Натт Харрис

Офисный центр сиял, как алмаз, среди быстро темнеющего ноябрьского дня. Зеркальные стёкла многократно отражали красный шарик холодного солнца, быстро убегающего в далёкие тёплые края, чтобы нырнуть в волны тропического океана.

На девятом этаже, среди только что сделанного евроремонта, в безразличном свете эргономических ламп за секретарским столом сидела женщина. Она выглядела очень довольной и с гордостью оглядывала предоставленное ей офисное оборудование: бесшумные копировальные машины, похожий на леденец сканер, плоский, как зеркало, монитор компьютера. Секретарь чувствовала себя героиней футуристического фильма. Она преклонялась перед современной технической мыслью, перед грядущей роботизацией всего и вся.

С неприязнью вспоминала она старый офис, расположенный в особняке на центральной улице. Вся эта отваливающаяся лепнина, скрипучий паркет, вечно оторванные на небывалой высоте гардины. Сын её, напротив, любил всю эту молодящуюся, как старуха в спа-салоне, угасающую красоту и с сожалением покинул вздыхающий, кряхтящий и глядящий на улицу огромными слезящимися окнами-глазами, дом.

Секретарь не отдавала себе отчёта, что не любила старину, потому что сама была не молода. Она устремлялась за новым, передовым, непонятным для её одногодок, как полускрытая землёй старая подкова неожиданно притягивается к новому магниту.

Сначала над её шефом посмеивались, мол, у всех длинноногие красотки в секретарях, которые и кофе и секс с радостью предоставят. А у него тётка в приёмной сидит, пусть ухоженная, подтянутая, насиликоненная, где надо, но всё же...

Павел Александрович отшучивался, что всё вышеупомянутое имеет и дома, а опыт, мудрость и профессионализм на дороге не валяются. Всё это было правдой, но лишь отчасти, потому что секретарь была его матерью и лучше было скрыть этот факт, дабы не считали маменькиным сыночком.

Именно поэтому секретаря звали Стелла Викторовна, а не Клавдия Ивановна. Такой шпионский псевдоним она придумала себе сама и осталась довольна - имя очень подходило к офисному хайтеку.

Ко всему прочему, Стелла следила за моральным обликом сына, так как прошлая секретарша, бывшая мисс, какого-то там университета, едва не разрушила его крепкую семью. Стелла железной рукой прекратила данное безобразие и воцарилась на месте поверженной в пух и прах красотки, которая теперь обрабатывала где-то следующего лопуха-начальника.

Если бы искуственно гладкий лоб секретаря мог изобразить морщинку горьких воспоминаний, то обязательно сделал бы это, потому что Стелла вспомнила, как отразился этот семейный разлад на восьмилетнем Алёшке. Мальчишку даже пришлось вести к психотерапевту. Она посмотрела на часы. Ещё пару часов и она повезёт его на своём красивом серебристом шевроле к доктору.

А пока есть время, она стала раскладывать свои причиндалы по ящикам, раз и навсегда устанавливая порядок. Раз, два, три, четыре - считала Стелла Викторовна, перенося из картонной коробки пачки с бумагой. Двадцать пять, двадцать шесть - всевозможные карандаши и ручки. Три, четыре - скотч.

Стелла любила считать. Это было сродни мании. Машинально она считала шаги, ступеньки, ложки супа, который ела, количество пуговиц у собеседника на рубашке, пятна света на потолке, стразы в серёжках, и всегда помнила эти цифры. Ещё она отлично запоминала телефоны, адреса и лица и никогда не путала даты дней рождений. За это муж подозревал её в вампирстве, а сын считал ходячей записной книжкой. Но зато и множество ненужных цифр лежало мертвым грузом в её голове, например, количество листов в школьной книге по биологии восьмого класса.

Муж Стеллы - отставной генерал, на пенсии полюбил смотреть фильмы, и смотрел всё подряд от триллеров до комедий, особо же любил про вампиров. Раз, в каком-то из таких фильмов он узрел сцену, когда главный герой, спасаясь от вампиров разбрасывал на земле спички и пуговицы, зная страсть этой нечисти к счёту. Преследующие его вампиры внезапно останавливались и начинали собирать и считать разбросанные вещи. После этого фильма жена была причислена к гильдии вампиров.

Сама Стелла не верила ни в Бога, ни в чёрта. Ни в какую мистику и ни в какую фантастику, ни в наговоры, ни в магию, ни в гороскопы, ни в карты.

И всегда прерывала подружек, которые, начитаясь "Оракулов" несли чушь, как считала Стелла.

При этом, работала она в инновационной компании, специализировавшейся на поиске перспективных изобретений, на которых можно было хорошо заработать.

Поэтому секретарю зачастую приходилось принимать в офисе странных личностей, с горящими глазами, нагруженных кучами чертежей, иногда накорябанными на мятой бумаге с пятнами.

Редко кто из них умел преподнести своё изобретение впечатляющим образом, да ещё по-современному - на диске или флеш-карте. Но Стелла умела видеть в изобретениях потенциальную выгоду. Коммерческий нюх её никогда не подводил.

"Хорошо бы никого не принесло!"- думала Стелла, с любовью полируя красавец-стол, на котором заметила какую-то черточку. Но её мечтам не дано было сбыться. В дверь робко постучали, и почти сразу же в неё боком протиснулся человек.

За время своей работы секретарь научилась подразделять изобретателей и прожектёров на типы. С первого взгляда она причислила вошедшего к типу "Сумасшедший профессор", как в известном фильме. Большей частью благодаря огню, горевшему у того в зрачках. От таких людей можно было ожидать чего угодно, как гениального, так и полной чуши. Оставалось надеяться, что пришедший относился к первой категории.

В копилке фирменных достижений Стеллы уже было три "Сумасшедших профессора", изобретениями которых сейчас пользуются миллионы людей, поэтому она спрятала недовольную гримасу и широко улыбнулась идеальной фарфоровой улыбкой.

-Добрый день, присаживайтесь,- сказала Стелла Викторовна, указывая на новый, кожаный стул.

Человек сел, неловко подогнув колени и забыв поздороваться, стал судорожно рыться в потёртом коричневом портфеле.

Стелла ждала, постукивая по чёрному столу красивыми черными же ногтями, нарощенными в дорогом салоне и обточенными по новой молодёжном моде - остриями, похожими на когти. На двух из них горели маленькие стразы, шикарно переливающиеся в искуственном свете.

Пока секретарь любовалась своими руками, человек достал несколько листков бумаги в прозрачном файле и какой-то чертёж. Положил перед ней на стол и сказал:

-Здрасьте.

-Угу,- кивнула Стелла,- что это за бумаги?

Мужчина покрылся красными пятнами и уставившись на её ногти, ответил:

-На этих бумагах зафиксировано моё изобретение, имеющее мировую важность!

-Очень хорошо, - ничуть не удивившись сказала Стелла. Она привыкла к тому, что все изобретатели думают, что придумали нечто, имеющее "мировую ценность", как они любят выражаться. Не больше и не меньше.- И в чём оно заключается? Только вкратце, пожалуйста...

-Это ловушка.

-Для животных? Мышей? Тараканов?- брезгливо спросила Стелла, сразу потеряв интерес к "Сумасшедшему профессору".

Такими мелочами её фирма заниматься не будет, и она сразу стала думать, куда послать данного изобретателя. Сейчас он возмутится, начнёт гордо запихивать в портфель бумаги, комкая их, а может быть начнёт читать лекцию о всеобщей дремучести или угрожать,- "Вы обо мне ещё услышите!".

-Ловушка для руки,- вдруг сказал изобретатель внятно.

Стелла перестала стучать ногтями и подняла удивлённый взгляд на посетителя. Он так же поднял голову и их глаза встретились. Глаза у мужчины были блекло-серого цвета, навыкате, да ещё и с красными прожилками. "Так и есть, сумасшедший, но только не профессор!"- подумала секретарь, и с неприятным холодком в животе, открыв ящик, стала разыскивать там мобильник, чтобы вызвать охрану. Но тот, как в воду канул.