— Ты бы лучше рассказал, что ты с этой Норгус делать собираешься… Как Тзимицу сказал, вся основная то задача на тебя возложена.
— Эх, знал бы я сам… В голове полная каша сейчас. Не знаю куда идти, что делать, зачем вообще мне это надо.
— Ну, если не сделаем, то весь наш мир станет, как у тех чудиков в синезеленом городе. Как то у них все мрачно больно, не находишь, Джес?
— Ну и? А потом то что? А если я сейчас очухаюсь, и окажется, что все это сон или бред?
— Тогда мы будем в одной палате — засмеялся Маледикт, вступая в разговор — да ладно тебе, Джестер, не переживай ты так, все образуется.
— Да не переживаю я! Просто чует мое сердце, что если мы Норгус отвратим, что–то еще произойдет.
— Ты Тзимицу не доверяешь?
— Ну, он же у нас аспект насилия. Ты очень хочешь с ним почаще видеться?
— Но пока мы с ним были, он же ничего такого не предпринимал — заметила Вика.
— Да, и вроде не собирался. А так то кто его знает… Не даром же он именно насилием заведует, да и вообще… Чудной он какой–то…
— Не человек же — задумчиво проговорил Маледикт.
— Да и мы то, как он сказал, тоже не очень то люди…
— А кто мы вообще?
— А кто знает…
Неожиданно музыка, что доносилась из динамиков и ожило радио. Из приемника донесся веселый голос, который все трое сразу же узнали — это был Тзимицу. Правда теперь он вещал с интонациями завзятого радио–диджея:
— Добрый вечер все те, кто не спит в этот поздний час! Сегодня мы рады приветствовать тех, кто включил наше радио, быть может, мучаясь от бессонницы в полночный час, или, быть может, направляясь куда–то на машине. В любом случае, мы рады, что вы тому, что из бесчисленного множества волн в радио–эфире вы выбрали именно нашу. Сегодня в студии я хотел бы поговорить с вами о проблеме, с которой, наверное, многие из вас сталкивались в жизни — о проблеме самовыбора, или может быть, о познании самого себя, когда ты не знаешь, кто ты есть на самом деле, и как же тебе себя называть, даже когда ты наедине с собой. Иногда мы задаем себе этот вопрос, по крайней мере, я уверен, что те слушатели, которые сейчас слушают нашу волну, сталкивались с ним. Люди могут искать вопроса, который привел бы их к правильным ответам, или же искать ответов, на свои вопросы, и порою и на чужие, когда кто–то спросит их: «Кто ты?». На мир, в котором мы живем, не даст нам ответа на этот вопрос. А те люди, что зовут себя знатоками жизни, обманут не только вас, но и в первую очередь сами себя, говоря, что знают ответ на такой, казалось бы, простой вопрос. Ответ на такой вопрос скрыт в нас самих, и лишь заглянув внутрь самого себя, вы найдете все ответы, каких жаждали. Хотя, вспомним все, что я говорил вам перед этим, вы можете подумать, что и я вас обманываю, стараясь обмануть сам себя — при этих словах Тзимицу негромко засмеялся.
— Но, в любом случае, я лишь дал вам, мои слушатели совет, который ни к чему вас не обязывает, и следовать ему или нет — лишь ваша прерогатива. Кто знает, что вы увидите внутри себя… Будет ли это суровый архангел, что карает грехи своим пылающим мечом, или же маленький дьяволенок, что соблазняет вас своей кажущейся невинностью? Я лишь голос по радио, а не творец душ и не кузнец снов, чтобы сказать вам, кто придет на встречу, когда вы назначите свидание с самими собой. Быть может, кто захотел сказать, что я лжец и шарлатан, который обманывает своих слушателей, попусту тратя время тех, кто решил ночью включить радио, и не переключает канал. В таком случае, я прошу вас, чтобы вы сказали мне. Для некоторых наших слушателей, это будет очень простой задачей, а быть может и для всех, кто в полночный час слушает меня…
Неожиданно речь Тзимицу прервал гудок.
— Отлично, кто–то позвонил к нам в студию, и теперь я прерываю свой монолог, чтобы дать слово другому, кто может укоротить немного мой болтливый язык. Что скажете, вы, тот, кто не спит в полночный час?
— Привет, голос по радио — засмеялся в трубку женский голос, услышав который, Джестер вздрогнул.
— Что случилось? — хором спросили его Вика и Маледиктом.
— Это же Норгус! — изумился Джестер.
А Норгус между тем продолжала — Я рада, что смогла дозвонится до вас сегодня, друг мой.
— Признаться честно, и я рад услышать вас, в столь нестандартной ситуации — засмеялся Тзимицу.
— Да друг мой, хотя мы и стоим совершенно по разные стороны баррикад, и дела наши и поступки различны в своей сути, но есть в нас что–то, что нас объединяет
— Вы смотрите в самую суть — усмехнулся диджей.
— Как бы то ни было, но я тоже хотела бы присоединится к вашим размышлениям, о том, что скрыто в нас, и что делает нас теми, кто мы есть. Почему вы не упомянули, о том, что любовь может сделать нас теми, кто мы есть, и даже открыть новые наши стороны, в то время, как наши собственные попытки раскрыть себя лишь все более и более затмевают наше «я»?
— Любовь меняет нас, в этом со мной согласятся все, кто хоть раз любил, друг мой. А раз так, то как мы можем увидеть себя такими, каковы мы на самом деле, если все в нас изменилось. Я не скажу, что все стало хуже или лучше… Но просто стало иным?
— Иным… А вы уверены, что именно иным, а не настоящим, вдруг, лишь охваченные любовью, мы открываем себя такими, какими мы есть на самом деле?
— Вы читали Дюма? Он писал, что пьяных и влюбленных сам бог бережет. Если можно сказать, что любовь подобна опьянению, что одурманивает нас, то как она может раскрыть нас такими, какими мы есть на самом деле?
Вместо ответа Норгус рассмеялась — Дюма был человеком, а ведь все люди могут ошибиться, даже те, кого людская молва назвала мудрецами. Говорят, что вся разница между мудрецом и дураком вся разница лишь в том, что дурак сделает что–то не задумываясь, а мудрец сделает тоже самое, не раздумывая. Правду для себя каждый находит сам.
— Но прошу вас, вы же говорите, что вся правда, и сам человек в любви?
— Но разве это не может быть одним из ответов?
— Моя дорогая собеседница — засмеялся Тзимицу — это может, подчеркну, может быть одним из ответов. Но есть ли это единственный ответ на тот вопрос, что я задал сегодня вечером?
— А хотели ли бы вы услышать ответ? — усмехнулась Норгус, отчего мурашки побежали по спине Джестера.
— А, девушка, вы ударили меня сейчас ниже пояса — снова рассмеялся Тзимицу — быть может, все же сыграем по моим правилам, где каверзные вопросы буду задавать я?
— Только не говорите, что вы меня испугались.
— Конечно же нет… Но право, вы один из самых удивительных собеседников, кто звонил на наше радио…
Джестер неожиданно стал что–то искать в бардачке, не отрываясь от дороги.
— Что ты ищешь — спросила его Вика — ты веди машину, а то врежемся во что–нибудь, скажи мне, и я найду.
— Телефон — пробормотал Джестер — тут телефон должен быть, я должен позвонить туда…
— Так ты же не знаешь номера студии, ты собираешься позвонить в справочную и спросить номер телефона радио Тзимицу-FM?
— Вик, не говори глупостей, ты же видишь, как все складывалось у нас троих. Так что у нас и номер телефона будет, и сам телефон.
— Ой, да, вот он! — удивленная Вика достала из бардачка сотовый телефон — держи, Джес!
А радио тем временем продолжало вещать голосом Тзимицу:
— Полагаю, что наша беседа несколько затянулась, и мы, боюсь, нашей приятной беседой лишаем других слушателей возможности сказать что–либо по теме наших сегодняшних размышлений. Напоминаю, сегодня мы говорим о том, кто или что мы есть, и как нам раскрыть себя в нас самих. Сейчас мы прервемся на небольшую музыкальную паузу, после которой мы продолжим разговор с вами, мой друг, и я надеюсь, что к нашему дуэту присоединится еще кто–то, кого, надеюсь, вдохновит замечательная композиция Emerald Sword, которая сейчас прозвучит в эфире нашего радио.
После слов Тзимицу в динамиках раздались первые ноты музыки, сыгранной ударными и гитарами, и солист запел:
