Иллидан снова пустил ток Скверны по цепям, и Магтеридон закричал в агонии. Казалось, от его воплей вот-вот обрушатся каменные своды. Иллидан не убавлял потока энергии до тех пор, пока Магтеридон не ослаб достаточно. Только тогда Предатель остановился, решив, что время пришло.

– Акама, – позвал он, – подойди.

Отворилась дверь, и в камеру, хромая и ссутулившись, вошел Сломленный. Из-под капюшона его мантии свисали щупальца. Не сводя глаз с властителя преисподней, вождь пеплоустов взобрался на помост и встал рядом с Иллиданом. На Магтеридона Акама взирал со страхом и злобой: он боялся властителя преисподней и одновременно ненавидел за осквернение храма Карабор.

– Скажи, Сломленный, – задыхаясь, обратился к нему демон, – Предатель уже вернул тебе твой драгоценный храм?

– Чем я могу служить, владыка? – спросил Акама, обернувшись к Иллидану, но продолжая краем глаза следить за Магтеридоном.

– Скажи, Акама: что ты видишь? – спросил Иллидан.

– Плененного Магтеридона в путах, скрепленных мощными заклятиями. Ты празднуешь победу над врагом.

– Тебе не хочется знать, зачем я сохранил ему жизнь? – улыбнулся Иллидан.

– Хочется, владыка.

Комната огласилась клокочущим хохотом Магтеридона: в нем слышались боль и одновременно злая насмешка.

– Он хочет моей крови, Сломленный, но не так, как ее хочешь ты.

Акама нахмурился. От Иллидана не укрылось выражение у него на лице, пусть оно и было скрыто капюшоном.

– О чем толкует это чудовище, владыка?

– По сути, Магтеридон говорит правду. Его крови можно найти много применений, но еще она нужна для создания орков Скверны. После перегонки из нее получается эликсир, придающий оркам силу и ярость.

– Зачем тебе это, владыка?

– Я нуждаюсь в армии, мой верный Акама. За нами идет Пылающий Легион, и демонов надо остановить. – Иллидан ударил кулаком в раскрытую ладонь. – Они должны быть разбиты, любой ценой.

– Но создавать еще больше этих отвратительных существ… омерзительно, владыка Иллидан. Прости мою откровенность, однако это так.

– Ты оскорбил чувства своего питомца, маленький Иллидан, – прогремел Магтеридон. – Не первый раз, должен заметить. Он у тебя ранимый. А еще подлый. Его сердце для меня открыто, тогда как ты предпочитаешь не заглядывать в него.

Иллидан снова прочел заклинание силы, и Магтеридон стиснул челюсти: слова вырывались из его пасти бессвязным потоком, вперемешку со стонами. В Акаме Иллидан сомневался, как и в любом из своих последователей, но предпочитал, чтобы они об этом не знали. Нечего Магтеридону подтачивать верность пеплоуста.

– Нам нужна могущественная армия, Акама, и нужна быстро, иначе нас сметут полчища Легиона. Итак, следуй моим указаниям, и следуй им в точности.

Сложив ладони и метя по полу щупальцами, Акама поклонился. Иллидан же расправил крылья и развел руки – в каждой он сжимал по клинку Аззинота. Предатель пропел заклинание, подчиняя своей воле магические силы. Магтеридон же тщетно попытался порвать магические оковы. Теперь, когда ему собрались пустить кровь, он утратил былой задор.

Иллидан подошел к клетке, подпрыгнул и, взмахнув крыльями, завис на некоторое время в воздухе. Закружился в ритуальном танце, обходя клетку и приближаясь к Магтеридону, вращая клинками. Он непрерывно нараспев произносил страшные слова на древнем языке демонов. Клинки оставляли в воздухе огненные следы, сплетавшиеся в замысловатые узоры силы.

Несколько ударов – и из широких порезов на теле демона потекла зеленая кровь. Она ручейками сбегала по столпообразным ногам и скапливалась в лужи на полу клетки. Двигаясь по кругу, Иллидан продолжал сечь; его клинки погружались в плотную шкуру властителя преисподней неглубоко, вырывая кусочки плоти, но не причиняя сильного урона. Тем не менее, крови текло все больше. Несколько капель попало на лицо Иллидану, и он слизнул их. Язык защипало.

Кровь демона была как наркотик: Иллидан ощутил прилив силы. Он с трудом подавил желание упасть на колени и выпить все, что натекло из ран Магтеридона. Обретенное могущество не стоило цены, которую за него пришлось бы отдать.

Некая часть Иллидана, однако, спрашивала: какая разница? Нет ничего слаще, чем пить кровь врагов-демонов, впитывать их силу. Она нужна Иллидану, чтобы убивать их дальше, до тех пор, пока он не доберется до самого Кил’джедена.

Мельком заметив ужас на лице Акамы, Иллидан вспомнил, что ритуал он затеял не ради развлечения. Кровь нужна для другой цели: пора создать армию, наделить кланы орков желанной мощью и спустить их на общих врагов.

– Акама, пора! – прокричал Предатель. – Зачаруй кровь, направь ее в каналы.

Акама послушно произнес заклинание, и кровь неохотно откликнулась. Ее демоническая суть сопротивлялась магии пеплоуста, но все же, вихрясь и разделяясь, потоки плазмы стекали в выдолбленные в полу канавки. Магия Акамы постепенно крепла, одерживая верх. Струйки крови, создавая в воздухе закрученные узоры, стекли во впускные отверстия и, пульсируя, побежали по системе трубок в алхимические резервуары. Иллидан улыбнулся. Первый необходимый элемент он получил. Заклинание еще несколько часов будет поддерживать само себя, а ему пора приниматься за работу.

Иллидан шел по длинной галерее, в которой лежали на койках орки. К вене каждого из них тянулись трубки от чана с кипящей зеленоватой жидкостью; вырезанные в плоти руны направляли воздействие Скверны. От койки к койке, следя за процессом, сновали сутулые служители мо’арги: щелкали по трубкам металлические когти, светились нечестивым ликованием глаза. Акама наблюдал за происходящим с нескрываемым отвращением.

– Это омерзительно, владыка Иллидан.

– Может, и так, но нам это необходимо.

– Ты уверен, владыка?

– А ты уверен, что хочешь знать цену сомнений в моих действиях?

Иллидан все еще пребывал под воздействием крови Магтеридона: разум его туманился подспудным гневом, и в том заключалась одна из опасностей задуманного.

– Я не хотел оскорбить тебя, владыка.

Один из орков заскрипел зубами и сжал кулаки, ворочаясь на койке, в плену кошмара. Он, несомненно, тоже ощутил на себе силу Магтеридоновой крови, а ведь он получал ее в дистиллированном виде, магически усиленную. Орк весь пошел ярко-красными пятнами, кожа его уплотнилась и загрубела, под ней бугрились раздувшиеся мускулы, а ногти превратились в когти. Даже сквозь сомкнутые веки пробивалось слабое свечение.

– Чем дальше, тем они крупнее, – заметил Акама.

– Они меняются под воздействием сыворотки: становятся быстрее и сильнее. Их раны будут заживать лучше.

– Но какой ценой, владыка?

– Их наполнят злоба и ярость, жажда сражаться и убивать, гнев и ненависть.

– Нельзя ли смягчить эти побочные эффекты, сохранив необходимые перемены?

– Нам нужно все. Ты же видел Пылающий Легион в деле, ощутил его гнев. Если хотим выстоять, то должны быть столь же свирепы и беспощадны.

– Думаешь, мы сможем победить Легион, владыка?

– Думаю, мы сможем сдержать его.

– Выходит, ты ищешь спасения лишь для родного Азерота, а этот мир превратишь в поле брани?

– Твой мир уже стал полем брани, Акама. И – нет, я ищу спасения не для одного только Азерота. Я желаю защитить всех нас.

– И как же, владыка? Превратив нас в то, с чем мы сражаемся? – Акама указал на ближайшего орка: лоб его стал ниже, клыки крупнее. Внезапно он очнулся и, порвав смирительные ремни, схватил Иллидана за руку. Когти глубоко впились в плоть Предателя, но тот легко высвободился и одним ударом перебил орку кадык. Затем рывком свернул ему шею и с улыбкой взглянул на Акаму. Убийство доставило Иллидану наслаждение, а значит, кровь Скверны все еще действовала на него.

– В этом экземпляре было многовато ярости.

– А я думал, что в битве с нашим врагом ярости много не бывает.

– Ты нравишься мне, Акама! – рассмеялся Иллидан. – Только не испытывай моего терпения. Я не в слова играть намерен, а победить в войне.