— Вы, простите, — задрав нос, решил поинтересоваться инспектор, — кто?

— Меня зовут Роберт Риттер. А вы, я полагаю, Кирстен Макфи, социальный инспектор второго уровня. Что ж, господин Макфи, я имел несчастье подслушать ваш разговор, и у меня появились вопросы.

— Кто вы…

— Вы не хотите этого знать, — отрезал мужчина.

Он мельком глянул на нас с Грегом.

— Милая, — Грег посмотрел на меня, — уведи Дэна поиграть, ладно? Возьмите виноград.

Конечно, Дэна я отвела в гостиную. И сунула ему горсть винограда, а сама прокралась, чтобы подслушать. Еще пару дней назад я на такое не решилась бы, но сейчас любопытство оказалось сильнее. Я спряталась за тумбой, на случай, если кто-то из них выйдет и прислушалась.

— Я не думаю, что в этой семье детям что-то угрожает, — проговорил тот, что называл себя Робертом. — Они в надежных руках.

— Не пытайтесь на меня давить, — в голосе инспектора звучал металл.

— Нет-нет. Я не давлю на вас, господин Макфи. Я просто хочу немного освежить вашу память. Что, заинтересовались? Это хорошо, потому что я собираюсь вам поведать занимательнейшую историю.

А потом голос, полный власти, приказал:

— Сядьте.

Я даже перепугалась. Кто он, этот Роберт? Друг Грега, наверное. Неужели он поможет отстоять Киру? Потому что я, похоже, наломала дров, проболтавшись о том, что Кира моя дочь. Я и сама не заметила, как сроднилась с этой мыслью. Но даже если перестать думать о том, что это мои дети, мысль отдать Киру или Дэна этому психу вызывала отвращение. Я не думаю, что он действительно такой тупой, скорее, напрашивается на взятку или просто мечтает сделать гадость.

Я снова прислушалась, ибо голоса стали тише.

— Сколько лет вы работаете, господин Макфи? — лениво поинтересовался Роберт. — По моим данным, больше пятнадцати. В ваши обязанности входит контроль условий, в которых живут дети. Адара — небольшая система с очень развитым институтом семьи. Насколько мне известно, всех приезжих вы досконально проверяете, так? В этом районе — вы, господин Макфи, лично. Верно?

— Я прекрасно справляюсь со своей работой, — высокомерно фыркнул инспектор, но я уловила в его голосе нотки страха и злорадно усмехнулась.

— Не сомневаюсь. — Роберта смутить оказалось не так-то просто. — Несколько лет назад сюда переехала семья Камински, в том числе их несовершеннолетняя дочь. Вы проверяли условия, в которых живет девочка? Проверяли эту семью?

— Да, проверял.

— Тогда расскажите-ка мне, каким таинственным образом вы пропустили то, что ребенок в этой семье подвергался насилию?

— Я… что вы…

— Заткнитесь и слушайте. Через три недели после переезда Кая Камински и его семьи в личном деле Шэй и ее медицинской карте была отмечена странная болезнь, которую никто не смог объяснить. Вы проводили проверку?

— Ее осматривали врачи, конечно же, и…

— И под всем этим безобразием стояла ваша подпись. Подлинная, заверенная в Департаменте Документации.

— И что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что когда Камински сюда переехали, их дочь была в крайне нестабильном состоянии. По показаниям свидетелей она кричала в своей комнате, плакала, требовала ее выпустить и накормить. Спустя сутки после вашего прихода Кай Камински получил — с вашего разрешения — лицензию на покупку сильнодействующих транквилизаторов. Иными словами, придя в дом Камински, вы обязаны были поговорить с Шэй. Но вы этого или не сделали, или… не приняли ее слова и просьбы всерьез.

Инспектор молчал, даже междометия у него кончились. А я вдруг ощутила острое желание придушить его! Сколько в истории случаев, когда бездействие таких вот "инспекторов" приводит к куда более жутким последствиям!

— Вы знали, что над этим ребенком проводились незаконные эксперименты? Вы знали, что она была изнасилована? Вы знали, что раз в год ей стирали память, чтобы исследовать новую технологию?

— Разумеется, нет, я…

— Знали, — отрезал Роберт. — Вы умны, но я, к вашему несчастью, умнее. Ваша жена получила крупную сумму денег якобы наследство. Всего через неделю после того, как вы поставили свою подпись на заключении социальной службы. Я проверил это наследство, и оказалось, что скоропостижно скончавшийся дядюшка скончался аж пять лет назад, а вот деньги почему-то обнаружились только когда Камински удачно переехали в систему Адары. Будете объяснять?

— Ваши обвинения смешны! Вы никогда ничего не докажете! — взвился инспектор.

— Я-то докажу, расслабься, — фыркнул Роберт. — Не поверишь, но я это уже сделал. Я могу одним движением отправить полную базу доказательств твоему начальнику, Макфи. Для того чтобы уволить тебя, хватит десяти процентов. Для того чтобы посадить лет на двадцать… сам понимаешь.

Воцарилась тишина. Я попробовала было высунуться и посмотреть, что там происходит, но не решилась.

— Грег, чай сделаешь? — попросил Роберт.

— Чего вы от меня хотите? — наконец выдавил из себя инспектор.

К такому он точно не был готов, идя в наш дом. Да и я не была, засыпая вчера, если честно.

— Я предлагаю компромисс. Мне лень участвовать в процессе против тебя, мне лень оставаться на этой мерзкой планетке, поэтому я спущу все на тормозах. С двумя условиями. Первое — ты оставишь в покое Рейдлинга и подпишешь заключение, что дети растут в идеальных условиях. Второе — уйдешь в отставку. Я проверю, у меня много связей.

— Что ж, условия понятны.

Послышался какой-то шорох.

— И что это? — затем вопрос Роберта.

— Эта сумма должна лежать на моем счете к завтрашнему вечеру. В качестве компенсации, я ведь…

От грохота я чуть было не выдала свое местонахождение. Звон посуды и, кажется, упавший стул, были такими громкими, что у меня сердце в пятки ушло.

— Ты, кажется, не понял, — голос Роберта был чуть напряжен, — у тебя три варианта, Макфи. Либо жить припеваючи без работы, используя накопленные средства. Либо сесть лет на двадцать, а то и на тридцать, если я вдруг сейчас записал наш разговор. Либо есть еще вариант, для меня, кстати, он самый простой. Хочешь выяснить, сколько твой труп будут искать, прежде чем объявят тебя без вести пропавшим?

— Ладно! — взвыл инспектор — его, кажется, весьма неудобно держали. — Отпустите меня!

— В общем-то, — хмыкнул Роберт, — предложения бессрочные. Если передумаешь или решишь со мной повоевать, выбирать уже буду я.

— До свидания, господин Макфи, — это был голос Грега, и там — я могла поклясться — явственно звучала усмешка.

Пока звучали удаляющиеся шаги, пока Грег включал кухонного робота, чтобы он начал готовить чай, я тихонько вернулась к Дэну. Тот самозабвенно ел виноград и что-то рисовал в альбоме.

— Нарисуй кота! — потребовал он у меня.

Улыбаясь, я пожала плечами. Кота так кота. И, к моему собственному удивлению, кот вышел веселым и смешным. Словно я его где-то рисовала уже…

Воспоминания пришли так внезапно, что я охнула и села на пол. Сопровождались они головной болью, и напоминали хаотичное мелькание картинок. Я почти ничего не понимала и не узнавала. Но это было очень странное ощущение: едва я думала о чем-то, в голове проносились воспоминания. Словно я направляла луч света, и он рассказывал о моей жизни, освещая прошлое.

Когда пришли Грег и таинственный Роберт, я не нашла ничего лучше, чем пробормотать:

— Извините, мне нужно прилечь, я немного устала.

На их лицах, конечно, отразилось удивление, но я не стала ничего объяснять. К разговору я еще не была готова. Хотела обдумать все, что вспомнила.

Грег

Киру выписали на следующие сутки. Со скрытым злорадством Грег забирал дочь от врачей. Он, конечно, поблагодарил их за помочь и даже угостил тортом, купленным по дороге, но иррациональное чувство превосходства все-таки пробилось: они отстояли ребенка, и доказали, что произошедшее — лишь несчастный случай. Мужчина не хотел думать, что бы было, если б Роберт приехал на день позже. Все доказательства были у него, он собирал их в течение нескольких лет, работая на астероиде.