— Ой! — Он едва не налетел на ехавшего впереди и резко повернул руль велосипеда. Скоро завод. Сегодня — первый рабочий день в Новом году по лунному календарю. Но Лэн Чжаньго ехал на работу в скверном расположении духа. Даже езда на велосипеде не доставляла, как обычно, удовольствия. Стараясь приободриться, он окинул взглядом завод, который некогда процветал. Словно гора возвышался он над городом, напоминая журавля среди кур. Корпуса: административный, конструкторский, экспериментальный, газовая станция, — занята под цеха огромная территория — целых тридцать ли — бастион из железа и стали. Все эти горы стоят денег, и немалых, а сколько их ушло в землю! Теперь не вернешь. Без конца говорят о наведении порядка. Но разговорами все и кончается. Разве это терпимо? Сейчас вся промышленность переживает трудности. Вот и наш завод. Далеко ли уедешь на доходах от продажи сельскохозяйственного инвентаря? Огромный машиностроительный завод за эти несколько лет еще не окупил себя, не дал стране прибыли, но как только заговаривают об исправлении положения, все идет прахом. И старое, и новое оборудование свалено в кучу, и никому нет до этого дела. В свое время завод снискал заслуженную популярность. Девушки искали здесь женихов, парни — невест. На завод смотрели с гордостью, с восхищением. Никому и в голову не приходило, что завод станет объектом насмешек, что зарплата там будет ниже, чем в какой-нибудь обувной лавке.

Думая об этом, Лэн Чжаньго все больше и больше распалялся гневом. И вдруг приуныл.

2

Главные заводские ворота были распахнуты, но никто не спешил на работу, лишь какой-то человек невысокого роста мел центральную дорожку, а затем принялся орудовать метлой за воротами. Лэн Чжаньго обрадовался. Ему показалось, что это хромой Лю решил сделать доброе дело. Счастливый знак! Весь год Лю мается от безделья, но жалуется на усталость. И открывает главный вход лишь в исключительных случаях. Рабочие ходят через боковой, а машины въезжают в задние ворота. Лэн Чжаньго это не по душе! Неудивительно, что дела завода так плохи, думает Лэн Чжаньго. Вместо того чтобы пользоваться главным входом, все норовят пройти окольными путями. Не иначе как хромой Лю за год поумнел: и двор метет, и главный вход открыл. Может, не напрасно праздновали и теперь наконец производство наладится.

Лэн Чжаньго сошел с велосипеда и против обыкновения хотел поприветствовать хромого Лю, но, приглядевшись, понял, что обознался, принял за Лю своего помощника, толстяка-коротышку, с ничем не приметным лицом, простодушного и скромного Ху Ваньтуна. Радости как не бывало. Вместо того чтобы выполнять свой служебный долг, помощник начальника главной диспетчерской метет двор и не только роняет свое достоинство, но еще и срамит его, Лэн Чжаньго. По своей квалификации Лэн Чжаньго на голову выше Ху Ваньтуна, который, хотя и пришел на завод на полгода раньше Лэн Чжаньго, стал его учеником. Владелец завода сразу заметил, что Ху Ваньтун не очень сметлив и расторопен, и рассудил так, что Ху Ваньтун, как говорится, будет тянуть мехи и разводить огонь, а Лэн Чжаньго ковать железо. В общем, Ху Ваньтун был отдан под начало Лэн Чжаньго. Ху Ваньтуна нимало не смущала роль подчиненного. В отличие от Лэн Чжаньго он на протяжении многих лет ежедневно являлся на завод раньше положенного времени, а уходил позже, и считал завод родным домом. Приходи рано, если хочется, но зачем двор мести? Прошелся бы лучше по цехам и ознакомился с положением дел.

Ху Ваньтун, однако, не считал, что мести двор зазорно. Он не случайно выбрал для этого занятия первый рабочий день после Нового года. Ему хотелось каждого поприветствовать, поздравить, справиться о здоровье, в общем, каждому сделать приятное. От этого, как говорится, корона с головы не свалится. Времена сейчас другие. Не пристало начальнику зазнаваться, ходить с непроницаемым лицом, говорить начальственным тоном. Надо, чтобы тебя любили и уважали.

— Товарищ Ван, счастливого Нового года! В праздники заходил к вам, не застал дома.

— С Новым годом! Ни минутки не было, чтобы зайти и поздравить, разрешите это сделать сейчас!

Особыми талантами Ху Ваньтун не обладал, зато с людьми был обходителен, говорил просто и сердечно. Обычно веселый и искренний, он был одинаков со всеми: и с начальством, и с рядовыми работниками.

— Как вы рано сегодня, уважаемый учитель! Это в честь первого рабочего дня в Новом году. Я жду не дождусь вас, чтобы поздравить!

— Ай-я! Это же Ху Ваньтун! Счастливого Нового года! Чтобы начальник, да еще в первый рабочий день Нового года, мел двор, такого никто не припомнит.

Многим пришелся по душе поступок Ху Ваньтуна. Он не только не потерял уважения, но даже вырос в глазах людей. Новый год, новые времена, все радостные, веселые, в хорошем настроении, с людьми в такие минуты легко налаживать отношения и завоевывать симпатию. Неважно даже, что́ именно ты делаешь и каковы плоды твоего труда, главное, чтобы люди в тебя поверили.

Выносливость и трудолюбие, готовность оставаться на своем посту, невзирая на все унижения и оскорбления, пожалуй, и есть настоящий талант!

Мимо промчались на велосипедах заместитель начальника шлифовального цеха Ши Мин и несколько молодых рабочих.

— Сяо Ши! С Новым годом! — Ху Ваньтун смотрел на современную молодежь с восхищением и был не в силах сдержать улыбку.

— О! Старина Ху! Заходил к вам в праздники, а вы и сами спрятались, и вино припрятали! Нехорошо!

— Старина Ху! В такой день мести двор! Совсем как Лэй Фэн!^[57]

Парни соскочили с велосипедов и окружили Ху Ваньтуна.

— Старина Ху, говорят, вас собираются назначить заместителем директора… Нечего прикидываться, накануне Нового года директор заходил в цех, интересовался нашим мнением.

— Придется, старина, раскошеливаться на угощение.

Один из парней обнял Ху Ваньтуна и полез к нему в карман за сигаретами.

— Погоди, я сам, — остановил его Ху Ваньтун.

Но парень уже вытаскивал нераспечатанную пачку.

Таких сигарет в каждом доме припасали к Новому году пачек десять. Парни поделили между собой — кому три, кому пять. Двум парням не хватило, и они требовали свою долю. Тогда Ши Мин крикнул:

— Это сигареты второго сорта, чтобы угощать, а в кармане брюк — получше, те он приберегает для себя. За это его и прозвали заядлым курильщиком.

Ху Ваньтун рассмеялся:

— Ни одной хорошей сигареты из купленных к празднику я не выкурил, это была последняя пачка, не верите, посмотрите… — Он вынул из кармана брюк табакерку.

Парни смутились: оказалось, что все хорошие сигареты Ху Ваньтун раздал людям, а сам курил в праздник табачные листья. Он вообще готов был отдать все. Однако в проигрыше не оставался. Потому что неизменно завоевывал симпатию и доброе отношение. Парням было неловко: забрали у человека последнюю пачку, но сигарет они не вернули. Зачем оставаться в дураках самому, если можно оставить другого. И так, с сигаретами в зубах, они вскочили на велосипеды и умчались, бросив на прощанье:

— Если бы все начальники были такими, как ты, старина Ху!

— Обязательно отдам свой голос, когда тебя будут выбирать директором!

Ху Ваньтун кивнул и снова принялся мести.

Лэн Чжаньго был в бешенстве. Какой стыд! Сопляки потешаются над Ху Ваньтуном, а он смеется как ни в чем не бывало, словно дурак. И никто этого не замечает, его дружески приветствуют, а на него, Лэн Чжаньго, не обращают внимания. Знают ведь, что Ху Ваньтун не блещет талантами, но относятся к нему снисходительно, любят как доброго друга. В глубине души Лэн Чжаньго завидует этому бесталанному Ху Ваньтуну, хотя никогда себе в этом не признается.

— Ваньтун, брось метлу и сейчас же иди в диспетчерскую, — подойдя к Ху Ваньтуну, тихо, но строго произнес Лэн Чжаньго.

— Ладно! Вот только домету и пойду. — Ху Ваньтун несколько раз взмахнул метлой, бросил ее в проходную и догнал Лэн Чжаньго.

— Как здоровье жены? Когда я был у вас в праздники, она выглядела неважно. Наверно, мало спала, в Новый год всегда хлопоты. А тут еще треск хлопушек под окнами. Побереги ее! Как бы болезнь не дала рецидива…