Он никогда не верил своим сыновьям: они промотают его деньги, и все улетит в трубу. Пока этого не случилось, почему бы не перевести все свои деньги в рай? То, что он делает, - это простой банковский перевод.
Я сказал: «Он идиот, но если вы обещали, я пойду».
Я пришел к нему. Он проявил большое уважение. Он приветствовал меня и сказал — немедленно, в тот момент, когда я сел, - он сказал: «Я хотел бы, чтобы вы сделали две вещи. Я слышал о вас от многих людей. Говиндадас - единственный, на кого я полагаюсь, - они принадлежали к одной и той же касте и как-то были связаны друг с другом. - Я не согласился бы на встречу с вами, кроме как при посредничестве Говиндадаса, он сумеет сохранить все это в тайне. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь знал о том, что мы встретились».
Я сказал: «Вас беспокоит встреча со мной? Я думал, что это я беспокоюсь. Я и пришел потому, что Говиндадас обещал вам, иначе бы я не пришел. Если бы вы просто пригласили меня, я отказался бы».
И я сказал Говиндадасу: «Посмотрите. Вы убеждали меня, что он старый и больной, поэтому я и пришел сюда. А он говорит, что хочет держать это в секрете. Какой смысл встречаться с таким трусливым человеком? И что он может сделать? И что он может понять от меня?» Тем не менее, я сказал: «Да, я пришел, скажите, что вы хотите, ведь это вы пригласили меня. Так скажите же».
Он сказал: «Я слышал о вас и знаю о вас. Если вы можете сделать две вещи, я готов оказать всяческую финансовую поддержку, какую вы захотите. Я дам вам открытый чек».
Я сказал: «Расскажите мне, что это за две вещи. Открытый чек меня не очень интересует; хотелось бы узнать об этих двух вещах, они, должно быть, какие-нибудь идиотские».
И точно, они оказались идиотскими. Одна была такой:
«Вы отправляетесь распространять индуизм по всему миру, а я оказываю вам всяческую финансовую поддержку. Обратите в индуизм столько людей, сколько сможете. И второе: организуйте в стране движение за то, чтобы правительство распорядилось прекратить убийство коров. Если можете сделать эти две вещи, о финансах не беспокойтесь».
Я сказал: «Я вовсе не беспокоюсь о финансах. Можете оставить ваш открытый чек при себе. Он мне никогда не потребуется. Я не настолько глуп, чтобы понапрасну тратить свое время, превращая христианина в индуиста, вытаскивая его из одного колодца и бросая в другой. Я понапрасну тратил бы свое время. Он совершенно утонул в одном колодце, счастливо утонул, теперь без нужды вытаскивать его... и, чтобы вытащить его, потребуется столько усилий, ведь остальные, находящиеся в том же колодце будут тянуть его обратно. Они не позволят ему выбраться из дыры, поскольку никто не хочет, чтобы кто-то выбрался из его дыры, ушел из-под его власти. И если мне как-то удастся вытащить его, я должен бросить его в другой колодец. Какой во всем этом смысл? Ради вашего чистого чека? А моя жизнь будет растрачиваться впустую».
«Он останется в той же игре. Может быть, лишь жаргон станет другим. Теперь вместо Библии он будет носить Гиту, но он будет носить книгу, поклоняться книге. Теперь вместо Христа он будет говорить о Кришне». И вы удивитесь тому, что лингвисты обнаружили, что слово «Христос» - ни что иное, как форма слова «Кришна». Перейдя из санскрита в бенгали, оно стало «христо»; из «Кришна» оно стало «христо». Из бенгали... Теперь легко видно, как «христо» стало «Христос». Греческое слово «Христос» - не что иное, как транслитерация, передача буквами другого алфавита слова «Кришна».
Поэтому я сказал ему: «На самом деле между Христом и Кришной нет никакой разницы; они оба - одно и то же слово. И я совершенно не интересуюсь такой абсолютно ненужной работой. Если хотите, я могу вытащить людей из их колодцев, христианский ли это колодец, индусский, иудейский или мусульманский, - но при одном условии: я оставлю их свободными и дам им знать следующее: «Теперь не падайте в другой колодец». Если хотите, я могу сделать это. Но я буду вытаскивать и индуса тоже, поскольку для меня нет разницы. Я должен вытягивать всякого, кто упадет в колодец, индус ли это, христианин или мусульманин. А в том, что касается вашего второго предложения...»
Человечество умирает.
Может быть, еще двадцать-тридцать лет - и эта Земля умрет, ведь человек так плохо поступал по отношению к самому себе, к другим, к природе, к окружающей среде.
И за всю свою историю человек только и готовился к окончательной войне - одно только приготовление, одна лишь цель.
И сейчас он подошел очень близко к этой цели; у него есть все для того, чтобы уничтожить всю эту Землю. На самом деле у нас есть в семьсот раз больше ядерной энергии, чем нужно для уничтожения этой маленькой Земли. Мы можем разрушить семьсот таких планет, как эта, - так много энергии уже накоплено. И мы каждый день увеличиваем запасы, никто не знает, для чего... Поэтому я сказал: «А вы хотите, чтобы я побеспокоился, чтобы больше не убивали коров? Если на Земле не будет человека, вы думаете, будут коровы... или вороны? С человеком исчезнет вся жизнь. Поэтому, если вас действительно интересует жизнь, то самое важное, что нужно делать прямо сейчас, - это спасать человека от самого себя».
Тогда Бирла сказал: «Я знал наперед, я говорил Говиндадасу, что все, что я слышал об этом человеке, опасно. Нам работать вместе невозможно».
Я ответил: «Вы говорите "работать вместе" - я всю свою жизнь буду работать против вас, и мне не нужен ваш открытый чек. Хотя, если у вас есть смелость и хоть какой-то характер, дайте мне ваш открытый чек. И я буду бороться против вас».
Он повернулся к Говиндадасу и сказал: «Уберите прочь от меня этого человека. Я очень болен, стар, он доведет меня до сердечного приступа».
Я сказал ему: «Сердечный приступ будет для вас самым лучшим выходом. По крайней мере, вы прекратите строить эти храмы по всей стране. Вы прекрасно знаете, что у миллионов людей нет домов».
А в Индии люди, имеющие дома... вы не можете представить себе, что это за дома. У кого их нет, их позиция, так или иначе, ясна. Но те, кто имеет дома, - их вообще нельзя назвать домами. Я путешествовал по деревням... ни в одном доме нет ванной комнаты, ни в одном доме нет туалета. Нет, вы должны ходить на берег реки или водоема или туда, где есть вода. И люди все делают там. И пьют эту же воду. Я вынужден был перестать ездить по деревням, это все так мерзко, так не по-человечески.
