– В Первопрестольную с утра уехамши, боярин.

– Дай стражника, пусть к наместнику ведет немедля.

Перед моим отрядом побежал стражник из молодых, указывая дорогу.

– Вот… он… дом… наместника, – прерывающимся от бега голосом сказал стражник.

Федор забарабанил в ворота каменного дома. Открылась калитка, и высунулся бородатый слуга.

– Ну, пошто стучишь, балуешь? Ты чаво это, не знаешь, что здесь наместник живет? Вот скажу ему, он тебя высечь прикажет.

Я спрыгнул с коня, оттолкнул опешившего слугу и прошел по двору.

Во дворе несколько ратников, бросив разговор меж собой, оторопело уставились на мое княжеское облачение. Угадав среди них старшего, я рявкнул:

– Как наместника охраняете? Службу забыли? Ужо я вас… канальи!

Ратники испуганно моргали, переводя взгляды с меня на Федора, за плечом которого громоздилась пищаль, силясь хоть что-то понять.

Я решительно вступил на парадное крыльцо. Стражники гуськом подбежали к Федьке, надеясь от него узнать, почему так серчает приезжий князь.

Поднявшись по ступенькам, открыл дверь.

Шедшая по коридору служанка с подносом от неожиданности шарахнулась в сторону и выронила чашки.

– Наместник где?

– Тута! – Она показала рукой на дверь.

Я рванул дверь на себя.

В трапезной за столом сидел очень толстый боярин, кушал и потел.

Завидев меня, он побагровел и попытался встать – наверняка чтобы выставить нахала и наглеца вон! Как можно – врываться без доклада и этим мешать пищеварению?!

Я решил сразу брать быка за рога.

– Я – князь Георгий Михайлов, поместье мое в Охлопкове. Извини, боярин, за вторжение, но дело не терпит отлагательств. Татары за Окой собираются, скоро здесь могут быть!

Наместник плюхнулся в кресло, икнул. Лицо его побагровело еще больше, и я испугался, что боярина может разбить паралич.

– Какие татары? Не слышал я ничего, – просипел он.

– Воевода твой в Москву с утра уехал – мне стража сказала. Так что поднимай ополчение боярское, готовь оборону. Гонцов посылай по деревням – пусть селяне в город идут, укрываться. Не мне тебя учить, боярин, ты государем сюда ставлен. Скажи лишь, мне с дружиной моею что делать? Она у дома твоего стоит – конна и оружна, с боем огненным!

– Э-э-э… – растерялся от моего напора наместник. В голове его медленно ворочалась мысль.

– И государю гонца немедля пошли!

– Сейчас, сейчас! – Боярин вытер руки о бороду, потом о кафтан. – Вот что, князь! – справившись с первым волнением, начал, наконец, распоряжаться наместник. – С людьми своими в воеводство езжай – тут рядом. Там товарищ воеводы, боярин Замайский должон быть, он знает, что делать.

Я повернулся и вышел. По-моему, боярин растерялся, видно, давно его татары не беспокоили, привык он к спокойной жизни.

А вот в воеводстве, когда, вошедши, я представился и объявил о приближении татарского войска, паники это не вызвало.

Боярин четко и быстро разослал гонцов в поместья для сбора ополчения.

– Князь, мы с тобой как-то уж встречались. Не знаю, помнишь ли ты меня, мы тебе знамя вручали, когда ты воеводой сводного полка под Коломну на Оку прибыл. Я тогда в шатре был. Ну, после ты еще татар побил со сборным полком, помнишь?

– То, что степняков побил, помню. А тебя, боярин, прости – запамятовал.

– Для тебя сейчас важнее, что я тебя вспомнил. Вдруг тревога лживая, с перепугу? Ведь донесений от граничников пока нет. А про тебя ведаю – не при дворе служил, в сече был. Просто так тревогу поднимать не станешь.

– Так-то оно так. Только что мне теперь делать? Дача для меня новая, я здесь еще и узнать никого не успел.

– Зато я кое-что о тебе услышать успел, хоть ты на этих землях и новичок. Это же ты с ратниками татар побил по осени?

– Это у Куракиной в деревне?

– Конечно. Она зимою в Коломне была и к нам заезжала, делилась. Слухи – они, знаешь, как круги от камня на воде, – сразу расходятся. Хоть хорошие, хоть плохие. Я еще, помню, порадовался, что служилый князь объявился – не такой прохиндей, как Никифоров. Город у нас – сам видишь: на самом перепутье, крымчаки на Москву движутся – через нас идут. Казанские татары – тоже.

В это время в комнату вбежал ратник.

– Боярин, за рекою пожары видны!

– Никак началось! И когда только угомонятся! Они, наверное, никогда кровью русской не насытятся! – Боярин заматерился. – Вот что, князь, ступай с дружиной в воинскую избу, располагайся. Думаю, к вечеру все боярские дружины соберутся. Тогда и поглядим. Коли татар немного, сами ударим, ну а если тумен или больше, попытаемся помешать переправе да большого войска государева дожидаться будем.

Не успел я выйти, как в комнату вошел запыхавшийся боярин – весь в пыли, глаза лихорадочно блестят:

– Худо дело! Сотня степняков на заставу мою на той стороне реки напала. Сгибли все, я с одним ратником и вырвался только, на лодку и сюда, воеводе сообщить. Несметно их идет!

Я попрощался и вышел. Не мое дело в дела воеводские встревать, не уполномочен. Но на месте боярина я бы не только гонцов послал, но и лазутчиков на разведку. Не мешало бы знать, где находится враг, сколько его и куда метит он нанести главный удар.

Чтобы воевать успешно, жизненно необходимо знать силы врага. В зависимости от численности его войска и тактику свою строить. Извечная беда многих русских воевод – собрать большие силы и ждать удара. Стоят они с ратью обычно у естественных преград – у реки, например. А ведь после любой переправы врагу еще собраться в кулак надо, и в это время он наиболее уязвим.

Татары мобильны – все на лошадях. Обозами себя не обременяют, пушек тоже нет – ничего их не сдерживает. Если переправа в одном месте не удалась, могут и в другом реку форсировать. А буде их темник похитрее, так в нескольких местах переправу бы наладил и одновременно – поди удержи их тогда.

Утром город напоминал растревоженный улей. Улицы были запружены телегами. С окрестных сел и деревень тянулись люди с узлами на плечах, подводы со скарбом, крестьяне вели за собой коров и лошадей, гнали овец. Из города такой же ручеек людской тек на север – к Москве. Шум, гам, столпотворение.

Подъезжали конные ратники, с трудом пробивая себе дорогу к Соборной площади. К воинской избе, где я расположился с дружиной, ожидая дальнейших указаний, прискакал посыльный от товарища воеводы – передал мне приказ выйти с дружиной из Коломны к Оке и не дать татарам переправиться. Под мою руку отходили также ратники боярина Коврова.

Приказы на войне надо исполнять. Ратники мои уже позавтракали и были готовы к выступлению. Мы мигом оседлали лошадей и стали пробиваться к воротам через людской поток.

Недалеко от ворот нас ожидал десяток конных воинов. Отделившись от них, ко мне подъехал пожилой седоусый ратник в надраенных доспехах.

– Не ты ли князь Михайлов будешь?

– Он самый. А ты боярин Ковров? – Ратник кивнул.

– Ну что, боярин, – ты местный и лучше меня знаешь, где татары переправиться могут.

– Да почитай везде. На Оке бродов нет. Река широкая и глубокая. Потому все одно им остается – вплавь. Так что ждать переправ можно где угодно – все равно не угадаешь.

– Тогда вот как сделаем, боярин. Ты от города по течению вниз идешь верст на десять, я – вверх. Коли обнаружишь врага, гонца ко мне шли.

– Если татар слишком много будет, гонца я тебе пошлю, но сам в Коломну уйду. Сам подумай, что я с десятком-то супротив них сделаю?

– Понятно, ты волен поступать по своему разумению, а я должен приказ выполнять.

– Тогда тебе пусть Господь поможет! – Мы разъехались.

Не торопясь ехали по берегу, скрываясь за кустами и раскидистыми ивами. Проехали верст пять.

Справа показалась опустевшая деревня. Казалось бы, лето, крестьяне на полях должны быть – самый сезон для работы. А никого нет: не хрюкают свиньи, не мычат коровы, по пыльной улице не носятся ребятишки в длинных до пят рубахах. Эх, не красно на Руси с такими соседями жить, все хотят кусок урвать разбойничий: добро, людей в плен, живность. С юга – крымчаки, с востока – казанцы, с запада – литвины и поляки, с северо-запада – шведы. Руси силу бы набрать поболе надо, так татары людские резервы истощают, убивая и уводя в плен самый цвет русского народа – сильных, молодых и здоровых.