совсем

получается. Ищу мудрого и духовного совета, но где найдешь такого

советчика? Впрочем, Ваш совет носит следы и мудрости и духовности. Но

здесь надо не только "вообще", а нечто более духовно конкретное. Что

касается моей жены Наташи, то она человек очень тонкий, ранимый и

чувствительный, но есть темы, которые не обсуждаются между нами. Кроме

того, сами понимаете, у семейной жизни столько иных забот. Кстати на

ФБ видел фотографию Вашего венчания, где Вы (в подвенечном платье и с

сильными признаками очарования) изображены рядом с крепким симпатичным

блондином - это и теперешний Ваш муж?

Ваш "Ушпизин" (название Израильского фильма -ЕГ) не открылся у меня, и никто еще не прислал мне

отклика на полученные книги. Вы давно их послали? Не могли же они все

потеряться. Или московская почта имеет свои времена и сроки? Книжка,

посланная из Италии в СПБ, уже дошла.

Будем надеяться.

Ваш во Христе

Молитва (имеется в виду "Молитва об освобождении" - ЕГ) очень хороша, дорогая Елена, хотя и несколько многословна.

Попробую ее применить. Именно в освобождении от прошлого как

"богатства неправедного", я ощущаю как главную свою задачу. А то, что

в лесу, я вместе с Вами и покойным о. Георгием, ощущаю, больше связи с

Богом, чем где бы то ни было, так это совсем не о том. Дело не в связи

с Богом, а в связи с самим собой, которая притягивает к земле, а к

Богу не отпускает. Вот этот сладкий и терпкий груз души и не дает мне

взлететь. Впрочем, не до взлетания мне, а скорее до начала

освобождения. От этой привязанности к жизни с ее клейкими листочками и

падающими листьями, которую никак не могу победить. Я решил не писать

или надолго отложить сочинение о любви. У меня слишком специфический,

несколько трагический опыт на этом поле. Другие ведь счастливы. Кроме

того, столько книг еще недописанных и давно начатых. К тому же не

очень меня и читают. Мудреный очень. Кроме Вас - что совсем немало -

ни от кого почти так доброго слова и не слышал.

Фильм Уш открылся, спасибо. Буду видеть.

А Вы еще пришлите Четвертой симфонии первую часть. Ее как раз с юности помню.

Ваш во Христе

3 октября

Простите меня, милая Елена, отложил в сторонку Вашу книгу (речь идет о моей книге "Царь правды Мельхиседек") на будущее и

совершенно напрасно. Если бы я ее знал при написании доклада. Уже

начал читать и мне очень нравится. Не ожидал в детском поэте встретить

взрослого библеиста. И сочетание это очень хорошее. К вечеру, даст

Бог, дочитаю, а пока я на работе в Милане.

Ваш

Сегодня взял Вашу книжку на милую мою Маддалену, и там в одиночестве

и в лесу наконец прочитал. Вы, конечно, поразили меня своей эрудицией.

Здесь трудно узнать детского поэта, пишущего о кошках, цветах и

чувствах. Это, конечно, совершенно новое лицо мне в Вас открылось. Но

эрудиция эрудицией, однако ни одной ссылки. Тогда получается скорее

поэтическое произведение, а не научное. Впрочем, может быть, таков был

и замысел. Первая часть мне понравилась, признаюсь, больше, а вторая,

где начинаются гностики, мормоны и прочие дугины, признаться,

меньше. Но атмосферу Вы создали. Словом, благодарствую за интереснейшее

чтение.

Ваш

5 октября

Нет, Елена, дорогая, пусть не смущается сердце Ваше, в Вашей книжке

есть своя прелесть. Библиография есть, верно, но сносок нет (издание,

название в оригинале, страница), но это и не нужно. Не идет Вашему

Мельхиседеку солидность. Он изящен, как и Вы.

Ваш

Еще раз подумав, я понял, что не надо никаких сносок. Это книжечка -

приношение тайне, скрытой под именем Мельхиседек.

11 октября

Даже не знаю, как отвечать Вам, милая Елена, после ушата таких горячих

слов, на меня опрокинутых. Чувствую себя одним из пыжиков, удостоенных

Вами переписки. Спасибо и Вам за доброту. Что касается моих прихожан,

то я даю им то, что могу и то, что они хотят получить. Они по большей

части крестьянки из Черновицкой области, приехавшие на заработки, и я

их люблю. И, надеюсь, что это взаимно. Но это совсем не то, что Косьма

с Дамианом. У меня каждую службу часа полтора на одни исповеди уходят.

Ну, не совсем исповеди, а нечто похожее на Вашу переписку. Проблемы,

короче, тяготы и прочие испытания. Возвращаюсь совершенно измотанный.

А Вот Мельхиседек Ваш оставил в душе какое-то светлое облако. Или даже

озерцо. Хочется заглянуть в глубину, туда, где продолжение следует. Дорогая Елена, вот, с великим сожалением я вернулся из Рима, куда, как

я говорил я ездил под предлогом экуменической сходки и где, между

прочим, посетил выставку Вермеера и прочих великолепных голландцев 17

века, устроенную как раз напротив дворца президента республики. А то,

что на всякую поездку мне нужен предлог, то это прежде всего потому,

что они, поездки, недешевы и отрезать на них куски семейного бюджета

просто так, ради моего удовольствия, я не вправе. Но вот возвращаюсь я