— Это преступники? — с надеждой в голосе спросил Брюс.
— Я бы мог ответить: "Да", чтобы успокоить твою совесть, но это не так. Ты и сам понимаешь.
— Кто они?
— Для тебя — просто работа. Нажимай на курок и ни о чем не спрашивай. Работа должна выполняться без вопросов и сожалений.
Тим достал из кошелька несколько крупных купюр и показал их Брюсу.
— Я не буду требовать ответа сегодня. Подумай. Если решишься, завтра я буду ждать тебя около этого бара в семь вечера. Не придешь — дело твое. Любой выбор должен быть осмысленным и таким, чтобы не пришлось о нем жалеть. Тебе, конечно, придется пойти наперекор своей совести, но где гарантия, что жизнь не толкнет тебя на это? Убьешь на улице — возьмешь немного барахла жертвы и загремишь в тюрьму. Будешь убивать для меня — получишь деньги, сможешь устроить свою жизнь и не переживать о том, что тебя поймают.
Тим подозвал официанта, расплатился, кивнул на прощание Брюсу и ушел, оставив его в тяжелых размышлениях. Он понимал, что пути назад не будет. Ему предлагалось ступить на темную тернистую тропинку, в конце которой он, однако, отчетливо видел свой домик, в которой он, его жена и сын сидят за праздничным столом.
Кира… Он любил свою жену, но с тех пор, как его сократили с завода, отношения не ладились. Он не мог найти работу, начал пить, тратя на дешевое пойло гроши, которые зарабатывала жена, убирая чужие дома. В конце концов, она выгнала его из квартиры, и он уже несколько недель вел жизнь бездомного бродяги.
С деньгами он сможет вернуться и начать все сначала. Сможет подарить сыну велосипед, повести его в кафе-мороженое, отправить учиться в хорошую школу. Брюс вспомнил, как соседских детей забирала полиция за то, что они убили какого-то старика и забрали у него телефон. Его передернуло. Он не хотел такого будущего для своего сына. Лучше уж он сам… А если Тим наврал и его посадят… он хотя бы попытается.
Его размышления прервал официант, заявив, что заведение закрывается. Брюс встал и неторопливо вышел на улицу. На лицо тут же посыпались мелкие капли холодного осеннего дождя, а пронизывающий ветер обрадовался новой жертве и принялся трепать его мятый поношенный плащ. Но на полный желудок переносить плохую погоду гораздо легче, так что Брюс втянул голову в плечи и поспешил в свое временное убежище.
На следующий день он пришел к бару в седьмом часу и встал за углом дома напротив, ожидая, когда появится Тим. Он хотел понаблюдать за ним, узнать, на чем тот приехал, с какой стороны и есть ли у него компаньоны. Вообще он и пришел пораньше именно для этого.
— Я вижу, ты меня ждешь, — голос Тима раздался сзади, и, как и вчера, Брюс от неожиданности чуть не подпрыгнул.
— Жду.
— Хорошо, иди за мной.
Они прошли несколько грязных переулков, потом сели в такси. Тим, ни слова не говоря, протянул водителю бумажку с адресом, и вскоре машина остановилась у обшарпанного многоэтажного дома.
— Жди тут, — бросил Тим водителю и вошел в подъезд.
Брюс поспешил за ним. Лифт привез их на тринадцатый этаж. Когда двери распахнулись, взгляду открылся длинный коридор, тускло освещенный единственной лампочкой. Даже в полутьме было заметно, что краска на стенах местами отвалилась, а потолок давно нуждался в побелке. Однако Брюс перестал смотреть по сторонам, когда чуть не по колено провалился в дыру на полу.
— Будь осторожен, — с запозданием предупредил его Тим, помогая высвободить ногу.
— Я уж понял. Тринадцатый этаж все-таки.
— Что тут скажешь… Люблю театральные эффекты. К тому же это создает соответствующее настроение.
В конце коридора они остановились перед старой деревянной дверью.
— Сейчас я тебя спрошу последний раз: согласен ли ты на работу, которую я тебе предложил? Подумай хорошенько, обратного пути не будет.
— Согласен, — ответил Брюс и сглотнул.
Тим достал из кармана ключи и, сунув их в замочную скважину, еще раз вопросительно посмотрел на Брюса. Тот кивнул, про себя отметив, что у его напарника на руках появились кожаные перчатки. Его размышления, зачем они нужны и когда Тим успел их надеть, прервались, как только открылась дверь. Впереди была кромешная тьма, но там в глубине квартиры что-то возилось и сопело.
Тим втолкнул Брюса внутрь и закрыл за собой дверь. Вспыхнул свет.
Посреди единственной комнаты сидел грязный немыслимо заросший человек. Его руки были связаны сзади, ноги прикручены к ножкам стула, спутанные волосы закрывали лицо, а когда он откинул голову назад, Брюс увидел, что рот его заклеен скотчем, поэтому мужчина только и мог, что громко дышать, вращать безумными глазами и извиваться. Он крутил головой, мычал, пытаясь что-то сказать, и вдруг яростно затрясся и заплакал. Брюс обернулся и увидел, что Тим протягивает ему пистолет с глушителем.
— Стреляй прямо в лоб над переносицей. Не жди. Чем дольше смотришь на жертву, тем труднее будет нажать на курок. Заведи правило: раз — включил свет, два — взял пистолет, три — выстрелил. Все, работа сделана.
Брюс замешкался, Тим сунул пистолет ему в руку.
— Ты знал, на что соглашался.
Знал. Но не думал, что будет вот так… прямо сейчас…
Мужчина прыгал на стуле и рыдал. Он был отвратителен и похож на бомжа, кем, наверно, и являлся, но вид его вызывал жалость и сострадание.
Брюс трясущимися руками навел на него пистолет. Он заставил себя вспомнить, ради чего он согласился на эту работу: ради жены, ради будущего для сына. Ведь лучше он сам, чем его мальчик встанет на этот путь. Сейчас это казалось слабым оправданием. Возможно, был другой путь. Возможно, его сын никогда бы не стал этим заниматься. Это были вымышленные проблемы далеких дней, а ему предстояло лишить жизни ни в чем не повинного перед ним человека прямо сейчас.
— У меня дела. Я не могу тут до ночи стоять и ждать, когда ты решишься. Обратного пути нет: либо ты стреляешь, либо стреляю я, но два раза. И угадай, кому достанется вторая пуля.
Голос Тима был абсолютно спокойным, лишенным всяких эмоций. И Брюс ни на секунду не засомневался, что он выполнит свое обещание. Причем выполнит не задумываясь. Без вопросов и сожаления.
Раз, два, три! Брюс выстрелил, закрыв глаза, а когда открыл, увидел, как тело бомжа безвольно повисло на стуле.
— Для первого раза сойдет. Но потом глаза держи открытыми. Если промахнешься — будут большие проблемы.
Тим забрал у него пистолет, подошел к телу и еще раз стрельнул ему в затылок. Под стулом разлилась лужа крови. Брюса затошнило, но сегодня он не ел, так что смог сдержать свои рвотные позывы.
Погасив свет, они вышли в общий коридор. Тим закрыл дверь и направился к лифту.
— А мы не должны убрать… в квартире? — спросил шепотом Брюс.
— Нет.
— А куда же он денется?
— Без вопросов и сожаления. Я же тебе говорил. Когда-нибудь ты, возможно, об этом узнаешь, но поверь мне, ты об этом будешь очень сильно жалеть.
Холодный воздух улицы бодрил и освежал. Брюс остановился, закрыл глаза и жадно вдохнул несколько раз.
— Садись в машину, я тороплюсь, — велел Тим.
Такси привезло их обратно в район трущоб. Они зашли в подъезд старого полуразвалившегося дома, где Тим в темноте сунул Брюсу в руки конверт и, ни слова не говоря, ушел.
Конверт был довольно толстым. Брюс приоткрыл дверь на улицу, чтобы немного осветить пространство, и заглянул внутрь. Как он и надеялся, это были деньги. Много денег. Пожалуй, такую сумму ему еще никогда не приходилось держать в руках. В конверте лежал еще флаер какого-то нового стрип-клуба. Там было написано, что в пятницу семнадцатого каждая вторая кружка бесплатно.
Брюс убрал деньги в конверт и спрятал его за пазуху. Он вышел на улицу и еще раз посмотрел на флаер. Было очень сомнительно, что он мог попасть туда случайно. Тим совсем не был похож на рассеянного человека. Значит, он положил туда картинку с голыми девицами специально. Вопрос зачем?
Видимо, предлагал Брюсу посетить это место. А раз на флаере была обозначена дата, видимо тогда он и должен побывать в баре. Новая работа? Его опять замутило, когда он вспомнил обмягшее тело с лужей крови. А если он не придет? Денег хватит на месяц или два… Может, стоит на этом и закончить? Совсем некстати вспомнились слова Тима про вторую пулю. Ведь он предупреждал, что обратного пути не будет. У Брюса поползли по спине мурашки от этих мыслей. Но с другой стороны до пятницы семнадцатого было еще почти две недели, так что есть время все обдумать.
