Вексфорд не смог удержаться от смеха от такой безразличной готовности согласиться с убийством на дому.

– Может, так и было, мы пока не знаем, – ответил он. – Мы не знаем, умерла ли она на автостоянке или ее тело только бросили там. Мы даже не знаем, вела ли она машину.

– Ты имеешь в виду, что за рулем мог сидеть сам Робсон?

– Посмотрим, – сказал старший инспектор.

Они приехали в Хайлендз, и Лесли Арбел открыла им входную дверь. Она не напомнила Вексфорду его собственную дочь – с его точки зрения, Лесли совсем не походила на Шейлу. Он увидел лишь хорошенькую девушку, которая сразу же поразила его тем, что была исключительно хорошо одета, почти абсурдно хорошо одета для траурного утра выходного дня за городом в доме у недавно потерявшего жену дяди. Она представилась и объяснила, что не стала ждать предварительно намеченного времени своего визита, а приехала утром в пятницу.

– Дядя наверху, – сообщила Лесли. – Он лежит. Приходил врач и сказал, что он должен отдыхать как можно больше.

– Всё в порядке, мисс Арбел. С вами мы тоже хотели бы побеседовать, – ответил ей Вексфорд.

– Со мной? Но я ничего об этом не знаю. Я была в Лондоне.

– Вы знаете свою тетушку. И можете рассказать нам что-нибудь о том, каким она была человеком, лучше, чем ваш дядя.

Девушка ответила весьма педантично:

– Правильно, но это он – мой настоящий дядя. То есть моя мать была его сестрой, а Гвен была моей тетей, так как вышла за него замуж.

Вексфорд кивнул, сознавая, что его нетерпение заметно. Он мысленно призвал себя к осторожности, чтобы не сделать поспешного вывода, что свидетельница безнадежно глупа. Арбел провела их в пестро обставленную гостиную Робсонов, где Вексфорда ослепили никак не гармонирующие друг с другом рисунки на тканях: цветы на ковре, цветы более сдержанных узоров на шторах, деревья и фрукты на обоях, половичок с узором из ромбов… Пламя газового камина лизало вечные угли. Девушка уселась, и теперь у нее за плечом из серебряной рамки ее собственное лицо улыбалось. Первый же вопрос полицейского очень удивил ее:

– Эти шторы – они новые?

– Простите?

– Разрешите, я задам вопрос иначе. На этих окнах когда-нибудь висели другие шторы?

– По-моему, у тетушки Гвен были когда-то красные шторы, да… Почему вы хотите это узнать?

Вексфорд не ответил. Он наблюдал за Арбел, пока Бёрден расспрашивал ее о телефонном звонке от дяди в четверг вечером. У нее была необычная одежда, и она почему-то напоминала о нереальной элегантности актрис из голливудских комедий тридцатых годов – такая же нарядная и неподходящая для повседневной носки. На грудь кремовой шелковой блузки Лесли свисало между лацканами шелкового жакета кофейного цвета множество золотых цепочек, слишком тяжелых, чтобы быть удобными. Руки ее с ярко-алыми ногтями лежали на коленях, и она поднесла одну к лицу и прикоснулась к щеке, когда отвечала на вопросы.

– Вы собирались приехать на уик-энд в субботу, как часто делали? – начал расспрашивать ее Майкл.

Лесли кивнула.

– Но ваш дядя позвонил вам сам вечером в четверг и рассказал, что произошло?

– Он позвонил в четверг, в четверг ночью. Я думала приехать сразу, но он и слышать не хотел. С ним была одна из соседок, некая миссис Уиттон, поэтому я подумала, что с ним все будет в порядке. – Девушка переводила взгляд с одного полицейского на другого. – Вы говорили, что хотите поговорить со мной о тетушке Гвен.

– Чуть позже, мисс Арбел, – ответил Бёрден. – Не расскажете мне, что вы сами делали в четверг во второй половине дня?

– Зачем вам это знать? – Лесли была более чем удивлена, и ее поведение стало вызывающим, будто ей нанесли оскорбление. Ее длинные, элегантные ноги со ступнями, обутыми в кремовые кожаные туфельки на высоких каблуках, сдвинулись, плотно прижавшись друг к другу. – Зачем вам вообще знать об этом?

Возможно, это была чистая наивность.

Инспектор ответил напрямую:

– Это обычные вопросы, мисс Арбел. При расследовании убийства необходимо знать местонахождение людей. – Он попытался помочь ей с ответом. – Наверное, вы были на работе, не так ли?

– В четверг я рано вернулась домой, не очень хорошо себя чувствовала. Разве вы не хотите, чтобы я вам рассказала о тетушке Гвен?

– Чуть позже. Вы вернулись домой рано, так как неважно себя чувствовали. Вы простудились, да?

Арбел устремила бессмысленный взгляд на Бёрдена, но, возможно, не совсем бессмысленный, так как в нем был элемент серьезности.

– Ведь это день моего ПМС, – сказала она, будто славилась этим недомоганием, будто весь мир знал об этом. Вексфорд сомневался, знает ли его коллега, что обозначает это сокращение, а теперь и девушка, кажется, тоже усомнилась в этом. Нахмурившись, она подалась в сторону инспектора. – У меня всегда бывает ПМС, и с этим ничего нельзя поделать.

В этот момент дверь открылась, и вошел Ральф Робсон, опираясь на палку. На нем был халат, а под халатом – сорочка и брюки.

– Я услышал голоса. – Его плоское лицо с большим носом повернулось к Вексфорду с озадаченным выражением.

– Старший инспектор Вексфорд, управление уголовных расследований Кингсмаркхэма, – представился тот.

– Рад с вами познакомиться, – произнес Робсон тоном далеко не радостным. – Ваш приход сюда избавил меня от необходимости звонить вам. Может, кто-то из вас скажет мне, что стало с покупками?

– С покупками, мистер Робсон?

– С теми покупками, которые Гвен сделала в четверг. Они лежали в багажнике нашей машины, я полагаю. Я понимаю, что не могу пока получить обратно свою машину, но покупки – дело другое. В тех пакетах мясо, батон хлеба и масло, и не знаю, что еще. Не скажу, что я беден, но и в деньгах не купаюсь и не могу просто так все это выбросить, правда?

Инстинкт самосохранения или прижимистость берут верх над горем. Вексфорд это знал, но все равно это никогда не переставало его слегка удивлять. Возможно, этот человек и не ощущал горя, возможно, он был виновен в смерти жены, но могло быть и так, что он перестал питать сильные чувства к кому-то или к чему-то. Иногда это случается с людьми в старости, и Вексфорд замечал это, внешне оставаясь спокойным, но с внутренней дрожью. И все же Бёрден рассказывал, что Ральф рыдал, когда ему сказали о смерти жены.

– Мы вернем их вам позже, но сегодня же, – вот и все, что ответил вдовцу Вексфорд.

Он лично внимательно изучил содержимое пакетов с покупками перед тем, как распорядился поместить скоропортящиеся продукты в один из холодильников столовой полицейского участка. Среди них не оказалось ничего интересного: в основном это была еда, а также аптечные товары – зубная паста и присыпка из талька – и кое-что из отдела домашних товаров – четыре лампочки. Все это лежало в фирменном пакете с надписью «Британские товары для дома», и это указывало на то, что Гвен, вероятно, зашла сначала именно в этот магазин. В сумочке миссис Робсон, которую скоро тоже вернут и которую Бёрден первой осмотрел на автостоянке, лежал ее кошелек с двадцатью двумя фунтами плюс какая-то мелочь и чековая книжка банка «Трасти Сейвингз». Были там также кредитная карточка «Виза» и карточка, которую выдавал торговый центр «Баррингдин» своим клиентам. Носовой платок жертвы и две свернутые бумажные салфетки не были использованы. Из двух писем, которые подсказали полицейским ее личность и адрес, одно оказалось от ее сестры из Лидса, а второе – хотя его едва ли можно было назвать письмом – приглашением на Рождественский показ мод в тот магазин, где Вексфорд покупал Доре свитер.

– У вас не пропадала коричневая штора, мистер Робсон? – спросил старший инспектор Ральфа.

– У меня? Нет, – покачал тот головой. – Что вы имеете в виду?

– Штора, которую вы, возможно, держали в багажнике вашей машины для того, например, чтобы накрывать ею лобовое стекло в морозную погоду?

– Для этого я использую газету.

Лесли Арбел внезапно спросила:

– Ты не хочешь съесть что-нибудь на ланч, дядя? Что-нибудь легкое?