Девушка отпустила украшение и соскользнула с покрытой роскошными шкурами кровати. Руне не очень хотелось праздновать возвращение домой – мысль о неудавшемся плавании, словно заноза, вонзалась ей в сердце. Но сладкий мед, тетерева, поджаренные до золотистой корочки, и тающий во рту пирог, который Юта, вторая жена Бальдвина, пекла из пшеничной муки, меда, масла и голубики, заставили ее передумать и пойти на праздник.

Руна надела сорочку из светлой шерсти и синее платье-передник с расшитыми серебром полами, скрепив бретели и нагрудник золотыми фибулами, которые достались ей от покойной матери. Затем девушка быстро заплела волосы в длинную косу и скользнула ногами в шелковые туфли.

Может быть, надеть кулон? Нет, он не подходил к этому наряду. Еще несколько золотых браслетов в виде извивающихся змей… Девушка тихонько засмеялась, подумав, что немного меда и пирог вряд ли стоят того, чтобы облачаться ради них в столь роскошный наряд. Но будучи дочерью предводителя, она не могла одеться проще.

Выйдя из своей расположенной под крышей комнатки, Руна спустилась по лестнице, ведущей в сени, и, отодвинув тяжелый шерстяной занавес, оказалась в большом зале. Дым из очага, над которым на вертелах жарились три большие свиньи, клубился над головами пирующих викингов. Здесь собрались все члены команды с семьями; женщины пришли в своих лучших нарядах, а мужчины с начищенным до блеска оружием. Двое юношей старательно извлекали из костяных флейт высокие, резкие звуки, сплетающиеся в мелодии. В зале было очень людно и шумно, но Руне ни с кем не пришлось столкнуться – даже самые могучие воины расступались перед дочерью вождя.

Одна из рабынь появилась рядом с подносом, на котором дымились куски запеченного мяса и другие яства. Руна приветливо кивнула ей и наполнила свою тарелку. Услышав голос сидевшего на возвышении отца, который только что заметил свою ненаглядную красавицу и подзывал ее к себе взмахами руки, Руна лишь улыбнулась и кивнула в ответ. Пробираться к нему в разгар праздника было слишком сложной задачей.

– Меду, красавица? – Ингварр внезапно возник рядом с девушкой, держа в вытянутой руке серебряный кубок.

– Спасибо. – Руна взяла кубок и сделала большой глоток.

– Я еще больше подсластил его для тебя, – широко улыбаясь, промолвил викинг. – Я знаю, что так тебе нравится больше.

Над аккуратно подстриженной бородой появились симпатичные ямочки. Иногда Ингварр поражал Руну своей грубостью и безрассудством, но он мог быть и совсем другим: дружелюбным, участливым. Таким, как сейчас. Руна подумала о том, каким сладким щекочущим чувством в ее сердце отдавалась его улыбка тогда, пять лет назад, когда она только начинала превращаться в женщину.

Теперь все это казалось ей странным…

– Потанцуем? – Ингварр взял ее за локоть.

– Сначала я хочу увидеть Ариена. Зная своего брата, могу сказать, что он сейчас слоняется где-то неподалеку, наплевав на то, что этот воздух ему вреден.

Руна действительно собиралась найти Ариена, но сейчас это было скорее отговоркой. Ей не хотелось танцевать. Что о ней подумают люди: воины, их жены и дочери? Что сегодня празднует Руна Вихрь? Разве она вернулась домой с добычей?

Ингварр разочарованно нахмурил лоб.

– Кажется, он в бане.

Руна мигом осушила кубок, пожала Ингварру руку, поблагодарив его за мед, и вышла из зала.

В сенях девушка приказала двум крепким охранникам открыть входную дверь. Викинги толкнули тяжелые створки, и Руна поспешила на свежий воздух.

На краю деревни, на холме, было выстроено несколько бань. Первая (возвышавшаяся на скале над озером, так что, выбежав из нее, можно было сразу броситься в холодную воду) принадлежала семье вождя. Из нее наружу просачивался пар.

Руна скользнула внутрь и сразу же почувствовала, как начинает покрываться потом. В углу темной хижины она обнаружила мирно спящего на деревянной полке голого Ариена. Видно, жар огня разморил мальчика. Руна тихо выругалась. Рабыню, отвечавшую за бани, следовало наказать – как она могла позволить ее брату спать здесь столько времени!

– Ариен!

Руна потрясла брата за плечо и открыла вторую дверь, ведущую к озеру, чтобы помещение немного проветрилось. Юноша резко сел и закашлялся. Кашель был сильным, но по крайней мере не таким сухим, как раньше. Девушка быстро вышла, схватила ведро и наполнила его из источника, омывавшего холм.

Когда она вернулась, Ариен еще кашлял. Кашель уступил место громким крикам, когда по его плечам медленно потекла прохладная вода.

– Ненавижу это!

– Но это помогает!

– Почему же я тогда до сих пор кашляю?

Руна ничего не сказала. Ответить на этот вопрос не мог никто, кроме деревенского знахаря, который сказал, что такова воля богов.

– Возможно, без этого было бы еще хуже, – устало произнесла девушка. – А теперь ты должен снова тепло одеться!

Последнее предложение ей не пришлось повторять дважды. Ариен выбежал из бани и спустя пару мгновений уже был полностью одет. Руна последовала за братом и подняла с земли войлочную шапку, о которой он постоянно забывал. Мальчик взял ее из рук сестры, нахлобучил на голову, затем перекинул через руку свой плащ и выпрямился.

– Я иду на праздник, – заявил Ариен. – Танцевать!

– Как скажешь, Ариен Орлик.

– Госпожа, госпожа!

Шотландская рабыня Мораг спешно приближалась к детям вождя. Дойдя до Руны, она упала на одно колено, чтобы потом с кряхтением подняться.

– Мужчины вызывают англичанина на бой! Какое зрелище! Ваш отец приказал мне разыскать вас и сообщить об этом.

Руна вздохнула. Ну конечно, показательный бой, непременная часть праздника; о нем она почему-то совсем забыла. Пленнику, если это был достаточно сильный и ловкий мужчина, всегда приходилось сражаться с кем-то из викингов. Последний участник такого поединка, шотландский дворянин, во время битвы сломал себе руку. Это было два года назад.

– Я не буду смотреть на бой.

– Нет? Но вы ведь любите показательные поединки!

И правда, почему она отказывается? «Потому что не хочу видеть, как унижают англичанина», – ответила себе Руна. Разумеется, этот поединок не был для него таким уж опасным, потому что за мертвых выкупа не дают… Но щадить его тоже не станут.

– Надеюсь, Хаакон ничего ему не сломает…

– Но Хаакон давно лежит на полу. – Глаза рабыни расширились от восхищения. Она замахала руками. – Англичанин сломал ему нос!

Ариен и Руна изумленно охнули. Невероятно! Никто не способен на такое, никто. Хаакон не зря получил прозвище Каменный Великан.

– Может, он был пьян? – спросил Ариен.

Это казалось ему единственным возможным объяснением: Хаакон, в отличие от своих товарищей, практически никогда не пил, потому что хотел всегда оставаться бдительным и готовым к борьбе, и один невинный кубок меда мог свалить великана с ног.

Мораг покачала головой с аккуратно зачесанными назад волосами.

– Ни глотка не выпил! Поэтому вам стоит прийти посмотреть, госпожа Руна. Англичанин дерется как… Тор, если этот бог действительно существует.

Руна вытянула руку, чтобы удержать Ариена, который уже бросился бежать, и заботливо надела на него плащ, прежде чем сама ускорила шаг и поспешила вниз по холму. Мальчик не отставал от сестры. Ночь тем временем уже спустилась на Йотур. Из-под двери медового зала пробивалась узкая полоска мерцающего света. Руна постучала по дубовой створке, и ей тотчас же открыли.

Теперь тут было еще более шумно. Все поднялись со своих мест и стучали кулаками или кубками по залитым медом, пивом и жиром столам. Охотничьи псы Бальдвина заливались лаем, а рабыни и свободные женщины вздыхали под тяжестью досок, на которых продолжали выносить куски медового и орехового пирогов, а также большие кружки с напитками. Сбившись вокруг столов, они с опаской поглядывали на одного и того же мужчину.

Слегка подавшись корпусом вперед, уперев сапоги в глиняный пол и широко расставив руки, англичанин стоял справа перед столами. На нем все еще были темно-коричневые кожаные штаны, но разодранная туника исчезла. Свет множества факелов и свечей отражался от его покрытого потом торса. С другой стороны, прижавшись затылком к краю стола, сидел на корточках Хаакон Каменный Великан. Сверри стоял рядом с ним на коленях и прижимал кусок ткани к его окровавленной левой половине лица.