– Кажется, – пробормотала она, – я начинаю понимать, отчего Длиннобородый среди своих такой вес имеет… Если уж такие люди ему беспрепятственно себя ругать дозволяют.

– Ругать? – удивленно переспросил Тихоня. – Опомнитесь, госпожа! Где ж тут ругань? Радость одна – давно друзья старые не виделись. От если б конунг его свиньей али там псом шелудивым…

– Тсс! – испуганно зашипела леди, вцепившись в его рукав. – Да ты с ума сошел, Ульф?! Спаси бог, услышит кто!

– И чего? – еще больше изумился воин. – Я ж не всерьез, а так, примеру для.

– Вот донесет кто-нибудь Рыжему про твои «примеры»! С ним, знаешь ли, не то что Ивар, с ним и его величество ссориться не станет!

– Да бросьте, госпожа, – разулыбался Тихоня, снисходительно глядя на нее сверху вниз. – Это ж Ингольф. Он разницу понимает… Экий обоз-то длинный! Нешто ярл со всей семьей пожаловал?

– Так ведь дочь замуж выдает, – чуть успокоившись, пожала плечами Нэрис. – И не за кого-нибудь, а за сына конунга. Такое-то событие! Не удивлюсь, если и правда вся родня съехалась. Плюс, конечно, приданое…

– Да, приданое знатное, – согласился Ульф, одобрительно разглядывая табун крепких мохнатых лошадок, что замыкал нескончаемую вереницу возов.

Нэрис, проследив за взглядом норманна, понурилась:

– Теперь уж Эйнару и впрямь не отвертеться. Чтобы конунг этакий куш упустил? Да он скорей на сына кандалы наденет да под конвоем в святилище отправит. К тому же Ингольф… Только б Эйнар на него не сорвался. Страшно подумать, что случиться может!

– Это да, – снова кивнул Тихоня. – Эйнар мужик резкий, а уж в таком-то виде?.. Хорошо, прямо щас не вылез! Было бы шороху.

– То есть? – захлопала ресницами леди Мак-Лайон. – Я не понимаю, Ульф… что с Эйнаром? Где он?

– Так на конюшне, госпожа. Пьяный валяется. Вусмерть. Еще темно было, как пришел – и уже лыка не вязал. Мне-то чего – чай, сам был не лучше… Да вы не волнуйтесь! В первый раз, что ли? К завтрему отойдет.

– Какое «завтра»! – всплеснула руками Нэрис. – Свадьба-то у него сегодня!

– Обождите, госпожа, – наморщил лоб ничего не понимающий Тихоня. – Почему – сегодня? Или это мы с Жилой целых два дня квасили?..

Она страдальчески закатила глаза:

– Да нет же! Олаф перенес торжество на день раньше. Из-за да… э-э-э… нет, я с ними со всеми с ума сойду. Ульф!

– А?

– Бегом на конюшню, пригляди, чтоб Эйнар оттуда и носу не высовывал. Упаси господь, Ингольфу на глаза попадется. Что стоишь, ну? Я плащ накину, саквояж с лекарствами возьму и догоню.

– Ну, ладно… А саквояж зачем?

– Буду в чувство приводить, – сказала леди Мак-Лайон. И, смерив взглядом покачивающуюся фигуру норманна, добавила со вздохом: – Обоих!

Несмотря на то что зимой навигация практически сводилась к нулю, порт в долине Бергенсдален кипел и бурлил. По сути, это был отдельный город – с богатыми и бедными кварталами, мастерскими, лавками, тавернами… Город жил своей беспокойной жизнью, рос и множился, не затихая даже по ночам. Порт!.. Этим все сказано.

Ивар и Творимир, оставив лошадей у коновязи одного из окраинных постоялых дворов за мелкую денежку, пробирались сквозь толпу на пристани. Остро пахло рыбой и морем.

– Эх! – Русич, который терпеть не мог большие сборища народа и которому заново оттоптали ноющие еще со вчера мозоли, нелюбезно отпихнул локтем кого-то из зазевавшихся рыбаков. – Эх!..

– Да будет тебе, – отмахнулся лорд Мак-Лайон. – Развздыхался. Мне, что ли, легче? Между прочим, я тебе предлагал остаться в Бергене. Ульфу сопровождение не доверил – так и не ной теперь…

Творимир, вспомнив мутного Тихоню, которого час назад едва добудился, недовольно ухнул: доверишь ему, как же! Небось сутки целые с дружинниками от бочек не отползали – руки дрожат, морда зеленая… Какое сопровождение? Хорошо если хозяйку не прозевает. Что, с ее-то шустростью, более чем вероятно. Вот припала же нужда Мак-Тавишам на командира разобидеться!.. Пускай и лоботрясы оба-двое, а хоть какое-то подспорье. Русич взгрустнул: где-то они там? В деревню свою вернулись или по Шотландии скитаются в поисках лучшей доли? А то, может, одумались – хоть и с опозданием? Парни-то они отходчивые, незлобивые, дурные разве что без меры, а так… Воевода не хотел себе в этом признаваться, но он скучал по Мэту и Марти. В сущности, они ведь заменили ему собственных сыновей, которых у него никогда не было. И не будет: оборотничество многое дает, но отнимает еще больше! Телом-то он крепок, и бабы от него не шарахаются, однако…

– Не спи на ходу, – вклинился в невеселые мысли голос Ивара. – Сворачиваем.

Творимир поспешно кивнул. И скривился: шумная пристань сменилась узкой извилистой улочкой, загаженной до омерзения. Не сказать, чтобы остальной порт был намного чище, но это… Темнота, серо-желтый с бурыми потеками снег под сапогами, чудовищное зловоние – кажется, свежий морской ветер никогда не гулял по здешним закоулкам!

– Эх, – проскрипел воевода, торопясь прикрыть нос меховым воротником плаща. Помогло мало.

– Не говори даже, – согласился лорд Мак-Лайон. – Самого выворачивает. Ничего, сейчас пообвыкнемся.

Творимир брезгливо сплюнул. Привыкать к эдакой пакости он не собирался. Но деваться, увы, было некуда. Знал, с кем связался, – гончей Кеннета Мак-Альпина и не в таких местах бывать доводилось. Так же как и ее телохранителю. К большому, надо сказать, неудовольствию последнего.

– Потерпи, друже, – извиняющимся тоном проговорил командир. – Вроде как идти нам недолго уже… Чтоб я сдох, ну и темнотища! И это днем. А что ж тут ночью творится?

Ясное дело – что, подумал воевода. Разбой да беззаконие. А уж по темному времени сюда меньше чем с отрядом вообще соваться не стоит!.. Он обогнул закаменевшую от мороза кучу нечистот и двинулся следом за лордом. Тот же, вертя головой по сторонам, брюзжал себе под нос:

– Поближе окопаться никак не могли? Обязательно надо в трущобы самые… Творимир! Увидишь вывеску «Щербатая секира» – свистни. Здесь сам черт ногу сломит, не говоря уж об освещении. А у местных спрашивать себе дороже. Им только дай лопуха-иноземца… Ага! Отбой, дружище. Кажется, мы на месте.

– Эх?!

– Н-да. Согласен, могло быть и получше…

Они стояли перед дверью в искомое заведение. О том, что это трактир (хотя слово «кабак» подходило ему куда как больше), свидетельствовал запах дешевого пойла, сочащийся изо всех щелей, нестройный гул голосов за дверью и покосившаяся вывеска: «Щ…бата… с…кира». Остальные буквы были скрыты полудюймовым слоем грязи напополам с инеем.

– Не пойму, мы ему мало платим, что ли? – вполголоса проронил королевский советник. – Или опять за старое принялся?..

Он осекся: дверь распахнулась, и наружу вывалилось чье-то тело в истрепанном рубище. Тело, с размаху налетев на лорда, пьяно икнуло и повалилось в снег, пятная и без того совсем не белую дорожку остатками недавнего пиршества. Творимира передернуло.

– Пошли. – Ивар придержал начавшую закрываться дверь. – Успеем еще наглядеться.

Воевода поспешно шагнул вперед. И замер на мгновение, оглушенный волною смрада, дохнувшего на него прямо с порога. К запаху прогорклого сала и кислого вина примешивался тяжелый дух людского пота. Откуда-то – наверное, с кухни – тянуло гарью. А надо всем над этим сизыми обрывками реял удушливый чад расставленных по залу жаровен и полуслепых коптилок… Русич чихнул – так засвербело в носу. Хотя это еще полбеды: его звериный нюх в подобных местах уже через минуту вообще отказывал напрочь. Оставалось надеяться только на глаза, опыт и связи командира.

– Курс налево, – тут же раздалось из-за спины. – Там стол не занят. Да шевелись ты! Стоит, моргает. Ну?

Лорд, потеряв терпение, поднырнул под локтем своего телохранителя и заглянул ему в лицо:

– Эк ты угорел с одного вдоха. Хоть рукой лицо прикрыл бы, ей-богу… Ладно, пойдем, пока без места не остались. Трактир-то, гляжу, спросом пользуется.

Он заторопился к облюбованному столу. Творимир двинулся следом. Нос прикрывать не стал – все равно теперь без пользы. Только, уже плюхнувшись на лавку, украдкой потер слезящиеся глаза и покаянно ухнул, бросив взгляд на командира – прости, мол. Лорд махнул рукой: