657

Один дрессировщик обезьян, придя к своим подопечным, объявил им: "Что касается ваших бананов: вы будете получать по три штуки утром, и по четыре вечером".

Услышав это, все обезьяны рассердились.

Тогда дрессировщик предложил: "Ладно, тогда оставим по-прежнему: по четыре банана утром,

и по три вечером".

Таким вариантом животные остались довольны. Оба эти варианта были одинаковы — количество бананов не изменилось, но в одном случае обезьяны были недовольны, а в другом они были счастливы.

Дрессировщик охотно изменил свое собственное предложение соответственно конкретным условиям, ничего от этого не потеряв.

658

Мулла Насреддин рассказывал своим ученикам различные истории, когда внезапно начался дождь. И прохожий, прячась от дождя, укрылся под тем же навесом, под которым Насреддин беседовал со своими учениками. Этот прохожий просто пережидал дождь, но он не мог не прислушаться.

Насреддин рассказывал длинные истории. Много раз тот человек едва мог сдержаться, чтобы не прервать его, потому что Насреддин нес совершеннейшую чушь. Но он сдерживался снова и снова и говорил себе: "Какое мне дело до этого. Я здесь только из-за дождя, сейчас он закончится, и я уйду. Незачем мне лезть не в свое дело". Но в какой-то момент он не выдержал. Он прервал Насреддина со словами: "Нет уж, довольно. Простите меня, это меня не касается, но вы уж хватили через край!"

Но сначала нужно рассказать вам ту историю и то место, где человек не смог сдержаться...

"Однажды, в годы моей юности, — рассказывал Насреддин, — я путешествовал по лесам Африки, черного континента. И вот как-то раз всего лишь в пятнадцати шагах от меня, вдруг выпрыгнул лев. У меня не было никакого оружия, защититься нечем, я один в лесу. Лев пристально на меня посмотрел и стал ко мне приближаться".

Ученики очень разнервничались. Насреддин остановился на мгновение и взглянул на их лица. Один из учеников воскликнул: "Не томи нас в ожидании, что дальше?"

"Лев подходил все ближе и ближе, пока не оказался всего в пяти шагах от меня", — сказал Насреддин.

"Хватит нас мучить — взмолился другой ученик. — Расскажи нам, чем все кончилось".

"Это же так очевидно, — ответил Насреддин, — попробуйте догадаться сами. Лев прыгнул и убил меня — и съел!"

Для прохожего это было уж слишком! "Ты утверждаешь, что лев убил и съел тебя, — воскликнул тот, — а сам сидишь здесь живой и рассказываешь об этом?"

Насреддин взглянул на него в упор и удивился: "Ха, и ты называешь это существо живым?"

659

Как-то раз один человек сказал Насреддину: "Я очень беден. Так жить совершенно невозможно. Как ты думаешь, не покончить ли нам с собой? У меня шестеро детей и жена, моя овдовевшая сестра и престарелые отец и мать. Выжить становится все труднее и труднее. Можешь ли ты что-нибудь посоветовать?"

"Ты можешь заняться двумя вещами, и обе они помогут, — ответил Насреддин. — Одна — начни печь хлеб, потому что людям, чтобы жить, приходится есть, так что ты никогда не прогадаешь".

"А другая?" — спросил человек.

"Начни шить саваны для мертвецов, потому что, если люди живы, они умрут. Это тоже недурной бизнес. Оба эти дела хороши — и хлеб, и саваны для мертвых".

Через месяц этот человек вернулся. Он был совсем печален, выглядел даже еще более отчаявшимся. "Похоже, ничего не выйдет, — сказал он. — Я вложил все, что смог наскрести, в дело, как ты посоветовал, но, кажется, все против меня".

Насреддин удивился: "Как такое может быть? Людям нужно есть хлеб, пока они живы, а когда они умирают, их родственникам приходится покупать саван".

"Ты не понимаешь, — ответил человек. — В нашей деревне никто не живет и никто не умирает. Они все просто влачат существование".

660

Я слышал о молодом ученом, отец которого был против его научных исследований. Отец всегда считал, что это бесполезно. "Не трать понапрасну время, — заявил он своему сыну. — Лучше выучись на врача, это будет более практично и для людей полезнее. Голые теории, абстрактные физические теории, никому не помогают". В конце концов, он убедил своего сына, и тот стал врачом.

Первый пациент, пришедший к нему, страдал пневмонией в очень тяжелой форме. Доктор справился по своим книгам — потому что был абстрактным мыслителем, брамином. Он сверял то одно, то другое. Пациент стал проявлять нетерпение, он спросил: "Долго еще?"

Ученый, ставший теперь врачом, ответил: "Сомневаюсь, чтобы была хоть какая-то надежда. Вы умрете. При этой болезни летальный исход неизбежен, она неизлечима". Пациент, который был портным, пошел домой.

А две недели спустя врач проходил мимо его дома и увидел этого портного за работой, здорового и полного сил. "Как, вы все еще живы? — поразился он. — Вы же должны были давно уже умереть. Я сверялся с книгами, это невозможно. Как вам удалось остаться в живых?"

"Вы сказали мне, что в течение недели мне предстоит умереть, — объяснил портной, — вот я и подумал: "Тогда почему бы ни пожить в свое удовольствие? Осталась всего неделя..." А моя слабость — это картофельные блины, так что я вышел из вашей приемной, пошел прямо в кафе и съел тридцать два картофельных блина — и в ту же секунду я ощутил огромный прилив сил. И теперь я в полном порядке!"

Доктор сразу же записал в своем блокноте, что тридцать два картофельных блина — верное средство от тяжелых случаев пневмонии.

Следующий пациент случайно тоже был болен пневмонией. Он был сапожником. "Не беспокойтесь. Я только что открыл средство от этой болезни, — сказал ему доктор. — Немедленно пойдите и съешьте тридцать два картофельных блина, не меньше тридцати двух, — и вы будете в порядке; в противном же случае вы умрете в течение недели".

Через неделю доктор постучался в дверь дома сапожника. Она была заперта. "Он умер, — сказал ему сосед. — Ваши картофельные блины убили его". Доктор тотчас же записал в блокноте: "Тридцать два картофельных блина помогают портным, но убивают сапожников".

661

Однажды произошла автомобильная авария. Машина перевернулась и оказалась в кювете. На земле возле нее лежал совершенно изувеченный человек, почти без сознания. Подошел полицейский и стал что-то заполнять в своем блокноте. "Вы женаты?" — спросил он этого человека.