Литмир - Электронная Библиотека

ДОЧЕРИ ЛАЛАДЫ. ПОВЕСТИ О ПРОШЛОМ, НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ

Книга вторая. Больше, чем что-либо на свете

Примечание

В связи с этой повестью внесены кое-какие изменения в главу 11 первого тома «Дочерей Лалады»: исправлены некоторые реплики, не стыкующиеся с этим сюжетом. Также изменения внесены в главы 3, 4 и 7 третьего тома. В процессе углубления в этот мир оказалось, что всё несколько сложнее и неоднозначнее, чем мне представлялось на этапе создания первой книги...

Часть 1. Не привязывайся ко мне

Река ослепительно сверкала в лучах Макши, а горные вершины тянулись белыми шапками к безупречно чистому, спокойному небу – новому небу Нави. Его непоколебимый купол, гладкий, как стекло, уже не тревожили никакие воронки. Множество красок открывалось взгляду: лес – зелёный, водная гладь – синяя, заплетённая в косу непослушная грива Бенеды – чёрная с проседью. А глаза костоправки – золотисто-янтарные, как медовые топазы, и упрямо-пристальные, проницательные, волчьи. Они уже привыкли к яркому свету, а вот тело обливалось потом в летнюю жару. Ведь Макша, став ярче, и пригревать начала сильнее.

Бенеда сидела на берегу, подстелив кафтан. Рядом стояла корзинка с лепёшками и холодным жареным мясом, а Збирдрид боролась с сильным, ледяным течением, переплывая горную реку. Костоправка не волновалась: девчонка сильная, вся в свою матушку, одолеет бурную воду.

Долгожданная дочка родилась у неё уже после разгорания Макши – от нового мужа, которым она пополнила поредевшие ряды своих супругов (трое из них не выдержали перемен в Нави и отдали Маруше душу). Не получалось у них наследницу ей сделать, а этот молодчик попал куда надо с первого раза, не целясь. Волею судьбы вышло, что семейство у неё было сплошь мужское. Чтобы держать в кулаке всю эту ораву оболтусов, нужно было иметь нрав Бенеды – крутой, как эти горы, и несгибаемый, как они же. Дашь им послабление – на бок улягутся и в потолок плевать начнут. Приходилось гнать этих оглоедов на работу каждый день. А работы было всегда много. Поля – за день не объехать, скотины – пятьсот голов. Часть своих земель Бенеда сдавала внаём, получая доход. Трёх старших сыновей она весьма удачно пристроила в брак: двух – вторыми мужьями, а одного – первым. Рабочих рук в семье стало меньше, и костоправка взяла взамен четырёх новых мужей, а вскоре – ещё одного, пятого – красивого огненноволосого юношу, годного ей даже не в дети, а во внуки. Вот его-то свежее, молодое семя и подарило Бенеде её ненаглядную Збиру. Зачем ей вообще было столько мужей? А потому что хозяйство большое – вкалывать, едрить твою за ногу, надо! Наёмным рабочим изволь денежку платить, а муж – он и есть муж. Ежели этого говнюка хорошо кормить и любить досыта, а крепкое словцо чередовать с ласковым, он и так работать станет. Жаловаться в доме Бенеды на голод и холод никогда не доводилось ни родным, ни гостям, а сил у ненасытной знахарки хватало на всех этих охламонов – никто неудовлетворённым не уходил из её спальни. Ещё и просили пореже любовью одаривать. Зажрались гадёныши, в общем. Избалованные.

Лишь грудь, выкормившая многих детей, и отличала эту суровую навью от мужчины. Рослая, ширококостая, с лицом грубой лепки, она носила высокие сапоги и кнут за поясом. Её чёрная с проседью грива распространялась и на щёки, образовывая что-то вроде бакенбард, которые приходилось время от времени подравнивать, чтоб не превращались в лохматую бороду. На левой щеке у неё гордо красовалась коричневая бородавка. Свои владения она объезжала верхом на чудовищном пепельно-сером коне с могучими, толстыми ногами, и все, кто видел её скачущей на нём, кидались врассыпную в ужасе. Страшной и грозной была тётка Бенеда, и боялись её все в округе. И уважали, а как же! Каким же образом она выбирала себе спутников жизни? Да очень просто.

– Эй, ты, красавчик! – не сходя с седла, зычно окликала она. – Да, ты, с упругой попкой. Повернись-ка... Ну, и мордочка у тебя тоже не подкачала, ага. Давай-ка, помойся и приоденься поприличнее. Завтра с тобой к Марушиному алтарю пойдём. Мужем мне будешь. Ну, чего хвост поджал? – Раскатистый, точно гром в горах, смех, подмигивание. – Не трусь, малыш. Всё будет, как надо.

И всё. Счастливчик, на которого пал её выбор, обречённо шёл в баню, не зная, радоваться ему или трястись от страха. На брачном ложе Бенеда всегда была сверху, выжимая из супруга все соки.

Если мужчин знахарка имела в хвост и в гриву – и в постели, и в работе, то к своему полу была не в пример мягче и ласковее – особенно к девочкам и юным девушкам. Им она покровительствовала, опекала их по-матерински, а кроме выправления костей занималась и родовспоможением. Любая роженица, попавшая в её чудотворные руки, могла быть уверена: она и сама останется жива, и дитятко благополучно на свет появится. Коли роды не шли естественным путём, Бенеда доставала ребёнка через разрез. Ещё ни одна женщина не умерла от этого вмешательства, выполненного её умелыми руками. И ни одна даже не пискнула: боль Бенеда забирала в свой могучий кулак.

Костоправка всегда мечтала о дочке – наследнице, которой она передала бы своё лекарское мастерство, но получались всё время мальчики. Рожала она сама, не допуская к себе никого. В родах никогда не кричала – только зверски рычала, как ящер-драмаук, которому прищемили хвост. Завидев у новорождённого младенца крошечный членик, досадливо морщилась:

– Опять парень! – И ругалась на своих мужей: – Ну, что ж вы за засранцы-то такие, а? Сговорились, что ли, без девки меня оставить?! У вас что, в яйцах сидят только такие же обалдуи и бездельники, как вы сами?

Впрочем, девочка в её семье всё-таки появилась. Её родила не она сама, а Северга – женщина-воин, искалеченная и телесно, и душевно. К появлению на свет Рамут приложил руку, а точнее, свой детородный уд непутёвый племянник Бенеды – Гырдан. Способности к целительству у него были, и костоправка одно время даже подумывала избрать его наследником своего дела, но он подался в воины. А вот с Рамут осечки не вышло: и умница, и красавица уродилась, а по своему дарованию могла потягаться с самой Бенедой... Вот только материнской ласки ей очень не хватало. Бенеда, как могла, заменяла ей матушку, а в её обучение вложила всю душу. Жаль только, что Дамрад втюхала ей в мужья этого Вука – засранца из засранцев, настоящего подонка.

Збира тем временем выбралась из воды и подбежала к Бенеде, стуча зубами от холода. Она переплыла реку туда и обратно три раза. Костоправка принялась любовно растирать её полотенцем досуха, чмокнула в розовые озябшие ступни. Обе детские ножонки ещё умещались у неё в одной руке. Дочка прильнула к ней всем голеньким тельцем, греясь, и Бенеда в порыве нежности крепко обняла её, щекоча поцелуями. Сыновей костоправка воспитывала сурово, а поздней, долгожданной доченьке отдавала всю нерастраченную ласку. Перед её глазами ещё стоял горький, надрывающий сердце пример Рамут и Северги. Любя друг друга до умопомрачения, они, тем не менее, выражали свои чувства косо и криво, просто никуда не годно. У Рамут, правда, получалось всё-таки получше, но Северга так и осталась искорёженной, как разбитое молнией дерево.

– Красотка моя, красотуля, – осыпала Бенеда дочку ласковыми словами. – Матушка у тебя страшная, а вот ты вырастешь – просто загляденье. Не зря я батюшку пригожего тебе выбрала...

– Матушка, ты не страшная! – Збира обняла Бенеду за шею, покрывая её лицо быстрыми чмоками и утыкаясь носом в чёрные с проседью бакенбарды. – Ты у меня самая лучшая, самая добрая... Я тебя люблю!

– Радость ты моя нежданная, – растроганно промолвила знахарка.

– А почему нежданная? – спросила девочка.

У неё были медово-карие глаза, как у матери, и тёмно-рыжие волосы, как у отца. Чёрная масть не перебила светлую, и дочка родилась яркой и тёплой, как лучик новой Макши.

– А потому что я уж и не ждала, что у меня девица-красавица родится, – раскатилась Бенеда грудным и низким, как гул большого колокола, смехом. – Куча братьев у тебя, а ты – единственная сестричка.

1
{"b":"553959","o":1}