«престижа могущества» России. А ведь ради него, в первую очередь, и

была начата сирийская кампания.

Теория геополитической динамики как основа анализа

Чтобы показать полезность геополитики как науки для понимания

происходящих процессов, возьмем ту же теорию Р. Коллинза, с

помощью которой он в 1980 г. предсказал распад «Советской

империи» (Варшавского блока и СССР).

Что же полезного может дать эта теория и опыт предсказания для

современной российской геополитики? Насколько оправданы часто

звучащие тревоги об опасности дальнейшего распада России? Откуда

ждать главных угроз? Каковы перспективы укрепления российских

геополитических позиций? Детально все эти вопросы были

рассмотрены в другом месте [Розов 2011, гл. 20-21]. Здесь укажем

только на основные направления мысли, толчок к которым дают

принципы теории геополитической динамики Р. Коллинза.

Большое богатство и большое население страны способствуют

ее расширению за счет меньших соседей. Все без исключения новые

страны, имевшие ранее статус республик СССР, обладают меньшими

геополитическими ресурсами (богатством и населением), чем

Российская Федерация, поэтому именно она для них представляет

объективную опасность, которая, в частности, реализовалась

в практической аннексии грузинских провинций под видом признания

их независимости. Объединенная Европа отчасти сама страдает от

сверхрасширения, что проявилось в плачевных следствиях утраты

контроля за финансами отдельных стран, особенно Греции, в утрате

контроля за внешними границами и растущим напряжением от

захлестывающих волн беженцев из Ближнего Востока и Северной

Африки.

Главные военные державы западной Европы отделены от России

целым слоем малых буферных государств, поэтому страхи перед

Западом и НАТО обусловлены, скорее, возобновлением советской

риторики «для внутреннего пользования», а не реальными угрозами.

Принцип ресурсного преимущества уже два десятилетия работает

на Китай. Если расширить понятие экспансии с открытого завоевания

или аннексии до надежного извлечения наиболее ценных ресурсов из

соседней территории, то приходится признать, что Китай, согласно

долговременным программам «сотрудничества», все больше

становится скрытым владельцем богатых сырьевых ресурсов

Восточной Сибири. Очевидно также, что при продолжении тенденции

вымывания российского населения с Дальнего Востока при

одновременном бурном росте городов, промышленности и населения

151

северо-восточных китайских провинций принадлежность Приморья

России будет все более зыбкой, и оно становится первым

претендентом на отпадение в случае глубокого внутреннего

политического конфликта.

По параметру невыгодная центральность / выгодная окраинность

(грубо говоря, отношение длины потенциально опасных границ к

длине безопасных) положение Российской Федерации более

благоприятно, чем СССР, опять же из-за появления малых буферных

государств на Юге и Западе. Однако центральная позиция по-

прежнему обусловливает немалое геополитическое напряжение: до

сих пор потенциальным противником официально считаются НАТО и

США, что ведет к удержанию значительных военных сил на Западе и

на Дальнем Востоке. Кавказ, Таджикистан и китайская граница также

оттягивают значительные военные ресурсы. При продолжении

падения мировых цен на российский сырьевой экспорт данные

напряжения непременно проявятся.

Геополитическая центральность снижается, когда опасные

границы переводятся в разряд безопасных, а это достигается за счет

надежных союзов с теми, кому можно доверять и кто не планирует

посягать на чужую территорию. Кроме того, по принципу

шахматной доски (враг моего врага — мой друг), снизить угрозы со

стороны наиболее опасных границ можно через оборонительный союз

со всеми актуальными и вероятными противниками угрожающей

державы.

Из этих соображений и теории Р. Коллинза прямо вытекают

императивы установления прочных дружественных союзов с Европой,

США, с Турцией (с которой как раз и началась досадная и крайне

невыгодная для России вражда), а также с Тайванем, Вьетнамом,

Индией (странами, которые испытывают угрозы или напряженность

в отношениях с Китаем), устранения напряженности на Кавказе

(мирный договор и уход с бывших грузинских территорий, которые

России ничего не дают, кроме финансовых и репутационных

издержек).

Фактор сверхрасширения и соответствующая опасность дробления

(фрагментации) для России с ее по-прежнему огромной территорией,

отнюдь не исчезли. Коммуникационные, экономические и отчасти

даже культурные отношения уже упомянутого Приморья с Китаем,

Калининградского анклава — с Европейским Союзом, мусульманских

республик — с Турцией и арабскими ваххабитами, Карелии — с

Финляндией уже сейчас примерно равны или даже более сильны, чем

связи этих регионов с Москвой и остальной Россией. Центральная

власть эти проблемы видит, но пытается по старосоветским

привычкам решать их через «укрепление вертикали», бюджетный

152

поводок, все новые запреты и официозную риторику о «величии» и

«единстве». Геополитическая теория дает подсказки для совсем иных приоритетов

в политике удержания территорий. Главными структурными факторами, способствующими сохранению

целостности страны, являются:

а) снижение логистических издержек во внутренних коммуникациях,

б) приверженность населения окраин включенности в общенациональное целое в противоположность отчуждению от

репрессивного центра,

в) рост экономических выгод для окраин в рыночных взаимодействиях с другими регионами страны.

Соответственно, упор следует делать отнюдь не на «вертикаль» и

запреты, а на дорожную сеть, логистические хабы, на создание таких

правовых и экономических условий, при которых власти и население

окраин могли бы извлекать все большую выгоду из своей

пограничной позиции во все более тесном обмене с другими

регионами России.

Вполне актуальными для современной России выглядят

следующие положения синтетической теории и результаты

динамического моделирования [Коллинз, 2015, Приложение А].

Правители с тем большей готовностью ввязываются во внешний

конфликт, чем больше страдают от подрыва своей легитимности. При

этом уровень успеха или неудачи определяется тем, превосходит ли

государство противников в своих ресурсах, либо они обладают

совокупным преимуществом. Режим, легитимность которого

подорвана выборными фальсификациями и массовыми столичными

протестами (с декабря 2011 г.), вполне может пойти на военную

авантюру (например, вновь против Грузии, Украины или даже против

стран Прибалтики 37 ), но выиграет только при условии полной

37Вот что читаем в анонсе книги начальника сектора стран Западной Европы

Центра евроатлантических исследований РИСИ Л. М. Воробьевой

«Прибалтика на разломах международного соперничества»: «Встает

вопрос, как в новом реинтеграционном процессе рассматривать

Прибалтику. Является она для нас временно утерянной частью имперского,

а затем и постсоветского пространства, или же мы соглашаемся с

необратимостью её перехода в сферу притяжения западной цивилизации.

Тем, для кого Прибалтика – отрезанный ломоть, только потому, что она

сегодня в составе НАТО и Евросоюза, и только потому, что прибалтийские

народы якобы имманентно враждебны русскому народу, я предлагаю

прочесть книгу ”Прибалтика  на  разломах международного