(не)верности этих или подобных теоретических утверждений. Мне
важно показать, как работа с ними позволяет развивать теоретический
подход. Как только универсальные суждения сформулированы,
появляется возможность сопоставлять их с известным историческим
разнообразием. Очевидно, что наибольший интерес представляют
случаи более или менее успешного преодоления или самоизменения
тоталитарных или близких к тоталитарным режимов (Германия,
Италия, Испания, Чили, Китай, страны Центральной Европы). Кроме
того, в самой России имеется большое разнообразие и по уровню
сохранности тоталитарных структур, и по уровню гражданской
активности. Есть неплохие возможности исследовать
дифференцирующие условия, определяющие стагнацию или динамику.
Обобщенные теоретические результаты таких исследований составили
129
бы «золотой запас» — тот самый культурный капитал интеллектуалов,
который уже не смыть новомодными веяниями.
Кроме того, приходится напоминать и о непреходящей значимости
старой истины: нет ничего практичнее хорошей теории. Л. Гудков
направляет резкие, судя по всему, вполне справедливые инвективы
в сторону «интеллектуальной элиты», не способной представлять
обществу осмысленный образ происходящего, ставить позитивные
цели и т. д. Представим в порядке мысленного эксперимента, что эта
«элита» прониклась воззрениями Л. Гудкова относительно неизбывности тоталитарных институтов,
безнадежности антропологической структуры «советского человека» — «лукавого
раба» и т. п. В таком случае видятся три основных пути: либо цинично
встраиваться в систему, не противостоя ее порокам, но используя их
в узкоэгоистических целях, либо презрительно отойти в сторону
(известная стратегия внутренней эмиграции), либо вовсе уезжать из
этой «безнадежной страны».
Ни один из этих путей никак не отвечает заявленной ценности
гражданской продуктивной самоорганизации и активности. Если же
интеллектуалы будут осведомлены о дифференцирующих условиях
динамики институтов и «антропологических структур», в идеале — о
необходимых и достаточных причинах действительного (не
декоративного, а сущностного) преодоления тоталитарного наследия,
то появятся и фокус общего внимания, и поле для дискуссий, и новые
цели и символы, и точки приложения сил.
Успешная теоретизация
как счастливое сочетание обстоятельств и практик
Итак, одной из главных внутренних причин интеллектуальной
стагнации в современной России является широко распространенный
антитеоретический консенсус. Хорошо известны все применяемые
аргументы против «иллюзий» позитивизма, объективизма, сциентизма,
натурализма, т. е., по сути дела, против общенаучного подхода к
выявлению закономерностей и фиксации их в эмпирически
подкрепленных теоретических положениях. Возобновление этого
старого спора представляется бесперспективным, поскольку широкое
распространение и воспроизводимость феномена антитеоретического
консенсуса в социальных науках в мире и, особенно, в России имеет не
столько рациональные и методологические, сколько более глубокие,
обычно не проговариваемые, социальные и психологические причины.
Рассмотрим вначале общие характеристики и условия социальных
исследований, а затем специфически российские.
Обычно приверженцы номологического подхода (К. Поппер и
К. Гемпель — самые яркие авторы) представляли его как
общенаучную обязательную норму, что вызывало у гуманитариев
130
понятный протест. Однако успешно используемый в естествознании
подход является, скорее, счастливым сочетанием необходимых и
достаточных компонентов, которое превратилось в обычную практику,
получившую нормативный статус.
Получение нового теоретического результата — это изысканное
блюдо, для изготовления которого нужны особые, специально
предназначенные ингредиенты. Если же таковые по каким-то
причинам не известны или не доступны, то блюда получаются гораздо
менее вкусными, что также становится обычным и получает свое
оправдание (рационализацию) в виде антитеоретического консенсуса.
Компоненты успешности теоретического подхода хорошо известны.
Познавательная цель, направленная на исследование общих
закономерностей, причин и механизмов динамики изменения
явлений.
Систематическое эмпирическое исследование разнообразия
случаев динамики с целью выявления инвариантов.
Опора в осмыслении выявленных инвариантов на теоретические результаты прошлых исследований (часто
чужих и отдаленных).
Формулирование общих гипотез, поддающихся операционализации.
Сопоставление случаев с различными значениями заданных
параметров и последующие выводы относительно гипотезы.
Проверка эмпирической подкрепленности гипотезы другими
исследователями на другом материале, при положительном
результате — пополнение (аккумуляция) общепризнанных
теоретических положений.
Теперь покажем, что буквально каждый компонент оказывается
проблематичным в сфере социальных исследований.
Почему требуемые ингредиенты отсутствуют
Познавательная цель, направленная на исследование общих
закономерностей, причин и механизмов динамики изменения явлений.
Такие цели в социальных науках не ставятся, в первую очередь, в силу
самого сложившегося антитеоретического консенсуса (таким образом,
здесь есть усиливающая обратная связь), но имеются и иные причины.
Для выявления общих закономерностей необходимо обобщение
разных явлений, но в социально-исторической действительности эти
явления происходят в разных местах и в разное время, поэтому
познавательный доступ к ним весьма затруднен.
Данное препятствие не является непреодолимым. Западные ученые
используют большой массив результатов по теме, ранее полученных
другими исследователями, причем в некоторых областях
(антропология, социальное развитие, экономика, политика) эти
131
результаты даже объединены в обширные базы данных. При
достаточном финансировании есть возможность организовывать
исследования по единой программе в разных регионах и даже странах.
Ясно, что возможности отечественных исследователей в данном
аспекте, как правило, гораздо хуже. Поэтому работает принцип
«виноград зелен».
Систематическое эмпирическое исследование разнообразия
случаев динамики с целью выявления инвариантов. Здесь причины те
же, но кроме внешней есть и внутренняя познавательная сложность:
социальные реалии, конкретные обстоятельства и контекст,
исторические корни изучаемых феноменов всегда разнообразны.
Выработка и обоснование критериев допустимого отвлечения от
различий, встраивание самих различий в методологию исследования
— крайне сложная и кропотливая работа, не обещающая быстрого и
яркого эффекта. Поэтому зачастую выигрывает идеология идиографии
и предметного эксклюзивизма, которая в пределе выражается
примерно так: «мой материал исключителен; если когда-то и где-то
происходило что-то подобное, то это поверхностные аналогии, не
стоящие серьезного внимания; вместо поиска химеры “общих
закономерностей” каждый должен детально и глубоко изучить только
свой участок, сам не лезть на чужие и гнать со своего чужаков-
теоретиков».
Опора в осмыслении выявленных инвариантов на теоретические
результаты прошлых исследований (часто чужих и отдаленных).
Прежде всего, проведем различение между «опорой на прежние
