Я весь превратился в слух.

– Иногда измена лишь к пользе.

Чье-то замечание неожиданно показалось мне веским.

– Но она может привести на эшафот, – возразил другой голос.

– Тот, кто боится, не заслуживает быть с нами.

– Вы боитесь не того, – голос подобный эху в миг перекрыл все остальные, заглушив всеобщую какофонию. – Бояться следует того, что происходит в королевском замке, под самым носом у короля, который вынужден молчать. Вы все решили, что пора положить этому конец. Ни один человек, который ратует за торжество справедливости, не может с вами не согласиться. Эшафот для предателей, а мы всего лишь восстанавливаем человеческие права на человеческий престол. На нем не должен будет по праву наследия восседать не человек. Вы все меня поняли?

Наступила минута молчания. Наверное, говоривший оглядывал зал. Я ощутил вдруг такое томление.

Его речь не должна была остаться без одобрительных кивков. И все же я услышал, что кто-то сомневается.

– Но это все равно предательство.

– Предательство состоит в том, что мы не хотим видеть на нашем троне дьявольское отродье?

Я не понял, о чем они говорили, но последнее возражение меня вдруг взбудоражило.

– Он ведь всего лишь младший принц. И он так и останется никому не нужным третьим сыном, как бы его не баловали. Как бы им не восхищались. Народ не поднимет бунт, чтобы посадить на престол его.

– Значит, это сделаем мы, чтобы он точно на этот престол уже не сел. После смерти короля и его сыновей наследника вообще не останется. Но ведь зло все равно нужно искоренить. Не следует жалеть даже тех, у кого ангельская внешность. Помните, что именно дьявол был самым прекрасным ангелом. Когда будете заносить меч для удара, пусть ваша рука не дрогнет при взгляде на него. Говорят, в нем кроется страшная сила, которая все разрушит. Нужно этого не допустить. У нас ведь есть кузен короля. И следующий король.

Я услышал, как чокаются бокалы. Кузен короля… Ну или почти кузен. Более дальняя родня, конечно. Но раз дело дошло до заговора. Это же мой отец. Я с трудом сглотнул. По моей шее, будто уже прошлось лезвие топора. Голоса долетали до меня, как из тумана.

– Может, не стоит, – все еще мялся кто-то. – Ведь младший принц не может ничего унаследовать. Если только старшие братья умрут. Тогда и будет пора восставать. Но сейчас. Он ведь ни на что не имеет права. Так какое нам дело до него, даже если он тот, кем мы все его считает… ведь трон он все равно не займет.

– Ага, – издевательски протянул голос, отдающий хрипотцой, и мне снова почудилось, что я слышу всего лишь дразнящее эхо. – Люцифер тоже не хотел восставать, но он это сделал.

– И был повержен, – резонно прибавил кто-то.

– Но мы окажемся более удачливыми. За нового короля.

И опять звон бокалов. Мне стало дурно. А ведь я должен был бы возликовать. Если мой отец станет королем, я ведь его старший сын и наследник. Пусть его план безрассуден, но я должен верить в успех. Кому от этого будет больше выгоды, чем мне.

И все же я чувствовал себя как-то не на своем месте. Я еще раз напомнил себе, что нельзя подслушивать. Но ведь если бы я этого не сделал, то не узнал бы столько интересно. Отец обычно молчал о своих делах, как рыба. Я не мог вытянуть из него ничего, кроме слов о том, что он вечно занят. Непонятно чем. Теперь все встало на свои места. Помню, даже Поль учил меня быть ловчее и узнавать все самостоятельно. Вот я это и делал. И все равно совесть больно меня жалила. Особенно из-за того, что я слышу этот голос, подобный эху. Он будто прокатывался по дьявольскому лабиринту или по райскому саду. Где все от его звуков обращается в пепел. Подслушивая его, я будто открывал какую-то божественную тайну и заранее чувствовал, что буду наказан за это.

Голоса других заговорщиков не возбуждали во мне ничего подобного. Я узнал некоторые из них. Это все были близкие друзья моего отца. Они часто собирались вместе, чтобы поохотиться или попировать. Значит, вот что они обсуждали во время своих сборищ. А я и не знал. Хотя все происходило прямо у меня под носом. Будем надеяться, что король так же ненаблюдателен, как я. Тогда их план точно удастся.

Заговорщики продолжали обсуждать то, насколько это опасно. А я все подслушивал. Теперь речь шла о времени, дате, условном сигнале. Они выбрали день осеннего равноденствия. Как же это скоро. Меня аж замутило.

Я только что подслушал заговор. И что мне за это будет? Ничего. Или все-таки я буду наказан. Я все еще жадно ловил чужие слова. В них содержалось нечто запретное. Чего я еще не мог понять. Они снова говорили о короле, которого собираются свергнуть.

– У него сын-демон, король так любит его, что отдаст ему трон, хоть он и младший, но зато отмеченный тьмой. Я найду лучшего кандидата, точнее мы вместе уже нашли, – кто-то шептал это, склонившись над ухом моего отца, а я каким-то образом слышал.

– Другой кандидат? Нет, только я, – это уже был голос отца. Он впервые что-то сказал. Вернее прошептал, украдкой от других. – Не тот, кого выбрал ты, это буду я, а он только после меня.

Чья-то рука со стальными когтями обвила запястья отца. Или я это только себе вообразил?

– А ты ведь согласился еще давно, – даже этот шепот был подобен грому.

Кто мог так неуважительно говорить с моим отцом? Я едва успел отпрянуть, когда дверь резко открылась. Из кабинета вышел некто в маске, коротком черном плаще с капюшоном, из-под которого поблескивал жилет синий расшитый звездами, как кусок неба. Клочок небес украденный им. Я на миг остолбенел от собственного смелого сравнения. Я понял, что такую расцветку могут носить только звездочеты, и отмахнулся, но незнакомец подошел, коснулся меня и, кажется, торжествующе улыбнулся.

– Это будешь ты, а не он, ты тоже отмечен, – шепнул он тихо и доверительно.

Я с удивлением воззрился на него. Незнакомец… нет, он не был незнакомцем. Я будто знал его и в то же время не знал. Серые пронзительные глаза рассматривали меня из прорезей маски. Кажется, еще секунду назад они были голубыми. Его ни чуть не смутило, что я подслушивал. Он вроде с самого начала это знал.

Интересно, он один из всего тайного собрания услышал мои шаги или учуял мой запах. Я не знал, что мне делать. Меня спас отец. Он тоже вышел из кабинета и позвал гостя за собой. По дороге он махнул мне рукой, так пренебрежительно, что в словах это значило бы «иди, иди отсюда, не мешай мне вести дела». Я был обижен, ведь я же наследник, но все же пошел, отец только хотел меня защитить от своего странного знакомого. Так мне во всяком случае показалось. Хотя есть такие вещи, от которых защитить никого нельзя. Меня вдруг неодолимо потянуло к этому человеку. К этому существу. Я вдруг понял, что не могу называть его человеком. Поль бы надо мной посмеялся. Кстати, надо найти его и обсудить все это. Я остановился на полпути. Нет, нельзя. Весь оптимизм куда-то пропал. Это ведь серьезные вещи, а не игрушки. Поль так болтлив. Я посмотрел вниз из окна и заметил его на поляне перед домом в компании ловчих и сокольничих. Похоже, мой брат собирался на охоту, отложив все свои уроки по стрельбе из лука и фехтованию, и даже не предложив мне поучаствовать. Я не обиделся. Поль был таким смазливым и ветряным. Деревенские девушки были от него в восторге. Отец давно поставил на нем крест, как на юном вертопрахе и бездельнике. Его надеждой был только я, старший и более смышленый. Так почему же он не захотел в разговоре с незнакомцем признать меня своим наследником. Ему не хотелось делить шкуру еще не убитого медведя? Или же причина куда более сложная?

Я с задумчивым видом проходил по крытым галереям поместья. Мне тоже хотелось отправиться на соколиную охоту, но меня никто не пригласил. Я почувствовал себя обойденным. Висевшие на стене в качестве украшения старинные скрещенный шпаги напомнили мне о моем учители фехтования. Я взял одну из них и услышал вдруг как-то смеется в оружейной. Смех долетел до меня внезапно и показался мне волшебной музыкой. Женский смех. Откуда вдруг в нашем поместье взяться красивой и юной женщине, если только это не служанка. Мне бы так хотелось затеять с кем-то недолгую интрижку. Так чего же я жду.