Против воли он обернулся, чтобы заглянуть в комнату, где она все еще находилась. Она стояла в дальнем конце большой комнаты, застыв перед высокими открытыми окнами. Спина ее была повернута к двери, позвоночник гордо выпрямлен. Со всей присущей ей гордостью она ожидала решения относительно своей судьбы.

– Проклятие, – тихо ругнулся Себастьян.

– Господин?

Он отвернулся и встретил ждущий взгляд Абдула.

– Просто уведи сейчас леди из моей комнаты. Я считаю, лучше оставить ее в покое до завтра. Этим вечером я лично объясню ей ситуацию, чтобы быть уверенным, что она поняла.

Абдул поклонился.

– Хорошо, господин.

Беседа в коридоре велась приглушенными голосами, но, несколько сосредоточившись, Захира смогла разобрать кое-что из их разговора. По милостивой воле Аллаха, дворцовый слуга Абдул взял на себя роль ее защитника от сурового хозяина, разъяснив, как он привязал себя к ней, заплатив Халиму за ее руку. Франкский капитан, казалось, испытывает к этой идее то же отвращение, что и она, но ее миссия зависела от того, чтобы он принял этот факт, и она не могла даже мечтать о союзнике лучшем, чем ничего не подозревающий Абдул. И если его просьба не склонит франка к решению оставить ее во дворце, то ничто другое уже не поможет.

Она попыталась отрешиться от тревоги, узлом свивавшейся внутри при мысли о том, что ей придется провести некоторое время в присутствии капитана. Она все еще видела удивление, а затем огромное неудовольствие в его серо-зеленых глазах, когда ее оставили в его личных покоях. Она была потрясена скоростью, с которой убийственный кончик его широкого меча рванулся к ней, пусть и повинуясь всего лишь отточенному воинскому инстинкту.

В той атаке не было ни капли сострадания, только твердая решимость и безупречный контроль, который остановил лезвие всего в волоске от смертельного удара. Ее горло все еще чувствовало холод его меча, и она знала, что придет день, и она снова почувствует этот холодный удар.

Волею Аллаха сначала она познает победу над ненавистным франком и их королем.

Эта мысль заставила ее улыбнуться, когда она повернулась лицом к Абдулу, вошедшему в покои без своего хозяина франка. Снаружи, в коридоре, прогрохотали тяжелые сапоги, звук чеканных широких шагов эхом прокатился по плиткам пола и стих вдали, удаляясь вместе с равнодушно уходящим капитаном.

– Вы отправитесь со мной, госпожа? – спросил Абдул, безуспешно пытавшийся скрыть неловкость за обычным вежливым выражением. – Мой хозяин считает, что вам будет удобнее в другом месте.

Захира приподняла бровь.

– Он сказал тебе выпроводить меня, Абдул?

– Он пожелал, чтобы до конца этого дня я оставил вас в покое, – ответил слуга, явно пытаясь ее успокоить.

Она не была уверена, что может полностью поверить в его доброту, но когда он взял молитвенный коврик и подушки, которые предоставил ей, и затем проводил до двери, охотно последовала за ним. Он отвел ее в другую комнату, расположенную в том же коридоре, всего в дюжине шагов от просторных покоев капитана. Она была меньше, чем те королевские апартаменты, но светлой и чистой, меблированной только покрытой шелком кроватью и длинным диваном, который изящно устроился под большим окном, закрытым от палящего солнца затейливо плетенной железной решеткой.

Абдул повернулся и увидел, как она улыбается, входя в комнату.

– Она вам понравилась. Я рад, госпожа.

Ей не нравилось, когда он обращался к ней так. Госпожа. Это заставляло ее чувствовать, что ее место здесь, словно она каким-то образом стала принадлежать этому дворцу, как и он сам.

Как может этот араб, которому, казалось, хватало и ума и здравого смысла, согласиться служить лорду франков? У него не было одежды или татуировок, отмечавших раба, и по отсутствию полосатого пояса – зуннара – на его талии нельзя было сказать, исповедовал ли он огненную веру западных армий.

– Ты свободный мусульманин, – сказала она, когда он развернул молитвенный коврик и повернул его изголовьем на восток.

– Да, госпожа.

– Тебя не беспокоит, что ты служишь тем, кто отрицает Закон Аллаха?

Ее вопрос был дерзким, возможно, слишком дерзким для женщины. Абдул выпрямился и посмотрел на нее. Она искала в его глазах гнев, но гнева не было, была лишь мягкая улыбка в ответ.

– Меня больше обеспокоило то, что сделали защищающие нас армии, промчавшись по Ашкелону меньше года назад, – сказал он, и боль в его голосе все еще была свежа. – Город, видите ли, был уничтожен, чтобы устрашить франков.

– Я помню, – сказала она. – Ашкелон горел семь дней и семь ночей.

Абдул неопределенно кивнул.

– В то время у меня была жена и маленький сын. Мой мальчик заболел, и моя жена присматривала за ним, пока я возле доков помогал раненым. Наш дом, вместе с остальными на нашей улице, подожгли солдаты Саладина. В тот день ветер был сильным, и пламя быстро распространилось; у моей семьи не было шанса спастись из огня. Спустя несколько мгновений они погибли.

– Мир праху их, – прошептала Захира, молитва, которая одновременно сорвалась и с губ Абдула.

– Я мог бы покинуть Ашкелон, как и многие после пожара, но этот город мой дом. Я родился здесь. И, если на то будет воля Аллаха, здесь и умру.

– Но жить здесь, в лагере армии франков… – сказала Захира, которая все никак не могла примириться с его точкой зрения. – Ведь есть и другие места… другие способы.

– О, все не так плохо, как кажется, госпожа. Эти франки ничем не отличаются от других солдат, будь они мусульманами, христианами или приверженцами другой веры. В сердцах всех людей есть и плохое, и хорошее. Здесь я в основном видел только хорошее. И вы увидите. – Он ласково накрыл ее руку своей, испугав неожиданным прикосновением. – Мой хозяин, лорд Себастьян, один из самых хороших и благородных людей из всех, кого я знаю. Боюсь, из-за его грубости вы могли посчитать по-другому.

Захира хотела сказать, что знает о нем слишком мало, чтобы верить во что бы то ни было, и что у нее нет особенного желания узнавать его. Но поскольку эта игра может принести ей важную информацию о привычках его короля, пока что придется ему подыгрывать.

– Должно быть, король Англии придерживается того же мнения, раз главным здесь он назначил вашего лорда Себастьяна.

Абдул кивнул.

– Из того, что мне о нем известно, Ричард из Англии высоко ценит нескольких человек. Его доверие тяжело заслужить и легко потерять.

– Я слышала, это касается и его обещаний.

– И его милосердия, госпожа, – предупредил слуга с серьезным видом. – Если позволите, я дам совет: старайтесь не попасться на глаза королю. Ему нравится все красивое, и он получает то, что ему нравится.

В ответ на предупреждение Захира признательно кивнула.

– Он останавливается здесь, когда находится в Ашкелоне? – спросила она, стараясь, чтобы ее вопрос не показался подозрительным.

– Чаще всего король находится в походах, но здесь, во дворце, он оставил себе покои. Мой хозяин говорит, что он должен вернуться где-то через неделю.

– Где во дворце находятся его покои? – продолжила интересоваться Захира. – Чтобы я знала, какое место мне избегать.

Абдул ободряюще улыбнулся.

– Не отходите далеко от моего хозяина, госпожа, и вы будете в безопасности, где бы ни находились.

Ответ прозвучал не так, как ей хотелось, но если бы она и дальше проявляла любопытство, у слуги могли возникнуть подозрения. Она смотрела, как он закончил обустраивать ее в комнате, и легко согласилась, когда он предположил, что, возможно, она нуждается в небольшом отдыхе в одиночестве. Она не чувствовала усталости, но притворилась, что дремлет на кровати, чтобы Абдул наконец-то ушел.

Как только слуга ушел по другим делам, а его хозяина нигде не было видно, Захира выскользнула из покоев и неслышно зашагала по коридору. У нее, несомненно, было очень мало возможностей выучить планировку дворца; ей нужно извлечь максимум пользы из каждой из них.

Ее разведка провела ее вначале по длинному коридору над одним из множества внутренних дворов. Она двинулась, осторожно и быстро, вдоль открытой галереи, рассматривая рыцарей, которые внизу практиковались в своих военных играх.