В 1965 г. академик АМН СССР В. П. Казначеев выдвинул гипотезу о биоинформационном обмене в природе. Эта гипотеза долгое время вызывала острое недоверие в академической среде, особенно у биофизиков. Но эксперименты, ведущиеся в лабораториях всего мира вот уже более 30 лет, упрямо свидетельствуют о некоем феномене — дистантных межклеточных взаимодействиях.
«Суть этих экспериментов выглядит так — в две колбы, донышки которых соприкасаются, помещают клетки тканей человека, например почек. Эти клеточные культуры находятся на дне прозрачных колб и могут «видеть» друг друга. Если затем в одну из культур ввести поражающий агент — вирус или облучить ее ультрафиолетом, то возникающая в ней болезнь или постигающая ее гибель передается другой, здоровой культуре, несмотря на изоляцию между колбами (сохраняется только оптический канал связи). При некоторых вирусных заболеваниях передача информации от больных клеток здоровым наступает минимум через 4 часа. При гибели клеточной структуры от лучевой болезни в первой колбе здоровые клетки во второй погибают через 18 часов. Т. е. факт существования сверхслабого электромагнитного излучения теперь общепризнан»*.
Как считают ученые, в процессе эволюции животного мира электромагнитные поля из неизбежных спутников и свидетелей биохимических процессов превратились в важнейшую информационную систему и обязательный атрибут жизни.
По этим же принципам китайским медиком (в настоящее время проживающим в России) Цзян Каньчженом ставились эксперименты по передаче «полевым» путем признаков одних животных другим. Он создал специальные камеры: одна выполняла роль передающей структуры, а другая — приемной. Используя волновые функции, характерные для одного животного или птицы, допустим утки, он помещал ее в передающую камеру, а в приемной лежало куриное яйцо. Так вот, вылупившийся цыпленок имел перепончатое строение лап. Проводились и другие эксперименты, в том числе и с растениями. Это еще и еще раз доказывает, что резонансно–волновые структуры можно менять по определенным правилам, и все это далеко не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Многое из того, о чем мы с вами говорили, применялось славянскими женщинами в танце Черной Рыси. А в настоящее время, возможно, применяется в любых сферах деятельности человека, особенно там, где крутятся большие деньги. Как в свое время сказал Ю. Фучик: «Люди, будьте бдительны».
Мы уже вели разговор о том, что так называемые «катастрофические» ситуации возникают как скачкообразный ответ системы на то или иное плавное воздействие на нее. И чем сложнее организация системы, тем более непредсказуемой может быть ее ответная реакция на воздействие извне. Физиологам хорошо известен закон Вебера, согласно которому ощущение и раздражение связаны между собой логарифмической функцией. «Однако при этом обнаруживается интересная особенность. В то время как раздражение изменяется непрерывно, ощущение изменяется скачками. Чтобы, скажем, рукой ощутить увеличение положенного на нее груза, надо его вес увеличить не менее чем на одну треть первоначальной величины. Это значит, что ощущение есть прерывная функция впечатления. И обратно — впечатление как функция данного ощущения есть произвольная величина, способная получить любое значение в определенных границах изменения»*.
Физиологи не могут объяснить еще одно интересное явление. Почему, например, два «тона», частоты которых соотносятся как 2:1, звучат более сходно, чем «тоны» с соотношением частот, скажем, 1,2:1. Физически 100 Гц ближе к 120 Гц, чем к 200 Гц, однако 100 и 200 Гц звучат сходно, а 120 и 100 — по–разному. Поскольку в периферическом механизме (строении нашего уха) ответа на эту загадку нет, его пытались найти в организации центральной нервной системы, но пока безрезультатно.
Существует и другое удивительное явление, загадка которого частично раскрыта, — так называемая «исчезающая основа». Суть этого явления в том, что если одновременно звучат звуки с частотами в 400, 600 и 800 Гц, то слышится «тон», эквивалентный 200 Гц, несмотря на то, что в физическом стимуле вообще нет этой частоты (опыт учит нас, что обычно такие тональные ряды возникают только как обертоны к основной частоте. Поэтому, если даже самая низкая из частот отсутствует, мозг восполняет ее [32, с. 151].
А теперь представьте себе, что под видом ласкового прикосновения идет воздействие на биологически активную точку или зону. Причем давление на нее увеличивается очень плавно (ведь это же ласки), но это давление не должно превышать 20 процентов от первоначального, т. е. согласно закону Вебера вы это увеличение давления не почувствуете, но его почувствуют ваши точки или зоны.
В определенные временные интервалы при воздействии на некоторые биологически активные точки (именно при плавном, а не резком увеличении давления на них) можно в виде ответа получить срыв резонансно–волновой характеристики той или иной лидирующей системы. Не эти ли методы применялись в танце Черной Рыси? На сегодня мы можем делать только те или иные предположения. Как это могло быть на самом деле, никто не знает. Т. е. мы можем наблюдать процессы, которые, не вызывая разрушения (к примеру, мышечной, соединительной ткани и т. д.), все–таки приводят систему к катастрофическому состоянию.
Рене Тому впервые удалось изобрести математический образ, позволяющий смоделировать скачкообразный переход количества в качество. Он доказал, как непрерывно меняющиеся причины приводят к резким, прерывно меняющимся следствиям, как ничтожно малое изменение начального состояния может привести к мгновенному, заранее непредсказуемому результату, в дальнейшем именуемому «катастрофой».
Чуть позже английским математиком Э. Зееманом была придумана «машина катастроф», на которой можно моделировать наступление этих состояний. Причем под «катастрофой» нужно понимать не только отрицательный результат, но и положительный.
Быстрое выздоровление человека после тяжелой и изнурительной болезни, когда произошло действие какого–то фактора, о котором мы можем даже и не догадываться, это тоже развитие «катастрофического» состояния, но положительного. Недаром есть пословица — клин клином выбивают. Таких примеров можно привести великое множество, подвести подо все это любое объяснение, включая и чудо.
Но разве не чудо, когда человек много лет не мог двигаться и был прикован к постели, и вдруг какое–либо событие, включая и стрессовое, полностью уничтожило сдерживающую причину — и человек практически сразу встал и пошел или слепой прозрел и т. д.
Известный знаток тибетской медицины П. А. Бадмаев в своей книге [47] приводит характерный пример с человеком, заблудившимся в пустыне. Когда через некоторое время он начинает погибать от обезвоживания организма, никакие самые лучшие лекарства ему не помогут, и только стакан простой воды, по неизвестно каким законам, мгновенно запустит в действие все механизмы жизнедеятельности, и человек будет спасен. Чудо — несомненно. Но именно об этих и других чудесах говорится и в теории катастроф, только на языке математических формул.
В этой связи интересно напомнить об исследованиях доктора Роберта О. Беккера, который еще в 50‑х годах прошлого века приступил к изучению «электрической картины ранений». В результате выяснилось, что, как только возникает рана, поврежденные клетки начинают вырабатывать электрический ток.
Измеряя напряжение, генерируемое поврежденными частями тела, Беккер открыл ключ к одному из самых странных парадоксов природы, формулируемому так: «почему саламандра может регенерировать одну треть полной массы своего тела, а, допустим, та же лягушка, крыса или человек не в состоянии восстановить даже единственный поврежденный орган». После долгих лет исканий Р. Беккер все же частично раскрыл секрет механизма регенерации у саламандры.
Оказалось, что после ампутации конечности лягушки генерируют положительный потенциал, который приводит к зарубцовыванию, и, естественно, ни о каком формировании новой конечности не может идти и речи. То же самое происходит и у человека. А вот саламандра в месте травмы начинает генерировать отрицательный потенциал и восстанавливает утраченную часть своего тела с полным анатомическим подобием, включая костную, мышечную и нервную ткани.
