Утехин вышел из здания в тот самый момент, когда Романцев подошел к крыльцу.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – бодро проговорил старший лейтенант. – Я вам звонил, но секретарь сказал, что вы в отъезде.

– Еду в территориальное управление, а потом решил заехать в Люберцы, здесь, в НКГБ, у меня кое-какие дела имеются. Не лишнее и с тобой переговорить. Что там по операции «Связной»?

– Получили радиограмму, курьер должен прибыть со дня на день. Сейчас мы готовим встречу. Вот только здесь имеется одна проблема, – задумчиво изрек Романцев.

Полковник спустился с крыльца и медленно зашагал к машине.

– Докладывай, старший лейтенант, что там за проблема?

– Нам организовать встречу с настоящим радистом, или все-таки вместо радиста должен быть подготовленный оперативник?

– Как ведет себя радист? – спросил полковник, остановившись.

– Поведение Копылова безупречное, – уверенно произнес Тимофей. – Ничего компрометирующего я за ним не заметил. Он всерьез рассчитывает получить прощение от Советской власти.

– Вот что я тебе скажу, старший лейтенант, – развернулся полковник. – Доверять ему еще рановато, поэтому пусть лучше вместо него будет толковый оперативник.

– Все так, – легко согласился Романцев, – но курьер может знать Копылова в лицо, например, они могли закончить одну разведшколу или пересекаться где-то в другом месте.

Водитель предусмотрительно отошел на значительное расстояние, с которого невозможно было услышать конфиденциальный разговор, и аппетитно, слегка прищурив глаза, смолил «Казбек». Похоже, что здесь ему нравилось: безлюдность, каковую обычно не встретишь в Москве, свежий воздух, настоянный на прелой хвое, милой выглядела даже дорожная грязь, коей были заполнены все колдобины.

– Тоже верно… Только я не думаю, что твой подопечный представляет для немцев сейчас какой-то большой интерес. Они только готовят его к настоящей и серьезной работе. Проверяют… А для этого достаточно и простых курьеров. Серьезная проверка еще впереди, так что я все-таки склоняюсь к тому, чтобы вместо него был какой-нибудь оперативник.

– А если он все-таки знает радиста?

– Тогда оперативник должен найти какой-то выход.

– Хорошо, – не сумел скрыть своего разочарования Тимофей.

– Не дрейфь, старший лейтенант, – успокоил полковник Утехин. – В случае чего мы его прикроем. Кстати, а кого ты думаешь поставить вместо радиста?

– Сам пойду, – после секундного колебания ответил Романцев.

Полковник широко растянул тонкие губы, показав слегка пожелтевшие от табака зубы:

– Я так и подумал… Теперь не сомневаюсь, что все пройдет удачно.

Попрощавшись, Утехин укатил в территориальное ведомство.

Наблюдение за конспиративной квартирой старший лейтенант организовал в доме напротив. Со второго этажа, с окнами, выходящими на улицу, хорошо просматривались подступы к подъезду и даже лестница, по которой должен будет подниматься курьер. Для страховки в квартире по соседству с оперативной располагалась вооруженная охрана. Если в явочной пойдет что-нибудь не так и ситуация выйдет из-под контроля, курьера можно будет задержать в считаные секунды.

В конспиративной квартире и на наблюдательном пункте были установлены телефоны, так что при необходимости можно было передать информацию о подозрительном визитере заблаговременно.

За прошедшие два дня контрразведчики успели собрать материал на всех жильцов дома, что значительно облегчало работу. За время наблюдения было трое странных гостей. Первым был старший сержант, который с первой же минуты наблюдения показался подозрительным: он вертел головой, высматривал номера домов, ненадолго остановился у подъезда. Для чего-то потоптался у крыльца, будто раздумывал, а стоит ли подниматься, а потом, махнув в сердцах рукой, вошел в затемненный подъезд. О странном визитере Романцеву тотчас позвонили на конспиративную квартиру. Но гость постучался в соседнюю дверь! Вся правда выяснилась через несколько минут. Как оказалось, старший сержант приехал к медсестре, которая вытянула его, тяжело раненного, с поля боя, и судя по тому, что он остался у нее на всю ночь, у молодой пары все развивалось по-серьезному.

Вторым был невзрачный мужичок в серой кепке и чуток великоватом пиджачке. Прежде чем войти в подъезд, он тщательно осмотрелся. Поднявшись на второй этаж, вдруг стремительно спустился вниз. Вел себя нервно, в поступках отсутствовала логика, и он явно привлекал к себе внимание. Оказавшись на улице, тут же затопал прочь быстрым шагом. Было решено его задержать. Едва мужичок миновал угол здания, как оказался в крепких руках оперативников. Прежде чем ему зажали рот он успел выкрикнуть: «Я вам ничего не скажу!» После первого часа допроса выяснилось, что он все-таки не курьер. Проживает в Люберцах без малого лет десять, работает в школе учителем математики и ни в чем таком предосудительном прежде замечен не был. А его необычное поведение воспринималось окружающими как норма, к нему уже давно привыкли. На всякий случай в его квартире провели обыск, но ничего запрещенного обнаружено не было, разве что куча исписанных бумаг, заполненных цифрами и непонятными знаками. Как впоследствии выяснилось, учитель бился над решением сложных математических задач, таких как проблема Гильберта, гипотеза Римана и теорема Ферма. И всерьез полагал, что пришел к их разрешению. Очень опасался похищения иностранными разведками, полагая, что они рассчитывают выведать у него математические знания. Шпионажем здесь и не пахло, налицо психическая клиника.

Третьим подозреваемым оказался майор-танкист. Некоторое время он стоял у подъезда и нервно курил, а потом, смяв полупустую пачку папирос, зло швырнул ее в угол. Правда выяснилась через несколько минут, когда он поднялся на второй этаж, где проживала молодая вдова. Майор, связанный словом, передал ей прощальное письмо своего друга и, испив стакан чая, вскоре покинул квартиру.

Неожиданно прозвенел телефонный звонок; подняв трубку, Тимофей произнес:

– Слушаю.

– Товарищ старший лейтенант, к вашему подъезду подходит капитан авиации, – услышал он голос Сидорчука.

– Как он себя ведет?

– Уверенно. Очень спокойно. Идет так, как будто знает дорогу, даже ни разу не обернулся, не проверился.

– Я тебя понял, – сказал Романцев и положил трубку.

Уверенно, спокойно. Кхм… Именно так и должен действовать хорошо подготовленный диверсант, чтобы не привлекать к себе внимания. Тимофей еще не увидел этого человека, а уже отчетливо почувствовал, что это именно тот персонаж, которого они так ждут. Он еще раз проверил пистолет и спрятал его во внутренний карман. В квартиру позвонили. Приоткрыв дверь, Романцев увидел молодого капитана авиации. К гимнастерке прикручен орден боевого Красного Знамени.

– Митрохины здесь проживают? – спросил капитан, внимательно всмотревшись в Романцева.

– Здесь, – кивнул старший лейтенант.

– Вам привет от свояка.

– Проходите, уже давно вас ждем, – пригласил Тимофей, широко распахивая дверь.

– Вот и ладушки, – расслабленно улыбнулся капитан, – хоть передохнуть немного, а то целый день на ногах.

Прошел. Осмотрелся.

– Весьма милая обстановка.

– Как тебя звать?

– Зови Фрол. Фамилия Столяров.

– Фрол, может, водочки махнешь?

– Водочка – дело хорошее, можно и расслабиться… Но это будет позже, давай сначала о деле поговорим, – присел он за стол.

– Лады, – охотно согласился Тимофей. – Не возражаю. Документы привез?

– А то как же. – Капитан расстегнул планшет, порывшись, извлек небольшой запечатанный конверт. – Они здесь. Можешь посмотреть.

Одобрительно кивнув, Тимофей распечатал конверт и внимательно пролистал каждую бумагу. Паспорт, свидетельства, справки о ранении… Здесь было все, чтобы надолго закрепиться в советском тылу.

– Порядок… А деньги?

– Вот с деньгами некоторая промашка вышла, у меня с собой только тридцать тысяч, – с сожалением ответил Фрол и вытащил из вещмешка небольшой сверток.