Верблюд: Позже дед учил меня стрелять.
- Запомни главное правило; не ссы, и все получится.
Раза с тридцатого получилось. Увидев это, Дед растрогался.
- Когда я умру, пацан, двустволку заберешь себе! Храни ее, как "Капитал" Маркса. Я мог бы оставить тебе дом, но на черта тебе дом, когда у тебя есть ружье? С ним у тебя будет и дом, и все, что пожелаешь. Живи, пацан, и помни деда.
После чего он вытолкнул меня на улицу с ружьем и порядком опустевшим мешком патронов, облил дом бензином и поджог.
Пауза. Верблюд молчит, обдумывая свои слова.
Верблюд: Больше я не видел деда. Даже не был на его могиле.
Жираф: Какая трогательная история! Сейчас описаюсь просто от сострадания.
Верблюд резко оборачивается, видит Жирафа, вскакивает. Музыка умолкает, видимо, не нужна больше.
Верблюд: Жираф!
Жираф: Верблюд! (Пауза) Хорош, тоску нагонять.
Верблюд: Вы не знаете Жирафа. Ну, конечно, откуда вам знать Жирафа. Он же тоже с закидонами. Долбанный кинофрик.
Жираф: Да пошел ты!
Верблюд: Я раньше тоже его не знал, пока...
Жираф: Ну, давай, расскажи в сотый раз, как мы с тобой познакомились! Это ведь жуть, как интересно.
Верблюд: И расскажу, пусть потомки знают своих героев, мы, в конце концов, одни на этой планете в Зомбаков не превратились.
Жираф: В живых трупов! Сколько раз тебе говорить, не уподобляйся этому американскому быдлу! В живых трупов!
Верблюд: Мне Зомбаки - больше нравится.
Верблюд отходит в сторону, оглядывается назад.
Верблюд: А познакомились мы в магазине. Я как обычно сидел без дела, слушал Гайдна и читал Стивена Кинга.
Играет музыка. Гайдн. Кто же еще? Не "Максим" же.
Верблюд: И тут зашел он, огляделся, подмигнул мне, и, подойдя к дискам с фильмами Ларса Фон Триера, расстегнул ширинку и начал поливать их толстой убойной струей. Я, естественно, впал в ступор.
Жираф показывает пантомиму, как он заходит в магазин, подмигивает Верблюду и т.д.
Верблюд: Эй, парень, ты шизанулся? Какова хрена ты делаешь?
Жираф: Ничего не поделаешь, терпеть не могу Ларса Фон Триера. Гребанный ботан! И все фильмы его стоят того, чтобы на них мочились.
Верблюд: Да ты ненормальный!
Жираф ухмыляется и продолжает свою пантомиму.
Верблюд: Ты ненормальный!
Жираф: Вместо жалких реплик, лучше присоединяйся! Ну, давай, парень! По глазам же вижу, что ты и сам готов порвать старика Ларса на Британский флаг.
Верблюд с трудом удерживает себя, чтобы не присоединиться к Жирафу, который, закончив свое дело, разворачивается и направляется к воображаемому выходу. Лицо Верблюда вытягивается от удивления. Жираф останавливается, поворачивается, довольно хохочет.
Жираф: Что, смотришь? Думал, я счас свалю? Ха, парень, ты бы видел свою рожу, фотошоп отдыхает!
Верблюд: Зачем... Зачем ты обо... обмочил диски?
Жираф: Ну, и тупица же ты... Я же сказал, что терпеть не могу Ларса фон Триера.
Верблюд: И что мне теперь с ними делать?
Жираф: Да ничего, высохнут - втюхаешь кому-нибудь. А еще лучше - выкинь их на помойку. Да, парень, тебе следует поступить именно так - выброси их.
Верблюд: Так они стоят, как моя зарплата.
Жираф: Ну, с этим никаких проблем! (улыбается, протягивает Верблюду две крупных купюры) Теперь выбросишь?
Верблюд: Гавно-вопрос.
Жираф: Слушай, парень, тебе не надоело тут тухнуть?
Верблюд: Ну, это же моя работа.
Жираф: Вату катать - вот твоя работа! Поперли лучше "Славных ублюдков" Тарантиныча заценим!
Верблюд: Круто! А как же магазин?
Жираф: Не смеши меня, братан. Готов поспорить, что я единственный посетитель за последние две, а то и три недели.
Верблюд: Ну, вообще-то, да. Ладно, черт с ней, с этой ватой, пойдем наслаждаться миром киноискусства!
Жираф: Вот это - правильное решение! Парень, ты начинаешь мне нравиться! Тим.
Верблюд: А я думал - Жираф!
Жираф: Ха-ха! Смешно! Тогда ты будешь Верблюд!
Жираф протягивает руку Верблюду. Тот с опаской смотрит на нее.
Жираф: Ах, да, совсем забыл, ты же небось неженка!
Жираф обтирает руку об штанину и протягивает Верблюду. Рукопожатие.
Жираф: Ну, че, доволен?
Верблюд: Угу! Теперь про Зомби!
Жираф: Живых трупов! Ты понял? Живых трупов!
И опять музыка. Жуткая, противная. И опять вылезают эти бешенные Зомби. Жираф и Верблюд расходятся в разные стороны. Идет игра в салочки, кто говорит, к тому и чешут Зомби. Епты, они же шустрые, прямо шумахеры.
Верблюд: Потом пришли они. Ну, Зомби эти.
Жираф: Живые трупы!
Верблюд: Поначалу их было двое. В городе подняли шумиху, поймали их, начали изучать. Затем пришли еще несколько. К этим отнеслись уже спокойнее. У нас же принято быть толерантным, никто не хочет, чтобы его обвинили в расизме. Тем более, что среди них были темнокожие. Вскоре уже никто не обращал внимания на то, что город кишит живыми трупами.
Жираф: Дошло даже до абсурда, люди стали с ними фотографироваться, подкармливать, предлагать работу.
Верблюд: Как и все новое, Зомби (переглядывается с Жирафом, тот явно недоволен) быстро прижились в нашем городе. Никого не беспокоило, откуда они пришли, чего хотят. Зомби пользовались нашей терпимостью. С каждым днем гостей становилось все больше.
Жираф: Да че, понятно откуда они пришли. Гребанные америкосы выслали, к нам все из запада и идет. Они же поиметь нас хотели. Думали, мы загнемся тут же. Думали, их дядюшка Сэм землю нашу русскую топтать будет! Фигушки вам! Сами загнулись, уроды звездополосатые! У них же ни в одном кино ни одного нормального русского нет, вечно дебилами нас изображают в какой-нибудь тупой шапке, да в окружении медведей. Они же реально верят, что у нас медведи по улицам разгуливают!
Верблюд: Уже считалось престижным иметь у себя в доме труп. Им ставили памятники, рисовали портреты, стали выбирать в депутаты. Казалось, что уже никто и не вспомнил бы, что были времена, когда в городе находились только живые люди.
Верблюд вытаскивает из кармана небольшой мячик, наклоняется и бросает. Мячик катится по полу. Зомби отшатываются от него в разные стороны, толкаются, падают, встают и направляются за мячиком. Кто-то хватает мячик, его тут же отнимают. Идет драка. Конечно, ведь мячик стоит того, чтобы за него дрались.
Жираф: А затем их вовсе не осталось. Ни одного! Живых людей, в смысле!
Верблюд: Но я, правда, тогда этого не знал.
Жираф: И я не знал. Проснулся утром.
Верблюд: И я проснулся у себя в кровати.
Жираф: Подошел к окну!
Верблюд: А я к телефону! Мне лень к окну идти было.
Жираф: Выглянул. А там эти твари и больше никого. Бешенные стали. Всех сожрали, гниды америкоские.
Верблюд: А я ему позвонил. Жив?
Жираф: Ха-ха, Верблюд, я живее всех живых! Думал, ты это уже выучил. Рад, что и ты дышишь и не гниешь, старина.
Верблюд: Что, хотел записать меня в мертвечатину? Я прямо через трубку чувствую это твое подленькое желание.
Жираф: Черт! Верблюд, ты меня раскусил, придется теперь тебя укокошить.
Верблюд: А иначе никак нельзя?
Жираф: Нельзя, Верблюд, ты и сам это прекрасно знаешь. По всем законам драматургии я должен тебя расфигачить.
