бесконечного Леса. Согласившись с тем, что каждая такая попытка

безуспешна («нельзя объять необъятное»), можно ли ставить запрет на

такие попытки вообще? Движение разными путями, обмен

представлениями, взаимная критика гипотетических образов целого —

все это представляется весьма ценным, поэтому запрет следует

отклонить.

Метафора Леса допускает также иной взгляд, усиливающий

антифилософскую позицию. Может быть, путники (философы) только

воображают себе, что движутся и выясняют что-то новое о Лесе. На

самом же деле, они кружатся в заколдованном круге (вспомним

« Пикник на обочине» тех же Стругацких), только путают себя, друг

друга и окружающую публику. Иными словами, видимое отсутствие

положительного результата (карты Леса) — не следствие особой

сложности и бесконечности великой задачи, а лишь результат

изначально порочного подхода. Не запретить его нужно, а лишь

указать на его фатальную бесплодность. Вместо безнадежного

кружения на месте следует вооружиться стандартными методами и

приборами соответствующих предмету наук и последовательно

изучать доступное, не задаваясь бессмысленными вопросами об образе

бесконечного и необъятного.

Разумеется, нам — философам — более приятен образ воспарения

над частными предметами и науками, вознесение силой абстракции и

рефлексии к высоте предельно широкого обзора и далеких перспектив,

проникновение к глубинам мудрости и проч.

Опять же, пользуясь «молотом» допущения вариаций, можно

предположить, что в философии бывает разное: и бесплодное

кружение на месте вокруг так называемых «вечных проблем» в силу

принятых непродуктивных подходов, и выход к новому видению,

новым проблемам и новым смыслам. Как отличить первое от второго,

что нужно для преодоления первого и перехода ко второму, как

продуктивно использовать при этом результаты позитивных наук,

в том числе «сравнительной социологии наблюдателей», — эти

вопросы являются результатом проведенного мной рассуждения и,

67

надеюсь,  стимулом для последующих разнонаправленных философских размышлений.

Итоговый тезис прост и хорошо известен: внешние атаки лучше не

игнорировать, а использовать для проверки и укрепления собственных

сил. Новая социологическая отмена философии — вполне серьезный и

достойный интеллектуальный вызов. Если мы — философы — по-

настоящему верим в философию, то должны не бояться и не чураться

таких вызовов, а трансформировать их интеллектуальную силу

в дальнейшее развитие философского мышления.

68

Глава 5. Философия мечты 

Трудность вопроса

Мечта — увлекательный, но отнюдь не простой предмет для

философского размышления. Если понимать мышление как

постановку вопросов и попытки найти на них ответы с помощью

разума (а не только справочников, опрашивания экспертов или

обращения к опыту), то трудность обнаруживается уже в самом начале

пути: совершенно не ясно, какие философские вопросы следует

задавать относительно мечты?

Несложно представить, как изучали бы имеющиеся у людей мечты

(или факты отсутствия мечты) социолог, антрополог, психолог,

историк, страновед. А что может и должен узнать о мечте философ?

Собственно, данный вопрос уже является философским, поэтому с

него и начнем.

Бывают трудности пустоты и отсутствия, а бывают трудности

чрезмерного изобилия. Для темы философии мечты характерны

трудности второго рода: мечта является настолько многозначным,

зыбким, вездесущим и изменчивым предметом, что о ней можно

задавать любые вопросы. Отсутствие границ и вектора движения

грозит мышлению случайностью, необязательностью и хаосом. Чтобы

избежать этого и внести некоторый порядок в рассуждение, начнем не

с мечты, а с философии, по той простой причине, что этот предмет

более знаком автору.

Философия ведает наиболее общими и абстрактными аспектами

любых предметов мышления. Суть  философии состоит

в рациональном рассуждении, направленном на разработку и критику

оснований суждений, действий, образа жизни, а также на построение

целостного и осмысленного образа мира и человека в нем.

Вооружившись этими дефинициями, мы уже можем приступить к

постановке вопросов о таком специфическом предмете, как мечта.

Общее в мечте — это ее понятие, отделяющее мечту от всего того,

что ею не является. Абстрактные аспекты мечты суть моменты, или

компоненты, ее сущности, формы и содержания, отвлеченные от

каких-либо конкретных мечтаний. Именно эти абстрактные моменты

будем понимать как основания суждений о мечте, основания действий

и образов жизни, вдохновленных мечтой.

14 В основу главы положен текст одноименной статьи в журнале: Studia

Społeczne/Social Studies, 2014, no 1. P. 127-136.

69

Три главных типа оснований в философии хорошо известны:

онтологические (о сущностях), аксиологические (о ценностях) и

гносеологические (о познании).

В плане онтологии следует определить, к какой сфере бытия

относятся мечты, а также прояснить связь мечты со временем, с

главными типами процессов в истории, с реальностью и

возможностями.

Ценностное содержание человеческих мечтаний беспредельно,

однако можно исследовать вопрос о критериях оправданности мечты,

как с учетом пронизывающих ее ценностей, символов, идеалов, так и

в отвлечении от них.

Вопросы о методологии и методах, о критериях истинности

в познании процессов появления мечты и ее осуществления больше

относятся к философии науки; здесь рассматривать их не будем.

Осуществима ли та или иная мечта и при каких условиях? — вот

насущный гносеологический вопрос, с которым попробуем

разобраться.

Более сложным является пункт, касающийся «целостного и

осмысленного образа». Здесь мы сталкиваемся с широким

разнообразием на обоих полюсах: субъекта мечты (кто мечтает, кто

мечтал когда-то в прошлом и будет мечтать в будущем) и предмета

мечты (на какой фрагмент мира направлена мечта). Что уж говорить об

идейном разнообразии мечтаний (символы, принципы, идеалы,

ценности, понятия и модели, составляющие содержание мечты о том

или ином фрагменте мира).

В данном случае поступим грубым и вполне произвольным

образом: автор попытается прояснить свои собственные мечты о тех

предметах, которые ему представляются важнейшими, а идейное

содержание будет прямо заимствовано из результатов прошлых

размышлений. Несколько компенсировать эту намеренную вольность

призвано следующее требование: свои мечты я постараюсь изложить

в соответствии с предварительно заданными онтологическими,

аксиологическими и гносеологическими основаниями.

Итак, философские вопросы о мечте и задачи нашего рассуждения

прояснились:

1) выделить основные типы мечтаний (феноменология мечты);

2) составить общее определение мечты и показать, что оно

охватывает эти типы (дефиниция, или определение, мечты);

3) выявить природу и сущность основных типов мечтаний (через

отнесенность их к тем или иным сферам человеческого бытия;

раскрыть связь мечты с фундаментальными процессами

70

человеческого бытия — естественным складыванием, искусственным конструированием и гибридным испытанием, с  онтологией времени,

реальностью и возможностями (онтология мечты); 4) составить и обосновать ценностные требования к мечте, отграничить оправданные мечты от неоправданных (аксиология мечты); 5) составить общий подход к исследованию возможностей и условий осуществления мечты  гносеология мечты); 6) наметить эскизы целостных и осмысленных идеалов социальных целостностей разного масштаба (жизнь индивида, семья, организация, город, страна, международное сообщество, человеческий род во времени) как философских ориентиров для мечтаний и их  деятельного воплощения (этика мечты, организационная и политическая философия мечты, историософия мечты). Феноменология мечты:  Главные типы мечтаний