вмешавшегося российского философа будут «слушать» (начиная с

согласия публикации статьи)? Знакомство с существом самой

полемики, позициями участников, предшествующими стадиями спора

в той же западной традиции — фактор необходимый (иначе, полное

непонимание), но не достаточный.

Действительно, для «центра» провинция лишь как провинция не

интересна. Внимание может привлечь только необычный ход

в аргументации, а для этого нужно использовать особый, еще не

освоенный «центром» интеллектуальный ресурс. Для российских

философов таким ресурсом является как накопленный багаж

отечественной мысли, так и идейное содержание актуальных

философских споров в России.

В самой же внутрироссийской полемике настоящий накал и

продуктивность споров возможны лишь при участии и «провинциальной», и «туземной» ветвей. Споры внутри каждого

лагеря обычно вырождаются в пререкания начетчиков и комментаторов.

Беда в том, что содержательных столкновений между

представителями разных лагерей либо вовсе не происходит (из-за

разорванности поля внимания), либо такие встречи ограничиваются

263

выражением обвинений, демонстративного пренебрежения. Действительно, для продуктивного спора нужна некая минимальная

платформа согласия, хотя бы относительно критериев

аргументированности тезисов.

В классических дискуссиях между западниками и славянофилами

XIX в. такая платформа была. Потом она сокращалась вплоть до

полного исчезновения. Это касается не только философии, но и

обширного поля публицистики. Даже такие яркие и талантливые

представители тех же традиций, как А. Сахаров и А. Солженицын, не

спорили друг с другом, что не случайно.

Представим идеальную  модель продуктивного спора

в отечественной философии. Разумеется, «провинциалы» будут

использовать свои «козыри» — новомодные импортированные идеи и

термины. Для «туземцев» такими «козырями» являются либо

советский марксизм (в более или менее развитых версиях «диамата» и

«истмата»), либо концепции славянофильской, религиозной,

евразийской традиций 72 . Как было сказано выше, в споре могут

участвовать только «мягкие изводы» обоих направлений, готовые

слушать друг друга и находить друг у друга значимые мысли и

подходы.

В роли инициаторов спора должны выступать «провинциалы»,

знающие об актуальных проблемах, обсуждаемых в западной

философии, о противостоящих позициях, о содержательных

конфликтах и трудностях. Такие задачи представляются «туземцам»

в качестве интеллектуального вызова. При отметании актуальных

философских проблем как незначимых дальнейшее общение

перспектив не имеет. Если же вызов принимается, то «туземцы» берут

на себя нелегкое бремя найти в своих идейных закромах, вывести

наружу, оживить такие смысловые содержания и подходы, которые

позволяют если не решить поставленные задачи, то посмотреть на них

с новой, неожиданной точки зрения.

Работа «туземцев» с трудностями современной западной

философии надежно выводит их из «туземного» состояния.

«Провинциалы», занятые теперь не только привычным идейным

импортом, но также обсуждением всегда значимых для них

актуальных западных проблем посредством местного, не известного на

Западе идейного потенциала, получают, как минимум, шанс быть

«услышанными». А это уже возможность продвижения к паритетности.

Другая сторона необходимости полемики и включенности

в мировые дискуссии — политика философских журналов и

72 Становится доступным пестрое разнообразие философских работ до и вне

установления идеологической монополии в СССР (см. солидную книжную

серию «Философия России первой половины XX века»).

264

издательств, редакционных коллегий книжных серий. Не так уж

трудно включить в перечень критериев учет ранее высказанных

взглядов в ведущих мировых журналах,  оригинальность и

аргументированность заявленной позиции.

Философия, бросающая вызов

Теперь представим в качестве «идеального типа» ту периферийную

философию, которая хотя бы пытается реализовать сформулированные

требования. В ней есть черты «провинциальной» философии

(постоянное напряженное внимание к тому, что делается в «столицах»,

попытки быть там «услышанными») и «туземной» философии

(большие амбиции, смелое прокладывание собственного пути,

пестование своих национальных школ, изобретение собственных

методов, подходов, понятий, терминологии). Ясно, однако, что это

некий иной тип, требующий своего отдельного обозначения.

В геополитике державу, пытающуюся прорваться в круг великих

держав, традиционно называют challenger — державой-претендентом,

державой, бросающей вызов. Примерно понятно, что делать

национальной философии (в том числе, российской), бросающей вызов

«столицам», на основе сформулированных выше общих ориентиров и

рассуждений.

Первое — это, конечно же, направленность на обеспечение

максимально широкого доступа к текущей «столичной» периодике

(наличие западных журналов в местных научных библиотеках) и

доступа к электронным публикациям; установление собственных

внутренних высоких стандартов (не дожидаясь принудительных норм

со стороны ВАКа, Академии наук или Минобра) на знакомство с

литературой и на оригинальность собственного вклада в решение

«горячих» проблем, обсуждаемых в «столицах»; получение поддержки

от собственного начальства, например, в рамках кампании за места

институций в мировых рейтингах.

Второе — формирование исследовательских групп, прежде всего, с

вовлечением талантливой молодежи со знанием языков и амбициями,

регулярные семинары, по возможности, стажировки в «столицах»,

планирование и проведение исследований в связи с горячими

«столичными» проблемами, но на основе каких-то собственных

конкурентных преимуществ; упорные попытки публиковать результаты в западных журналах.

Третье — активный поиск авторитетных коллег в «столицах»,

которые могли бы заинтересоваться роводимыми

здесь исследованиями, обязательно личное знакомство с

ними (теоретические основания см. в книге [Коллинз, 2002]), создание

коалиций и выстраивание дальнейших стратегий преодоления

философской периферийности.

265

В отношениях «философия и власть» домостроевская метафора

(жена, зависящая от мужа-хозяина, см. главу 5) должна быть понята

как устаревшая схема, тесно спаянная с порочными циклами

российской истории, — и схему, и принудительность власти, и циклы

следует изживать. Вынужденная центрированность на отношениях с

властью должна быть заменена на обретение своего голоса в кругу

других национальных философий. Российская мысль обретет свое

лицо, интересное и привлекательное для других, когда зависимость от

власти сменится на другую модель — клуб пусть не равных, но

свободных и уважающих друг друга участников обсуждений и споров,

продолжающихся в веках.

266

Глава 17. «Провинциализм», «туземство» и факторы интеллектуальной

«столичности» в социальном познании 

Мировая иерархия в науке: кто кого слышит

Российское социальное познание, с одной стороны, издавна

испытывает мощное влияние европейской традиции (в рамках которой

оно, собственно, и появилось) и с недавних пор — влияние

американских исследований и идейных достижений. Таким образом,