Свобода – это трехмерное явление. Первое ее измерение – физическое. Вы можете быть порабощены физически, и тысячи лет человека продавали на рынке как любой другой товар. Рабство существовало во всем мире. Рабам не предоставлялось человеческих прав; они не были принимаемы как человеческие существа, они не считались в полной мере людьми. И с некоторыми людьми все еще не обращаются как с людьми. В Индии есть шудры, неприкасаемые. Считается, что даже прикосновение к ним делает человека нечистым; тот, кто дотронулся, должен немедленно совершить омовение. Даже прикосновение не к самому человеку, но к его тени – омовение требуется даже тогда. Значительная часть Индии все еще живет в рабстве; по-прежнему есть части страны, где люди не могут получить образования и имеют доступ только к тем профессиям, которые были определены традицией пять тысяч лет назад.

Во всем мире тело женщины не считается равным телу мужчины. Она не так свободна, как мужчина. В Китае много веков муж имел право убить жену, безнаказанно, потому что жена была его собственностью. Точно так же, как вы можете поломать стул или сжечь свой дом – потому что это ваш стул, это ваш дом – а это была ваша жена. В китайском законе не было предусмотрено наказания для мужа, который убил свою жену, потому что она считалась лишенной души. Она была только воспроизводящим механизмом, фабрикой по производству детей.

Таким образом, есть физическое рабство. И есть физическая свобода – ваше тело не заковано в цепи, не относится к низшей категории, и в том, что касается тела, существует равенство. Но даже сегодня такая свобода существует не везде. Рабства становится меньше и меньше, но оно еще не исчезло полностью.

Свобода тела означает, что нет никакого разделения между черными и белыми, нет никакого разделения между мужчиной и женщиной, нет никакого разделения в том, что касается тела. Никто не чист, никто не грязен; все тела – одни и те же.

Это – само основание свободы.

Затем, второе измерение – психологическая свобода. Очень немногие индивидуальности в мире психологически свободны… потому что, если ты – мусульманин, ты не свободен психологически; если ты – индуист, ты не свободен психологически. Весь наш образ воспитания детей направлен на то, чтобы сделать их рабами – рабами политических идеологий, социальных идеологий, религиозных идеологий. Мы не даем детям ни малейшего шанса думать самим, искать свое собственное видение. Мы насильно отливаем их умы в заготовленные формы. Мы набиваем их умы хламом – вещами, которых мы сами не пережили. Родители учат детей, что есть Бог, – сами ничего не зная о Боге. Они говорят детям, что есть рай и ад, – сами ничего не зная о рае и аде.

Вы учите детей вещам, которых не знаете сами. Вы просто обусловливаете их умы, потому что ваши собственные умы были обусловлены вашими родителями. Таким образом болезнь продолжает передаваться от одного поколения к другому.

Психологическая свобода будет возможна, когда детям будет позволено расти, когда детям станут помогать расти к большему интеллекту, к большему разуму, к большему сознанию, к большей бдительности. Им не будет внушаться никакого верования. Их не будут учить никакого рода вере, но будут всеми способами поощрять к поиску истины. И им будут напоминать с самого начала: «Ваша собственная истина, ваша собственная находка освободит вас; ничто другое этого для вас не сделает».

Истину нельзя заимствовать. Ее нельзя изучить по книгам. Никто не может вам ее сообщить. Вам придется самим обострить свой разум, чтобы вы смогли заглянуть в существование и ее найти. Если ребенка оставить открытым, восприимчивым, бдительным и поощрять к поиску, у него будет психологическая свобода. А с психологической свободой приходит огромная ответственность. Вам незачем учить ребенка ответственности; она приходит как тень психологической свободы. И он будет вам благодарен. Обычно же каждый ребенок зол на родителей, потому что они его разрушили: уничтожили его свободу, обусловили его ум. Еще прежде, чем он задал вопросы, его ум наполнили ответами, каждый из которых был подделкой – потому что не основывался на собственном опыте родителей.

Весь мир живет в психологическом рабстве.

И третье измерение свободы есть свобода предельная – состоящая в знании того, что вы – не тело, в знании того, что вы – не ум, в знании того, что вы – лишь чистое сознание. Такое знание приходит путем медитации. Оно отделяет вас от тела, оно отделяет вас от ума, и, в конце концов, вы присутствуете лишь как чистое сознание, как чистая осознанность. Это – духовная свобода.

Вот три основных измерения свободы индивидуальности.

У коллектива нет души, у коллектива нет ума. У коллектива нет даже тела; есть только название. Это только слово. У коллектива никакой необходимости в свободе нет. Когда все индивидуальности свободны, будет свободным и коллектив. Но нас очень впечатляют слова, впечатляют настолько, что мы забываем, что в словах нет ничего вещественного. Коллектив, общество, сообщество, религия, церковь – все это слова. За ними не стоит ничего реального.

Мне это напоминает одну небольшую историю. В сказке «Алиса в Зазеркалье» Алиса оказывается во дворце короля. И король спрашивает ее:

– Не встретила ли ты по пути гонца, направляющегося ко мне?

И маленькая девочка отвечает:

– Мне никто не встретился.

И король думает, что «Никто» – это кто-то, и он спрашивает:

– Но почему же тогда Никто еще сюда не добрался?

Маленькая девочка говорит:

– Сэр, никто значит никто!

И король говорит:

– Не говори глупостей! Я понимаю: Никто и есть Никто, но он должен был прибыть раньше тебя. Кажется, Никто не ходит медленнее тебя.

И Алиса говорит:

– Это абсолютно неправильно! Никто не ходит быстрее меня!

И таким образом этот диалог продолжается. В продолжение всего диалога «никто» становится кем-то, и Алисе невозможно переубедить короля, что «никто» и есть никто.

Коллектив, общество – все это только слова. То, что реально существует, – это индивидуальность; иначе возникает проблема. Что такое свобода для Ротари-клуба? Что такое свобода для Клуба Львов? Все это только названия.

Коллектив – это очень опасная идея. Во имя коллектива индивидуальность, живая реальность, всегда приносится в жертву. Я абсолютно против этого.

Нации приносят индивидуальности в жертву во имя нации; а «нация» – это лишь слово. Линий, которые вы прочертили на карте, на земле нигде нет. Это только ваша игра. Но, сражаясь из-за этих линий, которые вы прочертили на карте, миллионы людей умерли – реальные люди умирают ради нереальных линий. И вы делаете их героями, национальными героями!

Идея коллектива должна быть полностью разрушена; иначе тем или иным образом мы будем продолжать приносить индивидуальность в жертву. Мы жертвовали индивидуальностью во имя религии в религиозных войнах. Мусульманин, гибнущий в религиозной войне, знает, что ему гарантирован рай. Священник ему сказал: «Если ты умираешь за ислам, тебе надежно гарантирован рай, со всеми удовольствиями, которые ты только можешь вообразить и о которых только мог мечтать. И человек, которого ты убил, тоже попадет в рай, потому что он был убит мусульманином. Для него это привилегия, поэтому ты не должен чувствовать себя виноватым за то, что убиваешь человека». У христиан были крестовые походы – джихады, религиозные войны, и они убивали тысячи людей, сжигали человеческие существа заживо. Ради чего? Ради некой коллективности – ради христианства, ради буддизма, ради индуизма, ради коммунизма, ради фашизма; подойдет что угодно. Любого слова, представляющего некую коллективность, достаточно, чтобы можно было принести ради него в жертву индивидуальность.