Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Пробило семь часов вечера, а начатый в полдень – сразу же после брачной церемонии в часовне – пир, казалось, еще и не начинался – с таким аппетитом штурмовали столы гости. Дважды уже, украдкой покидая свое место, Филипп де Гастин подбегал к своей супруге, Бланш, чтобы шепнуть ей три слова. Три слова – полагаю, не нужно быть колдуном, чтобы догадаться, что это были за слова, на которые Бланш, еще более тихо, отвечала тремя такими же. До чего ж восхитителен язык любви, когда, не опасаясь обвинений в однообразии, и напротив, чтобы понравиться собеседнику, вам достаточно лишь повторить его же слова!

Итак, пробило семь, когда, встреченный ворчанием дюжины собак, фамильярно разделявших всеобщее веселье, в зал вошел капитан стражи Гийом Барре.

Прикрикнув на псов, барон де Ла Мюр обратился к капитану:

– В чем дело, Барре? Быть может, вам и вашим людям недостает вина?

Капитан весело покрутил усы.

– Нет, монсеньор, мы ни в чем не нуждаемся. О, господин Клод Тиру не поскупился для нас ни на вино, ни на закуску!

– В таком случае он только исполнил мое приказание: этот день должен быть праздником для всех!

– Но вот почему, монсеньор, я осмелился вас побеспокоить: сюда прибыла одна путешественница, в сопровождении своего оруженосца и, ссылаясь на усталость от дороги, просит вашего гостеприимства.

– Моего гостеприимства!.. Приведи ее сюда сию же минуту, Барре, сию же минуту. В день свадьбы дочери я не желаю никому отказывать в месте за столом! Иди! Впрочем… Этьен, Поль!

Оба сына барона, двадцатилетний Этьен и Поль, бывший годом моложе, вскочили со своих мест.

– Мы поняли вас, отец, – сказал Этьен, – вы желаете, чтобы мы сами привели эту даму?

– Да.

Этьен и Поль удалились в сопровождении капитана стражи, но спустя несколько минут вернулись, ведя под руки даму, просившую гостеприимства господина де Ла Мюра.

То была женщина лет сорока, с чрезвычайно бледным лицом, но еще весьма привлекательная. Одета она была в дорожный костюм темного цвета. На почтительном расстоянии от дамы следовал ее оруженосец.

При появлении незнакомки барон де Ла Мюр встал. Его примеру последовали и гости. Женщина решительно подошла прямо к хозяину замка.

– Простите меня, господин барон, – начала она, – за то, что я осмелилась явиться сюда в такой день… без приглашения; но у себя на родине я много слышала о вашей любезности и была уверена, что вы не откажете мне в просьбе провести несколько часов под вашим кровом. Я графиня Гвидичелли из Венеции, где мы встречались с вами лет тринадцать тому назад. Не припоминаете?

При слове «Венеция» господин де Ла Мюр вздрогнул.

– Все верно, сударыня, – ответил он, – я действительно был в Венеции в 1558 году, будучи посланным королем Генрихом II с частной миссией к дожу Лорану Приули, но…

– Но вы не помните, господин барон, ни моего лица, ни моего имени? Однако я часто беседовала с вами у маркиза Тревизани, супруга которого была одной из моих ближайших приятельниц.

– У маркиза Тревизани? Да, да… славный человек этот маркиз Тревизани… А! Сударыня, теперь я припоминаю, что действительно встречался с вами… вы ведь – простите за откровенность – из тех женщин, увидев которых лишь раз, уже не забудешь… Но… вы, вероятно, тоже помните, какое ужасное горе постигло меня в Венеции? Такое горе, которого я не в силах забыть… Мой бедный Конрад де Верль!

Под влиянием какого-то страшного воспоминания господин де Ла Мюр вдруг словно оцепенел.

– Отец! – прошептала ему на ухо Бланш.

– Да, ты права, доченька! – промолвил барон, беря себя в руки. – И о чем я только думаю! Сегодня я не должен печалиться. Не угодно ли вам присесть, госпожа графиня; вы здесь у себя! Клод Тиру! Вина, мой друг, вина!.. Пью за ваше здоровье, сударыня!

Графиня, усаженная по правую руку от барона, легонько чокнулась кубком с кубком хозяина замка. По знаку Бланш Альбер Брион, ее паж, подал иностранке кушанье. Веселье, прерванное на несколько минут прибытием графини, возобновилось; один лишь господин де Ла Мюр, казалось, все еще преследовал некую мрачную мысль. Он снова обратился к графине:

– Позвольте задать вам один вопрос, сударыня. Хотя я, во имя настоящего торжества, и не желал бы возвращаться к такой грустной теме, но тем не менее не могу удержаться от просьбы сообщить мне кое-что… Это для вас едва ли будет особенно трудно, так как вы едете из Венеции.

Графиня кивнула в знак согласия.

– Я к вашим услугам, господин барон, – ответила она, – и очень рада, если могу чем-либо быть вам полезной.

– Ну-с! Раз уж вы посещали дворец маркиза Тревизани в то самое время, когда я был одним из его постоянных застольных товарищей… вместе с моим двоюродным братом, Конрадом де Верлем, – вы, случаем, не помните, как внезапно и ужасно у него была отнята жизнь?.. О, как вам не помнить! Вся Венеция была взбудоражена тогда этим гнусным преступлением… Он вечером ушел от меня таким веселым, а утром его нашли мертвым в постели, отравленным, как поговаривали, чудовищем в женском образе, Еленой Тофаной, которую он имел несчастье любить.

– И покинуть… Да, я помню, господин барон, что смерть шевалье де Верля приписывали Елене Тофане. Но ведь ничто не доказывает справедливости подобного обвинения: кроме Тофаны в Венеции найдется немало женщин, способных отомстить оставившему их любовнику.

– О, полноте, госпожа графиня! Вы несправедливы к венецианкам!.. К тому же разве вся жизнь этой мерзкой женщины не свидетельствует против нее? Разве не известно, что она с детства выбрала себе ремесло убийцы? Вряд ли тот, кто убивает за золото, побоится убить во имя мести.

Графиня не ответила.

– Скажу вам прямо, – продолжал господин де Ла Мюр, – что если б я где-либо встретил эту змею в человеческом обличье, то беспощадно раздавил бы ее… Да, кстати, вот о чем я хотел спросить вас: она, вероятно, получила достойное возмездие за свои возмутительные деяния – умерла в страшных мучениях на костре?

Графиня бесстрастно подняла голову.

– Очень досадно, господин барон, что я не могу удовлетворительно ответить на ваш вопрос, – сказала она, – я положительно не интересовалась судьбой этой женщины и потому не знаю, что с ней сталось… Возможно, мой оруженосец более информирован. Орио!

На зов явился спутник итальянки.

– Орио, – молвила графиня, пристально глядя на него, – господин барон де Ла Мюр интересуется, что стало с женщиной, известной в Италии под именем Великой Отравительницы. Я этого не знаю; может быть, знаешь ты?

Едва заметная улыбка скользнула по губам Орио.

– Елена Тофана мертва, убита, вот уже, наверное, лет пять как, – ответил он.

– Убита! – воскликнул барон.

– Вы удовлетворены, сударь? – спросила графиня.

– Да, сударыня, вполне!.. Убийством этой змеи отомщен Конрад де Верль! Небо справедливо, и я приношу ему за это свое благодарение!

Из-под длинных полуопущенных ресниц графиня метнула странный взгляд на человека, который так обрадовался смерти.

К ним уже подходили Филипп и Бланш.

Обеспокоенная серьезным выражением, которое приобрело лицо барона с самого начала его разговора с иностранкой, Бланш пожелала направить беседу в другое русло, для чего и привлекла на помощь Филиппа.

– Отец, – промолвила девушка, – мы с Филиппом, от нашего имени и от имени гостей, просим вас распорядиться зажечь канделябры. Уже темнеет…

– О, маленькая кокетка! Ты непременно хочешь, чтобы все тобой любовались, – воскликнул барон. – Мажордом, свету скорее! Приказывает графиня де Гастин!

Бланш покраснела, услышав, что ее назвали по имени, присвоенному ей лишь несколько часов тому назад. Графиня Гвидичелли посмотрела на новобрачных с каким-то особенным любопытством; преимущественно же ее внимание привлекал Филипп.

– Они оба так красивы, не правда ли, сударыня? – промолвил в порыве отеческой гордости барон де Ла Мюр.

– Очень красивы! – ответила итальянка.

2
{"b":"553925","o":1}