Заратустра говорит: "Нельзя осуждать людей, которые имеют гордость, поскольку если они оскорблены, они могут подняться выше — хотя бы для того, чтобы защитить свою гордость, отстоять характер". Действительно уродливая часть человечества — это тщеславные актеры. Они абсолютно пусты, но готовы сыграть все, что вы захотите.

А поскольку это только игра, это одни люди с парадного входа и совершенно другие — с черного. С парадного входа они — святые; а у задней двери вы найдете настоящих грешников — они грешат в отместку! Но у парадного они вновь стоят в гриме, чтобы принимать ваше поклонение, ваше уважение, ваши почести, ваши награды.

А вот моя третья человеческая мудрость: я не допускаю, чтобы из-за вашей трусости мне стал противен вид злых.

Есть и среди людей прекрасные порождения знойного солнца, и у злых есть много такого, что достойно восхищения.

Заратустра видит вещи без всяких предрассудков.

Он говорит: "Даже в так называемых злых я видел много достойного восхищения. Я видел и ваших так называемых великих святых, которые были всего лишь актерами, и ваших праведников, которые имели только видимость таковых... даже в злых я видел нечто достойное восхищения".

И подобно тому, как мудрейших ваших нашел я не такими уж мудрыми, так же и зло ваше оказалось ничтожным по сравнению с молвой о нем. Ваши мудрецы не так уж мудры, и ваши злые не настолько злы, как вы думаете. На самом деле, ваши мудрецы и ваши злые не очень-то отличаются — это две стороны одной монеты. Возможно, злые более искренни, а ваши так называемые святые и праведники — всего лишь актеры. Злые, по крайней мере, не играют; они по-настоящему злы. В них есть определенная искренность, и эта искренность делает их достойными восхищения.

Поистине, и у зла тоже есть будущее! Даже у самого злого человека есть будущее. Если он способен быть злым, то у него есть отвага, сила — трусы не могут быть злыми — и стоит только бросить вызов его смелости, как он может в любой момент измениться. Возможно, он зол оттого, что это — единственная возможность для людей, которые хотят жить опасно, которые не хотят жить прохладной жизнью, влачить тепловатое существование.

Массы живут весьма прохладной жизнью, а ваши святые не живут вообще. Вы не оставили ясных указаний для тех, кто хочет жить тотально, полно, интенсивно... для них нет руководств. Если эти люди становятся бунтовщиками против ваших социальных норм, против вашего лицемерного общества, они могут стать также и невероятно добрыми. Все, что нужно — это вызов. А сейчас только зло дает им этот вызов.

Заратустра говорит: "Если мы хотим, чтобы сверхчеловек пришел в мир, мы должны "добрую жизнь" тоже превратить в вызов, тоже сделать опасной".

И поистине, добрые и праведные! Есть в вас немало смешного, и особенно — страх перед тем, кого до сих пор называли Дьяволом! Он говорит, о так называемых добрых и праведных, что их доброта очень поверхностна. Копните чуть поглубже, царапните их, и вы обнаружите зверя. Люди, которых вы называете "праведными" — просто шоумены. Если вы поглубже заглянете в их жизнь, если их жизнь станет открытой книгой, вы удивитесь: этих людей считают великими, добрыми и праведными, однако у них есть и другая жизнь, подпольная. У них есть свои секреты.

Президента Джона Кеннеди при жизни уважали , как одного из самых праведных и справедливых президентов Америки — такой добрый и хороший человек. Однако после его смерти, после убийства на свет вышли такие вещи, которые шокировали людей, не подозревавших о его подпольной жизни.

Все осуждали его жену, когда она вышла замуж после того, как его убили. Но теперь никто не может сказать против нее ничего дурного, потому что еще когда Кеннеди был жив, он обманывал ее. У него было много других женщин; президентство давало ему власть и привлекательность, и у него были связи со многими актрисами. Но это была подпольная жизнь; в остальном он был очень моральным человеком.

И все ваши так называемые добрые и праведные остаются добрыми и праведными только потому, что их жизнь никогда не открывается вам полностью; а если она и открывается вам, то только после их смерти. А тогда кому это интересно?

И поистине, добрые и праведные! Есть в вас немало смешного, и особенно — страх перед тем, кого до сих пор называли Дьяволом!

Ваши так называемые добрые, праведные, святые и преподобные боятся Дьявола. Заратустра говорит: "Это смешно, это такой детский сад — сама идея Дьявола. А они боятся Дьявола".

Но в этом есть нечто рациональное: они боятся Дьявола потому, что их привлекает другая фикция, и это — фикция Бога.

Добро и зло, Бог и Дьявол — это два противоположных полюса одного и того же вымысла. Дьявол не может существовать без Бога, а Бог не может существовать без Дьявола. Они нужны друг другу, они взаимодополняющи . Поэтому те, кто поклоняются Богу, неминуемо боятся Дьявола.

Заратустра говорит: "Просто смешно, что поклоняются фикциям, что боятся фикций — и это так называемые великие люди: святые, праведники, справедливые, добрые. Злые даже более зрелые люди, чем ваши так называемые добрые".

А вы, высшие люди, которых видели глаза мои! Сомневаюсь я в вас и тайно смеюсь над вами: я думаю — дьяволом назвали бы вы Сверхчеловека!

Он понимает, что его сверхчеловек будет назван , так называемыми религиозными людьми , дьяволом — ведь сверхчеловек будет выходить за рамки ваших представлений о добре и зле, грехе и добродетели, аде и рае. Ибо сверхчеловек будет не ребенком, но зрелой, центрированной, полностью пробужденной личностью, и религиозные люди неминуемо осудят его как дьявола.

Ах, устал я от всех этих "высших" и "лучших": еще выше надо мне подняться с их "высоты", прочь от них, ввысь, к Сверхчеловеку!

Ужас объял меня, когда увидел я этих "лучших" нагими; и тогда крылья выросли у меня, чтобы воспарить в дали грядущего.