Нэрис рассеянно кивнула. А потом, подумав, склонила голову набок:

– Мне вот другое странно! Положим, сбежала она. Но где торговая слобода – и где дом конунга? Зачем она вообще туда поехала, ведь все равно бы не пустили!

Ивар поморщился:

– Поди знай. Сольвейг сама свой поступок толком объяснить не может. То ли от злости, что Эйнар слова не сдержал, то ли от волнения – не случилось ли чего? В любом случае ее порыв ограничился парой кругов вокруг забора и бесславным возвращением домой. Пустоглазый, конечно, о неудавшемся побеге узнал. Но надеялся, что все будет шито-крыто – о сбитом лошадью пирожнике он и понятия не имел… – Советник выбил пальцами глухую дробь по столешнице, потом поднял голову и посмотрел на жену. – Кстати, вскрылись интересные подробности. Помнишь, я говорил тебе о Берит, покойной супруге Харальда? Так вот, она по матери была дальней родней Арундейлам.

Нэрис ахнула. Лорд кивнул:

– Именно. И узнал я это, представь себе, не от Харальда, не от Эйнара и даже не от конунга. Черт бы их всех побрал! Каких результатов они от меня требуют, если сами же молчат – и это при том, что заинтересованная сторона отнюдь не Арундейлы, а они сами?..

Ивар плеснул себе воды из кувшина и, промочив пересохшее горло, зевнул. Нэрис задумчиво подперла голову рукой.

– Значит, – проговорила она, – Сольвейг здесь ни при чем. А ее брат?

Лорд ответил не сразу.

– Видишь ли, милая, – после долгой паузы наконец сказал он, – если человек хочет убрать кого-то с дороги, ему совсем не обязательно делать это своими руками. Вот все, что я пока могу утверждать: сестра Пустоглазого Хейдрун не убивала и сам ярл тоже этого не делал. Первая, по свидетельству пирожника, вернулась в слободу еще до начала метели, плюс не сумела пробраться дальше ворот подворья. А второй совершенно не похож на человека, которого видел и описал Эйнар. Понимаешь, у ярла Сигурда весьма своеобразная внешность. И я сейчас не о глазах.

И?..

Ивар невесело улыбнулся:

– Он горбат, милая. Вследствие чего имеет очень широкие плечи и длинные руки. То, что я его изъян заметил не сразу, еще объяснимо: ярл выше ростом и сидел лицом ко мне почти всю беседу. Но к Эйнару-то убийца спиной повернулся! Имейся там горб – он сразу бы бросился в глаза, такое ни под каким плащом не спрячешь…

Помолчали. Нэрис удрученно вздохнула:

– Значит, ты просто зря потратил целый день?

– Не торопись с выводами. Во-первых, Арундейлы в любом случае остаются на подозрении: да, я уверен в самом ярле и его сестрице, но о его жене я такого не говорил. А во-вторых, вернулся я все-таки не с пустыми руками.

– Ты про жену Харальда?

– И про нее тоже. Я ведь уже сказал, что Берит была из Арундейлов. Не настолько, как Сольвейг, но все же. Так вот, даже выйдя замуж за старшего сына Длиннобородого, связь с родней она поддерживала. В частности, с Эллидой Арундейл. Та родилась и выросла в Бергене, у нее здесь живут братья и сестры, знакомых полно. С кем-то из них она свела и Берит. Ничего предосудительного тут нет, само собой. Но в результате получилось, что жена Пустоглазого была осведомлена о жизни родственницы и ее ближайшего окружения гораздо лучше, чем могла предположить сама родственница. Эллида знала о том, что Берит в семье конунга не очень любят, знала, как болезненно ревнует жену Харальд, и – самое главное – она лично подыскала невестке конунга кормилицу, когда той пришла пора рожать. Роды, как ты уже знаешь, окончились трагически. Берит умерла, едва успев дать жизнь сыну, да и младенец долго не прожил. Кормилицу, естественно, отправили восвояси за ненадобностью. Она вернулась домой – на окраину Бергена, к собственным детям… А спустя несколько недель умерла. Об этом Эллида Арундейл узнала только осенью. Как и о том, какие слухи гуляют по городу. Я бы предположил, что Арундейлы сами запустили сплетню, да только – увы и ах! – и ярл, и его супруга в тот момент в Бергене отсутствовали.

– Подумаешь! – снисходительно отозвалась Нэрис. – Остров Мэн не так далеко. Ты же сам сказал – у Эллиды здесь полно друзей и родни!..

– Это да, – согласился Ивар. – Но и Берит, и кормилица ее сына умерли летом. Пустоглазый, как большинство норманнов, был в походе. Больше того – вместе с женой. Она действительно его везде сопровождает. Но речь не о них. Не нравятся мне эти слухи!

– Ну, еще бы. Харальд, говорят, очень любил жену.

– Не в том дело, милая, – хмурясь, сказал лорд Мак-Лайон. – Видишь ли, сплетня, что старший сын конунга избавился от супруги, поползла не после ее смерти. А только после смерти кормилицы! Которая ненадолго пережила хозяйку и, съев миску грибной похлебки, отдала богу душу. Мы с Творимиром сразу же от ярла Сигурда наведались к матери покойной и вытрясли из старушки все, что смогли… Тихо, тихо! Я был само сочувствие и предупредительность. Сказал же – слез мне в доме Гюнтера за глаза хватило.

– И что старушка?

– Выложила все, что знала, – отозвался Ивар, – запутав меня еще больше. Сама посуди – слухи о том, что Харальд помог жене покинуть бренный мир, гуляют по городу вовсю. Но толчком для них послужила отчего-то не кончина самой Берит, а смерть посторонней, в сущности, женщины, которая была взята в дом конунга кормилицей будущему наследнику, но не пробыла там и двух недель! Да, это внезапное отравление грибами, которые ела вся семья, пахнет очень нехорошо. Но при чем тут Берит? При чем тут Харальд? И что же это за грибы такие были, избирательно убивающие?

Нэрис озадаченно молчала. Лорд Мак-Лайон опрокинул еще одну чашу и резюмировал:

– В общем, с отравлением надо разбираться. Что-то там есть, печенкой чую… Мать кормилицы я уже предупредил, она тебя завтра ждет.

– Меня?.. – широко распахнула глаза жена. – Ивар, ты шутишь?

– Ни капли. Возьмешь Ульфа да съездишь. Дорогу бойцы госпожи Эллиды покажут, я с ними на завтра пополудни условился. Будут ждать у ворот торговой слободы. Охрана дополнительная никогда не помешает… Плюс своих на месте сменят.

– Кого? – озадаченно переспросила Нэрис, еще не вполне придя в себя от внезапной радости. Новое задание! И не какое-нибудь там, вроде сегодняшнего, а почти что самый настоящий допрос! Как в Тайной службе!..

Ивар, поглядев на сияющее личико супруги, только крякнул. А потом строго хлопнул себя по колену:

– Ну-ка идите сюда, дорогая леди. Вы, я гляжу, уже на мужнины лавры размечтались? Сядьте. И слушайте…

– Слушаю, ваше сиятельство, – с преувеличенной серьезностью кивнула Нэрис, исполняя приказ. И, обвив рукой шею советника, посмотрела ему в лицо смеющимся взглядом. – Ну, не будь букой. Знаю я, о чем ты думаешь: что жена опять куда-нибудь влезет, все дело испортит и сама пропадет, да?

– Я не о том.

– Очень даже о том. – Леди Мак-Лайон примирительно чмокнула мужа в висок. – Не волнуйся. Ведь сегодня же я справилась! В конце концов, мне уже не двадцать и…

– И шустрости у тебя, к сожалению, ничуть не убавилось, – буркнул Ивар, тяжело вздыхая. – Дам-ка я, пожалуй, в помощь Тихоне пару ребят из Эйнаровой дружины. И самого Ульфа пугану, на всякий случай. А ты запомни – поговоришь с кем надо, и назад! Никаких сторонних людей, никаких отвлеченных расспросов. Поняла?

– Поняла.

– Тогда слезай и не дыши мне в ухо. Размеры твоей признательности я уже оценил. Или все-таки не совсем? – Он со смешком обнял супругу за талию.

Нэрис тихонько хихикнула и вновь наклонилась к его лицу:

– Угадал. Отошли куда-нибудь Творимира с Ульфом на полчасика, и мы… Кстати! Кто, кого и где завтра должен сменить?

Лорд Мак-Лайон расхохотался и сгреб взвизгнувшую жену в охапку:

– Кто о чем, а вшивый о бане! Нет уж, дорогая, вас никто за язык не тянул. Так что сначала извольте отблагодарить своего без пяти минут нанимателя!..

За стеной послышались чьи-то громкие, возбужденные голоса. В дверь замолотили кулаками. Расшалившиеся супруги замерли.

– Эх! – тревожно донеслось из сеней. Захрустела солома – это поднялся с лежанки Творимир.