Я начинаю любить Темноту – она дарит спокойствие и безмятежность. Но любя Темноту, я всегда помню, что создан для Жизни. Поэтому отстраняю мягкое покрывало Тьмы и просыпаюсь. Шатер, все так же горит шар света под потолком, тепло и, самое главное – я могу немного двигаться. А значит – пора продолжать жить…

     - Эй, есть кто? – голос слабый и тихий. Ответа нет, как и следовало ожидать. Осматриваюсь – шатер. Из каких-то шкур. Словно я попал в музей Арктики, где подобные шатры как раз и выставлялись. Шатер большой, основание – метров восемь в диаметре. В центре – какая-то большая плошка, в которой что-то горит. Странно, но дыма нет, а тепло явственно ощущается. Пол шатра застелен шкурами – ногам, как и всему телу, тепло и слегка щекотно… Кстати – я обнажен полностью. А где моя одежда? Быстрый осмотр по сторонам, несмотря на легкое головокружение – одежки не наблюдаю поблизости.

     Интересно другое – во мне нет тревоги. Словно что-то случилось. Необычное. Чувствую азарт первооткрывателя. На ногах держусь вполне сносно, только вот странно – я очень истощен. Предельно. Такое ощущение, что морил себя голодом месяц – аж кости выпирают везде. Скелет, кожей обтянутый. Но главное – удержаться и дойти до двери. Она вон там, если я все правильно понимаю. Пересилить слабость и дойти.

     Дошел. И даже приоткрыл шкуру, закрывающую вход. А там…

     Сначала я зажмурился, словно не веря тому, что увидел. Потом – вновь открыл глаза и посмотрел снова, более внимательно. Сугробы, примерно метр глубиной, сумрак позднего зимнего вечера – холодный воздух обжигал голое тело. Но не сильно холодно – градусов пять примерно. Расчищенная поляна, метров тридцати в диаметре, на которой танцевал давешний орк весьма странный танец. Но не это меня поразило в первую очередь. И не это заставило меня усомниться в реальности происходящего – небо! Усеянное колючими яркими звездами. И Луны. Целых три. ТРИ! Яркие, освещающие снежную равнину вокруг разноцветными пятнами. Розовые, серебристо-голубые и травяно-зеленые разводы цвета словно подчеркивали необычность местности. Странный танец огромного орка – теперь я отчетливо различал его габариты – много выше меня, гораздо массивнее.

     Орк, заметив меня, танец не прекратил. Наоборот, словно приглашающе махнул рукой. Поманил меня, ни на секунду не останавливаясь в движениях. Странных, завораживающих, гипнотизирующих. Что ж – раз зовут, надо подойти. Интересно ведь, да и вежливость надо проявить. Пусть и голым, но пошел. Самое интересное – с каждым моим шагом тело мое словно оживало, наливалось силой. Хотя внешне не менялось – появлялась энергия. Орк танцевал и указывал огромной рукой на землю. В паре метров от себя. Приглашая меня встать туда. Несколько шагов и…, вокруг меня начали светиться какие-то узоры. Проступали прямо на утоптанном снеге и светились ярко-синим огнем. Следовали за мной. Чем ближе я подходил к указанному орком месту, тем сильнее было свечение. Где-то в подсознании начала рождаться своеобразная ритмичная музыка. Ни на что прежде слышанное не похожая, но какая-то… живая. А орк продолжал свой танец до тех пор, пока я не встал на указанное место. Ярко вспыхнули синие огни. Кажется, даже Луны ответили им. Вспыхнули и погасли. А музыка продолжалась и не собиралась уходить, заполняя всего меня. Вновь возникло синее сияние – только прямо у меня под ногами. Возникло и начало впитываться в мое тело. Немного щекотно получалось и забавно – я видел все свои органы, кости сквозь это сияние. Оно начало пульсировать в такт музыке. И как только я был заполнен весь синим светом и ритмом Жизни – всё остановилось. Вообще все. Мое сердце, мир, даже свет исчез – остался тот самый орк, которого я только теперь смог рассмотреть как следует. Рассмотреть и запомнить. До мельчайшей подробности. Словно последнее видение перед смертью. Яркое и неповторимое. Пронзительно синие глаза как два ледяных шипа вонзались в душу. Но не убивая, прося. Обьясняя очень важное. То, чего я пока не мог понять. Но обязательно пойму. Обязательно. А в руках орк протягивал мне нечто, очень напоминающее темно-синюю друзу кристаллов. Ослепительно красивую. Завораживающую. Сияющую. Наполненную пульсирующей энергией. В застывшей реальности друза медленно приближалась к моей груди. Миг – касание…

     Темнота!

     - Живой? Аль не дышит уже?

     - Да погодь ты, старая. Вишь – дышит. Слабо, но есть. Всё бы тебе каркать пошто зря.

     - Да ты сам-то чего городишь, пень трухлявый. Глянь - кось тощий - то какой. И не жилец почти. Разве ж бывает такое-то?

     - С вами, бабами, и не таким станешь. О, глаза открыл. Живой!

     Данный диалог, судя по-всему, ко мне был обращен. И это я глаза открыл. И в очередной раз не понял – где я? Солнышко. Облачка легкие на небе. Тепло. Лежу на травке зеленой. Надо мной старичок какой-то склонился. А рядом с ним – бабулька в платочке. Прямо ностальгией повеяло. Из русской деревни.

     - Ты, милок, хоть слово скажи. Понимаешь нас?

     - Понимаю, – мой голос хрипел, - где я?

     - Ох ты ж… Так ты в Яслях сейчас. Деревня наша так называется - Ясли. А ты откуда взялся-то? – ох и словоохотливый дед попался.

     - Не знаю. А Ясли – это где?

     - Хм, – дед как-то неопределенно хмыкнул, а бабка чего-то зашептала себе под нос, да на лбу своем какой-то символ пальцем своим нарисовала, - ох, беда. Память отшибло видать тебе. Да и имени у тебя нету. Ох, беда.

     Что за ерунда? Имя у меня есть. Я – Михаил, можно Орех. А вот вы…- мою слегка возмущенную мысль я высказать не успел – просто потому, что заметил первую несуразность – над дедом, прямо над его головой, в воздухе проявилась надпись – «дед Акиша». Зелененькая такая. Приятного травяного цвета.

     Сказать, что я удивился – ничего не сказать. Перевел удивленный взгляд на бабку – «бабушка Агафья». И тоже зелененькая. Бред какой-то. Зажмурил глаза. Открыл – не помогло.

     - Э…, дед Акиша, а скажи – почему ты решил, что у меня имени нет? – я уже приподнялся на локтях и только тут заметил, что опять голый. Ну, не совсем голый – на причинное место кто-то накинул дерюжку какую-то. Судя по-всему, дед и закрыл.

     - Так ведь, милок, не видно имени-то твоего. Ты сам-то хоть помнишь себя?

     - М…, - почему-то именно в этот момент мне в голову пришла странная мысль не называть своего истинного имени, - Орех зовут меня. Прозвище такое. С детства.

     - Ух-ха, - дед Акиша хохотнул, - пусть будет Орех. Всё ж не безродный теперь.

     И улыбаться начал. И бабка его тоже улыбнулась. А я – себя осматривать начал, да окрестности. С окрестностями как-то сразу понятно стало – обычный сельский двор: корова вон, куры ходят, даже навозом пахнет. По - родному как-то. Ну, за исключением того, что над каждым обьектом табличка с его наименованием мне мерещится. А вот про себя сказать хорошего не мог – скелет, кожей обтянутый. Да и сил вообще не было практически в организме.

     - Тебе, Орех, к старосте нашему надо бы дойти, - бабушка себя проявила, - поговорить бы с ним.

     - Да погодь ты, бабка. Как же ему дойти-то? Глянь, как отощал-то? Не дойдет. Ветром унесет, аль куры затопчут. Ты вот что – ступай - ка в дом, да щец подогрей – покормим гостя-то. Не убудет.

     Хороший дед. Толковый. А уж как после его слов у меня в животе заурчало – это что-то. А Акиша услышал, да улыбаться довольно начал.

     - Ты, милок, вставай. Дерюжку с собой вон возьми. Не гоже причинным местом светить. А дома, я тебе уж найду штанцы какие.

     - Спасибо, дед Акиша, - встал я с трудом, но сам. Покачивало, но не так чтоб сильно. – Ты мне дедушка расскажи пока, что за село у вас?!

     Так за неспешным разговором и доковыляли до дома. Штанцы дед и правда нашел – неказистые, но все же лучше чем голым рассекать. Переодевался я в сенях. После – в горницу вошли. А тут и щи поспели в большой русской печке. Вкусные! Горячие. И, самое главное, питательные. С горячим и свежим хлебом. Душистым до одури. Так что я надолго выпал из реальности. Хотя и помнил, что торопиться есть нельзя – нужно потихонечку, чтобы не разладился желудок. Но совладать с собой и внезапно проявившимся бешеным аппетитом не мог. Пока не слопал большую миску щей и два крупных ломтя хлеба.