Кречет, двенадцатилетний мальчик с Разанского вокзала, заболел, и — сразу. Утром он был еще здоров, а к обеду уже не мог ходить.

«Отчего, — думал он, — разве от того гнилого помидора, что на площади нашел? В пыли он валялся, а я съел и не обтер как следует. А может, и от камня простудил нутро, вон он какой холодный, днем это, а ночью лед льдом!»

Кречет лежал на каменных ступенях вокзала, и прижимал к ним сво горячий потный лоб. Ему хотелось пить, жар во всем теле разгорался полымем, но мальчик не мог подняться и остался лежать посреди ступенек.

Что–то странное было с его ногами и руками. Ноги крючились и ныли от судорог, а руки безвольно лежали, как чужие, и холодели.

— Оголец, ты чего, уходи! — погнал его вокзальный служитель и подтолкнул ногой.

Кречет со стоном вполз в вокзал и добрался до буфета.

— Дай пить, горю… — зашептал он и протянул руку через решетчатую отгородку.

— Куда лезешь? Чего тебе надо? — крикнул буфетчик.

— Пить, горю!.. — просил Кречет и бился у загородки. За ней кипел большой, ведер в пять, самовар и звенели стаканы.

— Десять копеек с сахаром, пять без сахара, нет у меня бесплатно. Вон иди, там куб бесплатный, — недовольно проговорил буфетчик.

— Горю, Горю, — метался Кречет.

— Иди, не мешай, — Буфетчик согнул руку Кречета и протиснул ее в отверстие обратно.

Кречет пополз к белому кубу с кипятком, по толстому брюху которого было написано:

«Кипяченая вода без платно».

Дополз, припал к крану, и долго струя холодной воды лилась в горячее нутро Кречета. Мальчик освежился, у него даже, прибавились силы, он сумел встать, и только живот расперло большой–большой. Но не дошел Кречет до выхода, лег на пол и застонал. Дежурная сестра наткнулась на него во время обхода и отправила в карете «скорой помощи» в больницу.

Вымытый, в чистом белье, на матрасе лежал Кречет и было ему легко. Отдыхало все тело, отдыхали кожа, отдыхала стриженая голова, и пить не хотелось.

Но вечером, когда зажгли огни, на Кречета двинулся куб с надписью: «Кипяченая вода без платно», вот–вот задавит своей пузатой тушей.

— Не хочу я, не хочу, зачем он лезет, уберите! сестра, убери куб! — хотел крикнуть Кречет, оттолкнуть куб руками и не мог. Он странно, усиленно шевелил губами, а слова прилипали к языку, не срывались. Белый куб с черными буквами «Кипяченая вода без платно» стоял перед глазами. Куда ни повертывался Кречет, всюду стоит куб и надоедает

— Уберите! — заметался Кречет, забился и с трудом оторвал свое последнее слово: — Уберите!

Утром его нашли холодным и неподвижным.

«Умер», — записали на больничном листке, что висел на кровати огольца Кречета.