— Милости просим, товарищ майор! Садись, Ковачев, садись, закуривай и слушай.

Полковник Панов поднял трубку и отдал распоряжение своему секретарю: «Попросите зайти гражданина Стоянова».

Ковачев, удобно расположившись в кресле, закурил сигарету.

В дверь постучали. Вошел худой мужчина средних лет. Он нервно мотнул головой вместо приветствия и сказал официально:

— Я — Стоянов. Стоян Дайков Стоянов. Живу на улице Аспарух, 65, работаю в Машпроекте, в бухгалтерии.

— Знаем, знаем, товарищ Стоянов. Садитесь, пожалуйста. Извините, что побеспокоили, но ваше сообщение нас заинтересовало. Мы вас попросим еще раз рассказать то, что вы сообщили по телефону дежурному.

Стоянов сел на кончик кресла, помолчал с минуту и сказал;

— Право, — не знаю, стоит ли рассказывать. Если б не дети, я б вам и не позвонил.

— Почему же?

— Как же… Нет у меня других дел… Рассказал я им… и они, особенно сын, четырнадцать лет мальчишке, ну просто заел меня: «Сообщи да сообщи… Нужно, — говорит, — обязательно позвонить». Ну я и позвонил…

— И хорошо сделали. А теперь рассказывайте.

Стоянов внимательно посмотрел на Панова, потом перевел взгляд на Ковачева, который молча курил в кресле напротив, внимательно осмотрел большую мраморную чернильницу на бюро, вздохнул и начал говорить. Было похоже, что он, прежде чем войти в кабинет, тщательно продумал все, что скажет.

— Вчера вечером у нас дома, должно быть, около девяти часов раздался телефонный звонок. Незнакомый мужской голос спросил: «Восемь, семьдесят девять, семьдесят четыре?» — «Да», — ответил я. «Товарищ Богоев?» Я опять сказал: «Да». Тогда он медленно, словно хотел, чтобы я обязательно запомнил его слова, сказал: «Прага, тринадцать». И повесил трубку. Вот и все. Глупость какая-то. Наверно, зря я вам позвонил…

— Подождите, товарищ Стоянов. Я хочу задать вам несколько вопросов.

— Вероятно, спросите меня, почему я ответил, что Богоев — это я? Не совсем удобно рассказывать об этом в милиции, но раз уж без это нельзя… Номер нашего телефона 8–89–74. А у стоянки такси на Орловом мосту — телефон 7–89–74. По десять раз на день нам звонят, заказывают такси. Бывает, и среди ночи звонят. Ужасно нам это надоело. Я иногда, когда у меня плохое настроение, отвечаю так, будто я служащий таксомоторной службы, в отместку тем, кто нас напрасно беспокоит. Признаюсь, не красиво, но…

— Да, но в этот раз не вызывали такси, а искали какого-то Богоева?

— В первый момент я не сообразил, что спрашивают не телефон стоянки 7–89–74, а номер 8-79-74. По привычке я ответил «да» на вопрос, Богоев ли я. Тогда звонивший сказал: «Прага, тринадцать», — и сразу повесил трубку.

— Ясно… — Полковник Панов посмотрел на своего помощника, но Ковачев продолжал невозмутимо курить.

— Но, очевидно, что-то произвело на вас впечатление в этом разговоре? Вы пересказали его детям, позвонили нам… Что вас насторожило?

— Тот, кто мне позвонил, видно, не знал настоящего Богоева. Или… разговаривал с ним по телефону очень редко. Иначе он узнал бы по голосу, что говорил с кем-то другим. И кроме того, — Стоянов сделал паузу, — что означают эти слова: «Прага, тринадцать»? Похоже на какой-то пароль. И еще. Он говорил как-то особенно…

— С акцентом?

— Нет, Но очень отчетливо. Выговаривал слова резко, почти по слогам. Так обычно передают важные сообщения.

— Можете ли вы точно вспомнить, какой номер назвал незнакомец?

— В первый момент мне показалось, что он переспросил номер стоянки — 7–89–74, но потом, после разговора, я вспомнил, что он назвал номер 8–79–74.

— Так… Еще что-нибудь?

— Что же еще, товарищ полковник? Ничего…

Панов записал в свой блокнот два телефонных номера и встал.

— Еще раз спасибо, товарищ Стоянов. И извините за беспокойство.

Когда Стоянов вышел, полковник вопросительно посмотрел на своего помощника.

— Может быть, кто-нибудь из приятелей, которым Стоянов жаловался на ошибочные телефонные звонки, подшутил над ним? — сказал Ковачев.

— Может быть. Но не думаю. Если бы какие-то шутники решили его разыграть, то могли бы сделать это остроумнее…

— Не исключено, что тут что-то кроется. Обращает на себя внимание двойная проверка. Сначала незнакомец спросил номер, а потом фамилию. Словно хотел увериться, что попал на нужного ему человека…

— И кажется, его он действительно не знает, — добавил Панов. — Стоянов правильно заметил, что Богоев и тот, кто его спрашивал, как будто близко не знакомы. Если, конечно, этот Богоев реально существует. Это, впрочем, можно легко установить.

— Позвонить по телефону 8–79–74?

— Позвонить-то, конечно, можно. Но не совершим ли мы тем самым ошибку?

Полковник Панов задумался. Кто этот Богоев? Кто ему звонил? Что означают слова «Прага, тринадцать». Бульвар Прага, дом тринадцать?.. Или… это пароль, смысл которого понятен только посвященным? Его взгляд остановился на настольном календаре.

Тринадцатое августа! Сегодня — тринадцатое! «Прага, тринадцать»! Не означает ли это: «Встречайте человека, который приезжает тринадцатого поездом из Праги»? Или… самолетом?.. А может быть: «Передайте человеку, который уезжает тринадцатого в Прагу…» Нет, так гадать бессмысленно. А позвонить? Не рискованно ли? Помочь неизвестному исправить ошибку и передать сообщение, которое случайно не нашло адресата. Они могут установить и без звонка, проживает ли по адресу с телефоном 8-79-74 Богоев. Ну и что из этого?

— Товарищ полковник, — сказал Ковачев. — Я только что проверил по телефонному справочнику: в Софии владеют телефонами одиннадцать Богоевых и одна Богоева. Но ни у кого из них нет телефонного номера, который бы начинался с восьмерки или семерки.

— Это еще ни о чем не говорит. Боюсь, что все же нам придется позвонить по этому номеру. Попытаемся?

— Попытаемся, товарищ полковник… Разрешите идти? Я пойду позвоню из автомата в конце палисадника.

— Пожалуй! — согласился Панов.

Минут через десять майор Ковачев снова был в кабинете начальника.

— Все в порядке, — доложил он, улыбаясь. — Все было разыграно, как по нотам. На мой вопрос: «Товарищ Богоев?» мне ответили: «Да, это я». — «Прага, тринадцать», — сказал я. Ответа не последовало. Тогда я позволил себе некоторую вольность: на несколько секунд задержал трубку.

— И?..

— Ничего. Очевидно, дальнейшие разговоры были излишни.

— Значит, все же существует Богоев, который ожидал, именно этого звонка!

— Вот, товарищи, данные, которыми мы располагаем: телефонный номер 8–79–74 записан на некую Радку Милтенову, улица Узунджовская, 15. У нее снимает квартиру Валентин Христов Богоев. Он работает в плановой комиссии. Больше пока сообщить ничего не могу. Лейтенант Петев!

— Я, товарищ полковник! — Петев порывисто вскочил со стула и вытянулся по стойке «смирно».

— Вы установите наблюдение за домом по адресу: бульвар Прага, 13. Разведаете обстановку. Немного позже вам принесут фотографию Богоева.

— Слушаюсь, товарищ полковник!

— Лейтенант Дейнов!..

Дейнов встал.

— Ты будешь наблюдать за домом номер пятнадцать по Узунджовской улице. Там участковый милиционер говорил что знает Богоева. Будешь работать с ним в паре. Фотографию получишь первым. Отправляйтесь!

В кабинете остался только майор Ковачев.

— А ты, Асен, возьмешь на себя руководство этой организацией. И прежде всего пойдешь в плановую комиссию разберешься, что за птица этот Богоев…

— Вот он, — участковый легонько толкнул Дейнова.